В сердце роза - Алекс Гарридо

Услышав о его смерти, она плакала несколько дней, и муж не мог успокоить ее. Однажды ночью она вышла к гельту и бросилась в воду. Муж успел вытащить ее, но утром она умерла.

Но многие утверждают, что у них вышло по-другому.

Когда ему сказали, что Ураву отдали замуж, он сказал: "Видно, пришел мой час", - сел на верблюдицу и поехал домой. Но братья Уравы искали его, чтобы убить, и ему пришлось вернуться в Удж, так и не повидав ее.

А ее муж привел в Удж верблюдиц продавать. Он поил их, а Урава сидела у водоема. Хутуни увидел ее и вскрикнул. Она вскочила, они бросились друг к другу, обнялись и упали. Муж подошел, а они мертвые.

А еще так говорят: Хутуни уговорил человека, почитаемого всеми, просить за него отца Уравы. Все согласились, но отец Уравы сказал, что без согласия отца жениха не о чем и говорить, так принято у детей песка. "Горе мне!" признался Хутуни. - "Мой отец никогда не примет в дом фаритку". Тогда почитаемый всеми пришел в селение Хутуни, увидел его отца, разулся и пошел к нему босиком по горячему песку. "Что я могу сделать для тебя?" - вскричал отец Хутуни. Так и сговорились.

И рассказывают, что мать Хутуни была недовольна, потому что ее сын всегда был при ней, а теперь стал бывать у нее редко, и жил с Уравой в палатке, как фарит. И Урава пять лет не рожала детей. И мать говорила отцу: "Если бы ты женил его на такой, которая могла стать матерью, у тебя уже был бы внук, он продолжил бы твой род и хранил бы твой дом и имущество".

С этим они явились к сыну и предложили ему оставить Ураву, но он наотрез отказался. Так он им противился, и шло время. Однажды отец сказал: "Хватит позора мне и нашему роду", вышел из дому и сел на песок под полуденным солнцем и сказал, что не уйдет в тень, пока Хутуни не разведется с Уравой. Хутуни услышал об этом, пришел туда, накрыл отца своим плащом и стал возле него и стоял, пока солнце не село. Потом пошел к Ураве. Они говорили всю ночь, обнимали друг друга и плакали.

- Не разводись со мной, ты погибнешь, - повторяла она. Но делать было нечего. Когда он уходил, она пыталась его удержать, а рука у нее была в шафране, и от шафрана на его рубахе остались пятна.

Когда Хутуни вернулся в свой дом, Урава собралась и отправилась к своему племени. Он вышел утром из селения, увидел пустое место там, где стоял их шатер, и упал без чувств.

Он заболел, едва не лишился рассудка. Отец испугался, что он совсем умрет, и в скором времени женил его на девушке из другого селения, но Хутуни даже не разговаривал с ней.

А может быть, это был не Хутуни, а другой человек.

Дальше говорят, что родители женили его на девушке из их племени, и когда Урава услышала об этом, сказала: "Я из-за него отказывала всем, а теперь не стану". И вышла замуж. А он к той девушке и не прикоснулся.

Как-то Хутуни привел верблюдицу в Удж на продажу. Ее купил человек и сказал: "Приди за деньгами завтра в дом такого-то". Хутуни пришел, а там Урава. Тогда Хутуни воскликнул: "Зачем тебе две мои верблюдицы?" - и убежал. А еще говорят, он повернулся и ушел, ничего не сказав. А Урава сказала мужу: "Что ты наделал? Это ведь Хутуни". Муж догнал его и предложил, чтобы сама Урава выбрала между ними, и поклялся, что даст ей развод. Он был уверен, что она ненавидит Хутуни и не выберет его. А она все-таки выбрала Хутуни.

Пока они пережидали время очищения, Урава умерла. Он пришел на ее могилу и вскоре там же умер.

А еще говорят, что он умер, потому что увидел мужа Уравы в рубахе, на которой был точно такой же след от ее ладони, как у него, когда Урава пыталась его удержать. Оттого и умер.

Вот их история, рассказанная в точности так, как я сам ее слышал от надежных людей, заслуживающих доверия.

О ночном разговоре

Постель им приготовили в той же просторной комнате, поверх ковров настелили гладкой ткани, пахнущей курениями, нанесли подушек разной толщины и размера, и длинных, и круглых, и так ловко скроенных и набитых, что их длинные углы выступали тугими рожками. У постелей поставили знаменитые здешние кувшины, в которых сохраняется вода свежей и прохладной. Стенки их были покрыты бисерными каплями воды.

- Сможешь ты тут спать? - спросил Тахина Дэнеш.

- Я боялся, что ты и совсем в дом войти не сможешь... - сказал Эртхиа. - Что вспыхнет все, как тот тамариск.

- Я и сам не всегда знаю, смогу ли, - ответил, озабоченно хмурясь, Тахин. - Неживых вещей я могу касаться, им ведь не больно. Только должен быть спокойным, очень спокойным. И ты меня сейчас не спрашивай, почему я к дарне не прикоснусь.

- Не спрошу, - пообещал Эртхиа.

- Здесь стены глиняные, гореть, кроме ковров и подушек, нечему. Если что, водой залить можно. Зальете? - не подымая глаз, уточнил Тахин. Эртхиа потянулся прикоснуться к нему рукой, но над плечом задержал руку и, почувствовав жар, в растерянности руку убрал. Тахин улыбнулся ему.

- Лучше будем спать, - и сам первым осторожно вытянулся на простыне, поближе к стене, подальше от кувшина.

Слышно было только, как песок бросается на стену и метет по крыше, как гудит ветер.

Эртхиа заснуть не мог.

Стоило ему закрыть глаза, виделась золотая от солнца гладь воды и девушки на берегу.

- А почему это, - приподнялся он на локте, - все истории начинаются у воды?

- Не все, - заметил Дэнеш.

- Она ему пить вынесла, - напомнил Тахин, отворачиваясь от стены.

- Очень ясно все: умирают от любви, как от жажды. Пустыня, - сказал Дэнеш.

Эртхиа зажмурился, и на этот раз ему привиделся дворик с фонтанами, мокрые колечки детских волос, Джана и Рутэ в тени веранды и хмурая Ханнар, богиня, качающая веснушчатыми пальцами в голубоватой воде. И невидимая, но ощутимая тень беды и гибели колыхнулась и встала над ними. Он задержал дыхание, чтобы пережить этот миг смертельной тоски и ужаса.

- Наверное, это не самое страшное - умереть от любви, - сказал он, когда отдышался.

- Я им всегда завидовал, - согласился Тахин. - Не знаю большей удачи, чем умереть, когда жить невозможно.

- Как им это удавалось?

- Это можно, - задумчиво сказал ашананшеди. - Это умеют... Но, по-моему, здесь совсем другое: они умерли не нарочно.

- Не счастье ли - умереть обнявшись, на краю разлуки, не видя и не чувствуя ничего в мире, кроме любви, и так мгновенно и легко? Сколько раз я сокрушался более всего о том, что не могу прямо сейчас умереть и не жить дальше эту жизнь, которой я ни у кого не просил...

- В каких книгах рассказывается о них? - спросил Дэнеш.

- Это "Украшение рынков подробными рассказами о влюбленных" и прекрасная книга "Достаточность сострадания в описании дней влюбленных", сказал Тахин. - Разве что имена не всегда те же самые. Может быть, такое случалось со многими. В те времена. Знаменитое "Ожерелье" написано позже, и там умирают уже по-другому: в длительной тоске, изнемогая от скорби. Нынче же от любви не умирает никто.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});