Президентский марафон - Борис Ельцин

Права ли наша церковь? Да, права.

Но ведь Российская Конституция - не формальный документ. В ее статьях отражена вся глубина взаимоотношений человека и общества.

Имеет ли право государство вмешиваться и диктовать, во что верить, во что не верить? Нет, не имеет. В кого мы превращаем таким образом наших граждан? В послушных овец?

Право меньшинства должно быть четко закреплено в Конституции. Право быть несогласным, право находиться в оппозиции, право выражать свое мнение. В том числе и право быть не такими, как все.

Пусть в нашей стране всего лишь несколько тысяч католиков. Но если новый закон создает реальные препятствия для их духовной жизни - такой закон я подписывать не могу. Я прекрасно помнил, как в советское время жестоко преследовались сектанты, как легко было ходящему не в обычную церковь, а в молельный дом стать объектом преследования КГБ. Неужели мы и сейчас будем продолжать эту практику? Нет и еще раз нет.

Что делать мне? Подпишу закон - от нас отвернется весь цивилизованный мир, мы опять окажемся в политической изоляции. Отклоню - сильнейший удар по Русской православной церкви, по традиционным, небогатым российским конфессиям. Западные религиозные объединения, за которыми стоят миллиарды долларов и которые немедленно, на законных основаниях, рванутся в страну, их просто уничтожат.

Решение я нашел там, где оно обычно и находится, - посередине. Да, я отклоню закон. Но вместе с отклонением я внесу в него поправки. В поправках будет отражена суть предложений русской церкви и других традиционных конфессий - псевдорелигии и псевдомиссионеры не смогут растлевать неокрепшие души людей.

Я отклонил закон в том виде, в каком он был принят Федеральным Собранием. Направил в Совет Федерации и Государственную Думу свои предложения по совершенствованию закона. И ислам, и буддизм, и иудаизм, и другие традиционные для нашей страны религии, и представительства самых разных мировых церквей должны иметь в законе четкую опору, государственные гарантии.

Вскоре закон был принят с президентскими поправками.

Так завершилась эта эпопея летом 1997 года.

Зеленая папка с прошениями о помиловании - самая трудная для меня. Как решать вопрос о жизни и смерти? Как одним росчерком пера определить участь человека, о которой, по большому счету, знает только Бог?

...Комиссия по помилованию при Президенте России под руководством известного писателя Анатолия Приставкина заседала раз в неделю. По каждому случаю эксперты - юристы, психологи - выносили свой вердикт. После этого заключение комиссии попадало мне на стол.

Это были страшные, леденящие душу документы. Порой именно в их сухости, в спокойном перечислении был весь ужас.

Гражданин Б., 1971 года рождения, имеет мать, ранее не судим... Приговорен к смертной казни за убийство из автомата начальника караула лейтенанта П. и причинение тяжких телесных повреждений рядовому Д.

Я помнил этот эпизод. Эту историю. Солдат, расстрелявший своего начальника. Совсем молодой парень. Да, виновен, лишил жизни человека, молодого офицера, к тому же наверняка отца, главу семьи. Но кто знает, что там произошло, в его психике? Не выдержал испытаний? Сорвался? Какой надлом произошел в этой неокрепшей душе? Я согласен с аргументами комиссии помиловать. Тем более что амнистии по таким статьям у нас не бывает, а ему теперь предстоит отбыть наказание сроком пятнадцать лет.

Гражданин М., 1973 года рождения, холост, ранее не судим, приговорен к смертной казни за изнасилование и убийство девушки, а также за изнасилование трех малолетних.

Я очень долго колебался. Казалось, что оставлять жизнь такому зверю нельзя. И все же внял доводам комиссии. Смертная казнь была заменена двадцатью пятью годами лишения свободы. И после этого было установлено, что убийство и изнасилование девушки было совершено не им. Это выяснилось в ходе расследования другого уголовного дела, когда поступило заявление о явке с повинной от гражданина К. По другим преступлениям наказание М. было определено - 15 лет лишения свободы.

Правосудие не может быть ограниченным. Выборочным. Да, за изнасилование детей, я считаю, надо карать жестоко. Однако несколько лет назад под давлением Совета Европы мы ввели мораторий на смертную казнь. Очень многие были по-человечески против этой меры. Потому что не могут такие чудовищные преступления оставаться безнаказанными. Следователи и суды, прокуроры и общественное мнение по понятным причинам абсолютно безжалостны к маньякам, преступникам с подобными отклонениями в психике, ведь их деяния - жуткие, леденящие кровь. Но вспомним историю самого жестокого маньяка - Чикатило. Сколько безвинных подозреваемых было осуждено, прежде чем поймали ростовского "потрошителя".

