Выдумщик (Сочинитель-2) - Андрей Константинов

Обнаружив в пиджаке покойного несданное при увольнении служебное удостоверение, участковый впал в панику, немедленно отзвонился в РУОП. В РУОПе отреагировали — прислали «оценить обстановку» Владимира Колбасова, перспективного заместителя начальника отдела, которого Ващанов как раз в свое время и «выдвигал»[24]. Владимир Николаевич, прибыв на место происшествия, обстановку оценил грамотно: перво-наперво забрал у участкового якобы «потерянную» перед увольнением «ксиву» Ващанова.

— Не ссы, он отставник уже давно! — ободрил представитель РУОПа паренька, серьезно опасавшегося, что его за что-нибудь да сделают крайним — когда такие большие люди из жизни уходят, очень нужен «козел отпущения».

Участковый с явным облегчением вздохнул, а Колбасов зашел в гараж, сморщил нос от вони, потом быстро оглядел мертвое тело бывшего начальника. Пользуясь тем, что участковый охранял «объект» до приезда дежурного следователя и экспертов снаружи, а не внутри, Владимир Николаевич быстро «смылил» с руки покойника золотой «Ролекс».

— Извини, Генуля, — сказал Колбасов, никогда не отличавшийся особой брезгливостью. — Они тебе без надобности, а мне — пригодятся… Опять же память о тебе будет… Да, бля… Земля тебе пухом, Гена — надо же так нажраться было…

Правоохранительные органы никаких «криминальных» обстоятельств в смерти Геннадия Петровича Ващанова не обнаружили, и его гибель вошла в статистические отчеты в графу «несчастные случаи». Они случались в Питере очень часто…

Несколько более тщательно занимался расследованием смерти Ващанова некто Череп — начальник «личной контрразведки» Антибиотика, бывший офицер КГБ, кстати… Череп проверял все досконально не из-за того, что изначально имел какие-то подозрения, а просто потому, что все привык делать тщательно и качественно. Гена Ващанов, после его достаточно скандального (в узких кругах) увольнения из органов, конечно, уже не представлял особого интереса для империи Антибиотика, да и человеком-то он, честно говоря, был сильно пьющим, вороватым и трусливым. Но, все-таки, он знал очень много — в том числе и о Викторе Палыче, да и с самим Черепом Ващанов встречался. В общем, какой ни засранец, а свой, так что пришлось Черепу напрягать своих людей.

И вот тут интересная информация пошла — совсем неожиданная… На радиотрубке покойного остался отфиксирован телефонный номер, по которому Ващанов, судя по всему, пытался позвонить перед самой смертью. Номер «пробили» — опять же, не надеясь особо ни на что интересное — вышли на прапорщика Сашу, заведовавшего складом. На Сашу маленько «даванули», он и «потек», рассказал, что звонил ему Геннадий Петрович, но только не в мае, а еще в апреле — в самом конце, двадцать седьмого вечером. Хотел покойник на Сашином складе двадцать пять контейнеров водки на несколько недель спрятать… Поскольку Череп был в курсе «водочной аферы» Плейшнера (Антибиотик вообще от своего начальника «контрразведки» имел не очень много секретов) — такое совпадение показалось бывшему комитетчику странным.

Для прояснения ситуации люди Черепа побеседовали очень подробно с женой и любовницей Ващанова. Вдова Геннадия Петровича ничего интересного не выдала, а вот танцовщица Светочка вспомнила, что бывший «руоповец» в последний свой приезд раза два поминал какого-то «комитетчика», наехавшего на него с какой-то «стремной водочной темой»… В свете этих вновь открывшихся обстоятельств смерть Ващанова начинала выглядеть уже несколько по-другому, правда, даже сам Череп — человек очень умный — не мог понять, с какого боку Геннадий Петрович оказался замешанным в «водочный кидок»…

Начальник «контрразведки», естественно, доложил обо всем Виктору Палычу, который тоже ничего не понял, но сильно встревожился, как и всегда, когда сталкивался с чем-то необъяснимым и загадочным. Тем более, что раскопанная Черепом информация на тот момент была уже далеко не единственным поводом для беспокойства Антибиотика… «Выдернутый» для разговора к Виктору Палычу Моисей Лазаревич Гутман на вопросы о Ващанове только плечами пожимал — «бухгалтер» по своему плану никак не предусматривал какого-либо участия Геннадия Петровича в операции, и уж тем более его никто не уполномочивал вести переговоры насчет склада для контейнеров с водкой — Антибиотик это должен был знать лучше, чем кто-либо, ведь он взял реализацию «Абсолюта» на себя… Правда, практическим воплощением плана Гутмана занимался Плейшнер — возможно, он и привлек каким-то образом Ващанова, знакомы-то они были.

