Страшные истории. Городские и деревенские (сборник) - Марьяна Романова

— На свидание едете? — решил заговорить с ней водитель.

— Почему вы так решили?

— Ну как… Нарядная такая… И нетрезвая..

— Можно сказать, и на свидание.

Она отвернулась к окну, но водителя это ничуть не смутило, и он принялся рассказывать о том, что современная молодежь свихнулась, одни развлечения на уме; вот у него сын был умницей и даже выиграл городскую олимпиаду по математике, а в итоге ему уже под сорок, ни жены, ни дома, ни детей, носит драные джинсы и знакомится в барах не пойми с кем, что неудивительно, потому что разве встретишь приличную бабу в ночном питейном заведении?

Под его умиротворяющий бубнеж Алена даже задремала и опомнилась, только когда он потряс ее за плечо:

— Приехали!

Она без труда нашла нужную многоэтажку, которая находилась на отшибе и выглядела мрачновато — дом был недавно сдан, в нем почти никто не жил, в окнах не горел свет. Теперь от плода познания ее отделяло каких-то семнадцать этажей, и ее внутренний Адам засомневался — может быть, не стоит, ведь на кону — Эдем, но внутренняя Ева не пожелала слушать аргументы.

Лифт вознес Алену на последний этаж. По шаткой железной лестнице она поднялась на крышу — на люке не было замка.

У Алены не было четкого плана действий.

Она сразу увидела парочку. Девушка Даша оказалась миниатюрной — рядом с ней Егор выглядел гигантом. Признаться, это было красиво. Фиолетовое небо, рваные облака, подсвеченные городскими огнями, два силуэта — высокий сильный мужчина и хрупкая девушка, обмякшая в его руках. Ее длинные волосы трепал ветер, а муж Алены что-то нежно говорил в ее запрокинутое лицо.

Алена растерянно понаблюдала за ними несколько секунд — и что теперь, что ей делать дальше? Больше всего хотелось тихонечко развернуться и уйти. Но она уговорила себя, что, раз уж решилась на такой мелодраматичный поступок, надо идти до конца.

Егор был полностью занят своей спутницей, ничего не замечал вокруг. Хотя обычно он, даже уходя в себя, оставался чутким, как лесное животное. К нему невозможно было тихо подкрасться со спины. И спал он — сном хрупким и тревожным — как человек, который привык жить в предвкушении опасности. Никогда раньше Алена не видела мужа таким расслабленным и поглощенным чем-то одним.

Вдруг проснулась ревность, это было так больно и неожиданно. Ревность знакома лишь тем, кто себя с кем-то сравнивает. Вот Алена невольно и сравнила себя с той, чье лицо не могла даже разглядеть в темноте. А смотрел ли Егор на нее, Алену, с таким же всепоглощающим вниманием хотя бы раз в жизни, хотя бы очень давно, когда на ее пальце еще не было кольца? Нет, не припомнить даже подобия; она и раньше иногда с легкой досадой думала, что любовь Егора больше похожа на расчет.

Он не потерял голову — просто выбрал ту, которая показалась ему самым комфортным товарищем. Это было обидно, но с другой стороны, Алену успокаивала уверенность, что, видимо, муж ее не способен на самоотдачу. Для него любовь — это принятие даров. А теперь получается, что дело не в особенностях его психики, а в ней, Алене. Просто она не из тех женщин, которые способны разбудить в ком-то любовь. Она милая, умная, спокойная, с ней хорошо болтать и почти невозможно поссориться, она готовит французский луковый суп и любит хорошее кино, но она не способна разбудить в мужчине воина и жреца. Слишком обыкновенная, слишком земная.

Сама не понимая, зачем она это делает, Алена подошла ближе. Теперь она слышала голос мужа.

— Еще чуть-чуть… Потерпи еще чуть-чуть любимая… Я же много раз говорил тебе, что терпеть придется, но совсем недолго…

«Что за чушь, — удивилась она. — Можно подумать, у нас семеро по лавкам и общий миллионный бизнес, а я — истеричка с суицидальными наклонностями. Зачем этой Даше терпеть, мы ведь можем просто развестись. Нам даже делить нечего, никаких проблем!»

Алена хотела сказать что-то язвительное, возможно, сарказм помог бы ей создать видимость, что она не ранена, а совсем наоборот — это она атакующий воин, насмешливый, холодный и спокойный в своей расчетливой ярости. Но в горле словно закрылся шлюз, препятствуя току слов. Так и стояла на крыше, ловя ртом воздух, как рыба, выброшенная на песок.

И в этот момент Егор обернулся — заметил все-таки ее. Странно, но на его лице не было ни секундного замешательства, ни удивления, ни злости — как будто бы он заранее знал, что Алена придет, ждал ее. И девушка Даша тоже не удивилась — вот это выдержка! — она так и осталась в объятиях Егора, откинув голову, как будто бы позировала свадебному фотографу. «Наглая, какая же наглая дрянь! — подумала Алена — Ведет себя так, словно все права на него имеет, словно меня и не существует вообще… И он…» Алене было бы намного легче, если бы муж испугался и сказал что-нибудь, позаимствованное у предсказуемых сценаристов. «Это не то, о чем ты подумала», — например. Нет, она бы не поверила, зато не чувствовала бы себя такой униженной.

— Ну, иди сюда, — усмехнулся Егор. — По моим расчетам, ты должна была прибыть раньше. Я недооценил твою выдержку.

— Что? По твоим расчетам? Что за бред? — У Алены закружилась голова.

— Ты же не надеялась, что я нечаянно забыл свой телефон сегодня утром. — Егор смотрел ей в глаза, но руки его продолжали обнимать девушку, которая по-прежнему стояла, не шелохнувшись.

— Но… Егор, зачем? Не проще ли было просто мне сказать? Что ты меня больше не любишь, что ты хотел бы…

— Я же просил — подойди, — перебил он.

Алена неуверенно шагнула к нему.

А муж, словно мрачный фокусник, развернул недвижную девушку, и голова ее откинулась еще сильнее назад, неестественно, как крышка незапертой шкатулки. И Алена увидела черную разверстую прорезь на горле, и только тогда поняла, что девушка Даша давно мертвая. Ее муж, Егор, с которым она семьсот с лишним дней преломляла хлеб и делила крышу над головой, обнимал мертвую женщину. Из страшной раны на ее горле уже перестала вытекать кровь.

Глаза Алены наконец привыкли к темноте, и она разглядела, что кровь повсюду, и даже светлые мокасины мужа ею перепачканы. Она пошатнулась, схватила воздух рукой, ища опору, и ей пришлось призвать на помощь все внутренние резервные силы, чтобы не потерять сознание. Вдруг на первый план вышла та часть сознания, которую называют Внутренним Наблюдателем. Наверное, это была защитная реакция такая.

— Конечно, оставалась надежда — маленькая, ничтожная, — что ты не полезешь в телефон. Или хотя бы попытаешься замести следы.

— Замести следы? — пересохшими губами прошептала Алена. — Я? Егор, ты вообще-то человека убил… Или… Ты же ее не убивал, да?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});