Тигрица - Дженнифер Блейк

С другой стороны, как президент КМК, Кастеляр уже выдвинул свои требования во время переговоров и отказался дать им время на раздумье. Как ни крути, ответный шаг был за Джессикой. Это она должна была сообщить Кастеляру, принято или отклонено его предложение, но сделать это можно было даже по телефону. Может быть, он решил ужесточить условия? Может быть, он хочет потребовать чего-то еще?

Ни на одном из вариантов Джессика не могла остановиться, и ни один не могла отбросить окончательно. Все было возможно, и все — в большей или меньшей степени — ее страшило. «Мы ведем себя словно на дипломатическом рауте», — сказал он. Несомненно, это была его собственная шутка, которую он с удовольствием смаковал. Конечно же, он был удивлен тем, как быстро она уступила его домогательствам. Ему достаточно было только протянуть руки, и она сама упала в его объятия, словно переспелый плод. Ах, как она облегчила ему жизнь… и погубила «Голубую Чайку»!

Последняя мысль заставила Джессику помертветь. Она не помнила, как они вошли в ресторан и как метрдотель, встретив их у входа, провел их наверх. Поднимаясь по мраморной лестнице, застеленной ковром, Джессика думала только о том, что ее ждет в ближайшие минуты. Больше всего ей хотелось бросить все и сбежать, но она знала, что этого она как раз и не могла себе позволить. Нет, решила Джессика, Кастеляр не должен подозревать, что она обо всем догадалась, и не должен знать, насколько сильно это ее волнует. Если он может спокойно играть в эти игры, то сможет и она. Она будет держаться до конца, чего бы это ни стоило.

Улыбаться, притворяться, будто читаешь меню, отвечать на вопросы официанта — все это было для Джессики сущей пыткой. Кастеляру пришлось дважды спрашивать, что она будет пить, прежде чем Джессика отреагировала. Бокал хорошего вина был бы для нее спасением — он помог бы ей расслабиться, — но Джессика отказалась от спиртного со всей решительностью. Она должна была сохранить ясную голову для того, что ждало ее впереди.

На протяжении следующих пяти минут Джессика говорила о еде, поскольку это была самая безопасная тема, к тому же в Новом Орлеане к трапезе всегда относились чрезвычайно серьезно. В конце концов она разошлась настолько, что сделала несколько предложений по поводу меню, поскольку была знакома с местной кухней лучше Кастеляра. Тот не возражал, и официант, записав заказ, удалился.

Они остались вдвоем. Каждый держал в руке бокал с минеральной водой, и оба хранили неловкое молчание. Наконец Кастеляр отпил из своего бокала небольшой глоток, поставил бокал на стол и откинулся на спинку стула. Одна его рука осталась лежать на краю столешницы, и Джессика с интересом покосилась на его широкое, бронзовое запястье, казавшееся почти коричневым на белоснежной скатерти. Взгляд Кастеляра скользнул по ее лицу и опустился ниже — сначала на шею, потом — на плечи, потом — на мягкие округлости грудей и на тонкие кисти с отполированными, миндалевидными ногтями.

Не сразу до Джессики дошло, что на нее направлено все его внимание. Кастеляр не вертел головой, разглядывая посетителей, и не интересовался убранством зала; его не занимало ничего, кроме ее скромной персоны. И Джессика поймала себя на том, что сознавать это ей очень приятно.

Вместе с тем внимательный, прямой взгляд Кастеляра заставлял ее нервничать.

— Признаться откровенно, ваше приглашение весьма удивило меня, особенно в свете нашей прошлой встречи, — сказала Джессика первое, что пришло ей в голову. — Могу я спросить, для чего вы меня сюда пригласили?

— Хотите взять быка за рога? — вопросом на вопрос ответил Кастеляр и улыбнулся. — Это, знаете ли, не слишком… цивилизованно, да простятся мне такие слова. Кроме того, если, решая деловые вопросы, мы не придем к соглашению, то потом нам придется терпеть общество друг друга до тех пор, пока мы не завершим обед. Нет уж, давайте сначала пообедаем, а уж потом будем говорить о делах.

Он произнес свою тираду с таким так-том и учтивостью, что Джессике не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть, признавая его правоту. Конечно, это была всего лишь отсрочка, но она почему-то почувствовала облегчение.

Ей даже подумалось, что она скорее всего ошибалась, обвиняя Рафаэля Кастеляра во всех смертных грехах. Джессике просто не верилось, что человек, который с таким жаром и самоотречением занимался с ней любовью на скамейке в саду, мог так спокойно сидеть с ней за одним столом и улыбаться вежливой, светской улыбкой. Ни словом, ни взглядом он не выдал себя и не намекнул, при каких обстоятельствах они встречались в последний раз. Со своей стороны Джессика просто не могла себе представить, как такой респектабельный, безупречно воспитанный человек может находить удовольствие в том, чтобы принимать участие в разнузданных оргиях, подобных той, на которую она попала в Рио. Нет, невероятно, решила она. И слава Богу!

Некоторое время они говорили о Рио-де-Жанейро и о Новом Орлеане, о сходстве и различиях между этими двумя городами. Потом речь зашла о местах, в которых каждому довелось побывать, об особенностях национальных кухонь, о музыке и традициях. Рафаэль Кастеляр обнаружил удивительно глубокие познания в области американского джаза, а на новоорлеанском джазовом фестивале он бывал чуть ли не ежегодно. Американское кино тоже было ему хорошо знакомо; кроме того, он был в курсе всех последних бродвейских постановок и пьес, с которыми приезжали на гастроли театры Лондона и Парижа. После театра они заговорили о литературе, причем не только о книгах английских и североамериканских писателей, но и об авторах из Латинской Америки. В этой области Джессика, кстати говоря, чувствовала себя не очень уверенно, хотя она и была знакома с произведениями Жоржи Амаду и читала классический роман Роса «Дань дьяволу». Обсуждать с Кастеляром современных бразильских писателей ей было и вовсе не по плечу, поэтому она была не прочь вернуться на родную почву. Кастеляр это заметил и снова заговорил об американской литературе, да так свободно, с таким знанием дела, что Джессика была просто поражена. Когда она сказала ему, что он знает американских авторов лучше многих американцев, Рафаэль только пожал плечами.

— Я ведь жил в Штатах, — объяснил он. Джессика задумчиво рассматривала его своими лучистыми зелеными глазами.

— Да, — сказала она наконец. — Ваш английский просто безупречен. Конечно, иногда проскальзывают обороты, которые мы считаем чисто литературными, но я не замечаю никакого акцента.

Кастеляр слегка наклонил голову в знак того, что принимает ее комплимент.

— Моя старшая сестра вышла замуж за американца и переехала жить в Коннектикут, когда я был подростком, — сказал он. — Я часто навещал ее и даже жил с ними несколько лет, пока учился в Йеле.