Однако к тому времени задать вопросы Плейшнеру уже не представлялось возможным…

* * *

Майор Назаров в своем кругу не слыл натурой нервной и супервпечатлительной, как, впрочем, и большинство других сотрудников. Сама служба в органах достаточно сильно профессионально деформировала человеческую личность, превращая даже романтиков в прагматиков. За годы работы Аркадий Сергеевич навидался столько всякого-разного, что давно уже научился сдержанности в эмоциях и нервных затратах…

Но инцидент с Ващановым серьезно выбил Назарова из колеи. Майору постоянно мерещилась мертвая улыбка отставного полковника и откинувшийся назад слипшийся чубчик… И ведь Аркадий Сергеевич хорошо знал, что представлял из себя покойный в жизни, и нельзя сказать, что «комитетчик» так уж жалел Геннадия Петровича… Не сказать, чтобы Назаров и сильно опасался официального расследования обстоятельств гибели Ващанова — майор был на сто процентов убежден, что никакого «дела» не будет… Стало быть, не это беспокоило Аркадия Сергеевича, но что именно — он понять не мог.

Назаров стал очень плохо спать, просыпался по нескольку раз за ночь с колотящимся в груди сердцем и долго не засыпал потом… А еще ему приснился очень странный сон на третью ночь после смерти Геннадия Петровича — приснилось Назарову, что он, как в детстве, гуляет по осеннему лесу с отцом, тот берет его на руки и начинает подбрасывать вверх, а потом где-то далеко, на берегу озера, появляется мать в своем вишневом платке — она смотрит на них, качает головой и улыбается… Покойные родители очень давно не снились Аркадию Сергеевичу, и почему-то этот сон — светлый и чистый — вогнал майора в состояние очень сильного нервного напряжения… За трое суток, последовавших после смерти Ващанова, Назаров настолько изменился даже внешне, что коллеги сочувственно спрашивали — уж не заболел ли он?…

Вечером 6 мая Аркадий Сергеевич встретился с Бурцевым — для обмена информацией по неофициальному расследованию обстоятельств пропажи партии «Абсолюта». Дмитрий Максимович выглядел не лучше Назарова — мешки под глазами, нездоровый цвет лица… Людям Бурцева ничего принципиально перспективного «нарыть» пока не удалось, но в начале разговора у Назарова сложилось впечатление, что руководитель «ТКК» все же обладает какой-то новой информацией… Аркадий Сергеевич также не мог похвастаться особыми успехами, он лишь убежденно сказал отставному подполковнику:

— Максимыч, мы не дети… У тех, кто груз взял — все реквизиты ваши были, они «тему» досконально знали. Значит — где-то произошла утечка. Где-то у тебя — больше негде… Я в твой огород не лезу, но…

— Это исключено, — покачал головой Бурцев. — Все, кто имел доступ, абсолютно проверенные и надежные люди.

Назаров вздохнул:

— Дима, чудес не бывает… Предают всегда только свои… Протечь могло только либо от Олафсона, либо от вас… Олафсону смысла нет играть в такие дурацкие игры, рискуя своими деньгами. Значит…

— А если все-таки Олафсон? Если он слил что-то, кому-то на «добросовестном заблуждении»? Я, Аркадий, конечно, у себя посмотрю повнимательнее… Но и Константина было бы неплохо отработать…

— Как? — пожал плечами Назаров. — В Стокгольм к нему слетать на майские? Руководство порадовать?

— Он сам сюда на пару дней приедет, к родителям… — Бурцев устало потер глаза. — Ты понимаешь, мне сейчас с ним не с руки встречаться… А ты, как старый знакомый… Как, Аркадий, сможешь? Он же наверняка спрашивать про реализацию водки начнет — что я ему отвечу? А ты, вроде как, и не должен быть в курсе бизнес-подробностей… Скажешь, что все нормально идет… А заодно и его пощупаешь… А?

— Хорошо, — кивнул Назаров. — Это-то без проблем… Но ты все-таки к своим присмотрись… Где-то течет, причем течет здорово! Очень как-то непонятно все складывается…

Бурцев ничего не ответил, закурил, долго молчал, наконец, решившись, посмотрел майору прямо в глаза:

— Аркадий… Все действительно складывается непонятно… Мне сегодня позвонили в офис… Человек не представился — сказал, что пока не имеет такой возможности…

— Как? — быстро переспросил Назаров, мгновенно вспомнив своего «анонима» — тот на просьбу представиться ответил точно такой же фразой.