Совсем не женская история. Сборник рассказов - Магдалина Вячеславовна Гросс

роли сразу играть дадут. А там…

– Что, там? – заинтересованно произнёс её собеседник.

– Там движения разные учить сначала надо. И гимнастику дыхательную делать. И слова с разными звуками непонятными произносить. Не-е-е, это не моё.

– А спорт – Ваше? – спросил Шишков, и тут же уточнил: лыжи, хотелось бы знать, Ваше?

– Лыжи? – переспросила Машка, – лыжи мне нравятся. Если бы можно было круглый год на них кататься, то я бы точно каталась!

– Понятно… – задумчиво произнёс корреспондент. – А знаете, Мария, я ведь не статью приехал о Вас писать. Газета – это так, больше увлечение моё. Я ведь на самом деле тренер. Тогда, на соревнованиях, когда Вы ещё с одной барышней вперед всех уехали, я всё смотрел на Вас, и знаете, к какому выводу пришёл?

– Нет, – честно призналась Машка.

– Хочу пригласить Вас в юношескую сборную. Ведь у Вас очень большой потенциал. Только техника бега начисто отсутствует. Но это дело поправимое. Я же ведь не зря спросил Вас в начале разговора, где Вы бегать на лыжах учились.

– Нигде, – повторила Машка.

– Я уж понял, что нигде, – усмехнулся Шишков. И добавил: «Соглашайтесь. Ведь я из Вас знаменитую лыжницу сделаю. Других, кого я видел, не взял бы, а Вас возьму. Хоть и возраст свой для юношеской сборной Вы уже перешагнули, но всё равно возьму.

«Да придумаю я, – горячо проговорил он, – что здесь сделать можно, потому что вижу: из Вас толк будет! Тренироваться, конечно, придётся много, но это – дорогая моя – спорт, а не театр. В спорте куда тяжелее. Ну, что, будущая олимпийская чемпионка, по рукам?

Машка ошалело протянула ему свою худенькую подростковую руку, и в её голове никак не укладывались слова: «юношеская сборная» и «олимпийская чемпионка».

– А… – словно спохватилась она, – а как же Светка? Что же Вы Светку-то Седокову участвовать в олимпиаде не приглашаете?

– Это та девочка, которая первой пришла? – последовал вопрос. Машка кивнула.

– Вот здесь ты правильно сказала, – Шишков рассмеялся, перейдя на «ты», – она в большой спорт не тренироваться придёт, а ждать будет, когда её на олимпиаду пригласят. А мне такие – он стал серьёзным, – не нужны. А вот такие как ты – нужны, и даже очень. Целенаправленные и желающие победить.

– Только школу придётся тебе поменять, – добавил молодой человек, – с общеобразовательной на спортивную.

– И лыжи, наверное, – с долей неуверенности сказала Машка.

– Ну, это само собой, – закончил Шишков.

***

…На следующее утро, когда Машка проснулась, она первым делом побежала в комнату, где стояла ёлка. Родителей дома не было; видно, они остались ночевать у родственников. Особого расстройства по этому поводу Машка не испытала, потому что где-то в глубине души она ждала от этого утра чего-то другого, особенного, если не сказать волшебного.

И когда её глаза устремились под ёлку, ей показалось, что сердце её остановилось.

Там, рядом с Дедом Морозом, который всё так же продолжал стоять в своей ватно-белой одежде, Машка увидела… самые настоящие лыжи. Она даже глаза зажмурила: не привиделось ли это ей? Но нет. Эти чудесные лыжи действительно лежали под ёлкой. Заводские, тоненькие лыжи! С креплениями и палками! Машка схватила их в руки, прижала к себе, потом схватила палки и закружилась с ними по комнате. А потом её взгляд упал на Деда Мороза. И вновь Машке показалось, что ватный чародей смотрит на неё каким-то хитроватым взглядом. И, конечно же, радуется вместе с ней. А это означало только одно: Дед Мороз действительно услышал её просьбу!

Она вновь схватила лыжи и продолжила кружиться с ними по комнате. О, она даже несколько раз прикоснулась к дереву носом. Ах, как здорово они пахли! Каким-то составом, в котором смешался запах леса, шишек, лака и чего-то ещё другого.

Новогоднее желание сбылось!

А остальное… Остальное Машке было уже неважно.

Нет слов? Есть !!!

Автобус, который стоял у райвоенкомата, был совсем стареньким. Видно было, что его уже много раз ремонтировали, подкрашивали и подлатывали.

Сидевшие в нём призывники – в отличие от автобуса – были молодыми и, как полагается людям их возраста, говорливыми. Часть из них, немного стесняясь своей новой причёски «под Котовского» были в вязаных шапочках. Другие сидели без курток, в одних только свитерах и без шапок, гордо сверкая бритыми затылками, будто говоря: «Глядите все, я ухожу в армию! На два года ухожу!» И вели себя они по-разному. Одни, подперев кулаком подбородок, смотрели в окно, за которым неугомонный ветер гонял по асфальту жёлто-красные листья. Другие смеялись и рассказывали анекдоты, и вообще вели себя так непринужденно, словно уходили на два года не в армию, а в какой-то увлекательный поход, полный приключений.

Лёшка сидел рядом с Олегом, изредка перекидывался с ним парой-тройкой фраз, а в глазах всё стояла Она: красивая, в лёгком шёлковом платье, подол которого развевался на ветру и такая милая, что будь Она сейчас рядом, Лёшка, не думая схватил бы её на руки и закружил, закружил в такт ветру. А потом поставил бы на землю и целовал, целовал бы без остановки любимые, чуть пухленькие, губки, бархатные щёчки …

Они познакомились совсем недавно, в начале лета, но, не общавшийся до этого с барышнями, Лёшка сразу понял: это была ЕГО девушка! Словно самими небесами именно для него созданная – милая, ласковая, нежная. Иногда Лёшке казалось, что он видит какой-то волшебный сон – такой воздушно-лёгкой, почти эфемерной казалась ему Леся. Порой он даже терялся в разговоре с ней, а когда наступали вечера, и им приходилось расставаться, он прижимал Лесю к себе и боялся поверить своим рукам: неужели они и вправду ощущают тонкую ткань летней одежды? Он и поцеловать её решился не сразу. А потом, когда целовал, делал это осторожно и бережно, словно опять боялся: а вдруг он сейчас перестанет чувствовать её нежные, мягкие губы?

Олег ткнул его в бок: «Твою фамилию называют. Не слышишь что ли?»

– Комаров! – донеслось откуда-то спереди.

– Вот я! – парень заторопился встать.

– Не «Вот я», а «Здесь!» – нахмурился стоявший у передней двери капитан. И, сделав пометку в списке новобранцев, недовольно поглядел на Лёшку, – отвечать надо, когда твою фамилию называют.

– Костров! – выкрикнул он следующую фамилию. Олег вскочил, вытянувшись молнией и чётко, по-армейски, ответил: «Здесь!»

– Вот, – удовлетворенно заметил капитан, – сразу видно, что наш человек.

«Наш человек», довольно улыбнулся во весь рот и сел на своё место. – Учись, салажонок, – насмешливым тоном обратился он к Лёшке, а то «Вот я». Ты бы ещё как бабка твоя говорит