Опираться только на мнения специалистов, на заключения экспертов - тоже нельзя. Еще и на свою совесть, на свое разумение. Может, моя бессонница, мои тревожные, невеселые ночи наедине с собой - родом из этой зеленой папки?

Тяжело. Уговариваю себя, что раскаяние этим людям еще может помочь. Но иногда рука словно сама тянется к перу: в помиловании отказать.

Каждый должен нести свою меру ответственности. Каждый.

Но человек мог попасть под расстрел за не совершенное им преступление. Да, возможно, жуткий человек, возможно, страшный. Но не совершавший убийства! Для меня это еще одно доказательство того, насколько совершенной обязана быть судебная система. И насколько это тяжелый, необратимый приговор - смертная казнь. Если допущена ошибка, ее уже не исправить, на нашей совести - жизнь.

А вот еще одна папка - в ней совсем другие истории, совсем другая жизнь. Наградные представления 97-го года. Любимые мои документы... Хотя, казалось бы, подпись под ними не требует размышлений, моей работы. Почему же тогда любимые? Это очень важно - сознавать, что в государстве живут такие люди.

Вот наугад несколько наградных листов. Писатель Виктор Астафьев - орден "За заслуги перед Отечеством" II степени. (Орден "За заслуги перед Отечеством" I степени - государственная реликвия, хранится в единственном экземпляре.) Живет в деревне Овсянка под Красноярском, там у себя создал деревенскую библиотеку. Наш сегодняшний Лев Толстой. Меня лично такая аналогия не смущает.

Академик Басов. Один из изобретателей лазера. Нобелевский лауреат. Легенда нашей науки! Орден "За заслуги перед Отечеством" II степени.

Конструктор Калашников. Михаила Тимофеевича, современного Левшу, создателя уникального русского автомата, страна наградила высшим российским орденом - Андрея Первозванного.

Вроде бы простое дело - награды. Что тут сложного - взять и подписать. Но...

Я считал и считаю, что в любом деле, даже самом спокойном, есть повод для неожиданного решения. Вот история с присуждением Государственной премии создателям фильма "Белое солнце пустыни". Приближался 25-летний юбилей этой замечательной картины. Но коллеги-кинематографисты посчитали: если страна и ее руководство вовремя не оценили создателей фильма, наверстывать упущенное поздно. Награждение задним числом будет нелепым. Странным.

Но я пошел напролом. Я был абсолютно убежден в своей правоте. Если такой - любимый, народный - фильм не наградить Государственной премией, тогда зачем вообще нужны премии?! Когда-то фильм был лишен наград из-за слишком "легкомысленного" отношения к революционной теме. А теперь за что?

Наверное, это был тот редкий случай, когда я про себя подумал: хорошо, что я президент.

... И своим указом ввел дополнительную премию. Специально для фильма "Белое солнце пустыни". Лауреатами Государственной премии за 1997 год стали режиссер Владимир Мотыль, актеры Анатолий Кузнецов, Спартак Мишулин и другие замечательные мастера, подарившие нам блестящую картину. Очень приятно было пожать руку Владимиру Яковлевичу Мотылю в Георгиевском зале Кремля. И не было за державу обидно. Напротив, приятно было за державу.

... Правда, бывало с наградами и по-другому.

Приближалось 80-летие Александра Исаевича Солженицына, великого русского писателя, изгнанного из страны в 70-х годах и вернувшегося домой, в Россию, совсем недавно. Юбилей писателя должен был широко отмечаться российской общественностью. Для меня было ясно, что жизнь, прожитая Солженицыным, - это настоящий гражданский подвиг, и Россия должна наградить писателя своим высшим орденом - Андрея Первозванного.

В то же время интуиция подсказывала: не все будет так просто с Александром Исаевичем. Он привык быть в оппозиции. И несмотря на то что вернулся на Родину, по-прежнему настороженно и очень критически относится ко всему, что здесь происходит.

... И тут действительно мне на стол ложится записка моих советников, занимающихся вопросами культуры. В записке они сообщают, что Александр Солженицын в случае присвоения ему ордена скорее всего откажется от него.

Помню, я даже слегка растерялся.