Александр Македонский. Царь четырех сторон света - Питер Грин

Во второй половине мая Александр наконец принял решение: город должен быть разрушен. Он символизировал многовековое господство Ахеменидов и как в религиозном, так и в политическом смысле мог бы стать центром притяжения националистического сопротивления при дальнейшем продвижении Александра на восток. «По-моему, – замечает по этому поводу Арриан, – это было дурное решение». Разрушение Персеполиса лишило царя возможности законным путем стать преемником Ахеменидов. Оно также спровоцировало ожесточенное сопротивление в восточных провинциях.

Поэтому у многих возникло искушение объяснить поджог инцидентом во время пьяной оргии, о котором сами исполнители вскоре пожалели.

Такая версия (или легенда) прочно вошла в историю, изменить ее с помощью каких-либо аргументов трудно. Сюжет таков. Александр во время пира выпил много вина. Таис Афинская, любовница Птолемея, заявила, что будет замечательно, если они сожгут дворец Ксеркса (это снимает первоначальную ответственность с самого Александра). Принесли факелы, и процессия пировавших отправилась во дворец. У его дверей они некоторое время колебались. Тут кто-то закричал, что это было бы деяние, достойное одного Александра. Царь в порыве пьяного энтузиазма и, может быть, желая еще раз почувствовать себя мстителем за Элладу, первым поджег здание. Охранники, прибежавшие с ведрами воды, вместо того, чтобы гасить огонь, наблюдали за происходящим как за потехой. Вскоре вся терраса была охвачена пламенем.

Перед сожжением дворец был основательно разграблен, македоняне вытащили из него почти все мо неты, золото, ювелирные украшения. Они нарочно разбивали красивые каменные вазы, сбивали головы статуй и калечили лица рельефных изображений. «Крестовый поход» эллинов против «азиатского варварства» достиг своего триумфального завершения. На сегодня нам остались только красноречивые следы пожара и то, что уцелело после него. Пламя обожгло сотни глиняных табличек (иначе они бы давно рассыпались в прах), а также глазурь рельефов с изображением процессий времен царя Ксеркса. Покидая дымящиеся развалины, Александр едва ли мог знать, что своим поджогом он обессмертит Персеполис.

Александр с войском вышел из Персеполиса на север в начале июня, оставив необычно большой гарнизон из 3000 македонян. В трех днях пути от Экбатан появился персидский перебежчик с вестью, что Дарий покинул город. Подкрепления, которых он ожидал, так и не пришли, и царь пять дней назад отправился на восток к Каспийским Воротам с бактрийской конницей и 6000 пехотинцев, взяв 7000 талантов из экбатанской сокровищницы.

Македонскому царю приходилось действовать быстро. Перс сообщил, что Дарий намеревается по берегу Каспийского моря добраться до Бактрии, опустошая землю на своем пути. Это могло означать для македонян серьезные трудности в снабжении продовольствием, так как они шли по северному краю большой соленой пустыни. Если бы персам удалось заманить их в безлюдные горы и степи за пределами Гиркании, то там свежая армия сатрапов, знакомая с местными условиями, вполне могла бы нанести им поражение.

В Экбатанах Александр произвел быструю реорганизацию. Сожжение персеполисского дворца ставило точку в эллинском «священном походе» против персов, и, пользуясь этим обстоятельством, царь рассчитался со всеми войсками Эллинского союза. Ему теперь нужна была отборная профессиональная армия, преданная ему одному, готовая следовать за ним куда угодно. Поэтому каждый воин, который пожелал повторно записаться в армию Александра, получал в момент поступления не менее трех талантов. Мало кто мог устоять против такого соблазна. Вся эта затея стоила Александру 12 000—13 000 талантов, и почти столько же было присвоено или растрачено его казначеями, что являлось дурным знаком.

Таким образом, Александр за один день получил наемную армию. Кроме того, ему удалось отстранить Пармениона от военного командования. Старый полководец остался в Экбатанах, как региональный военачальник, перестав отныне возглавлять главный штаб. Александр тактично заверил семидесятилетнего Пармениона, что он вполне заслужил отдых от боевых действий. На Пармениона была возложена задача охранять казну, а также, имея в распоряжении примерно 6000 наемников, держать в повиновении племена Южного Каспия.

При этом внешнее положение Пармениона оставалось высоким и достойным, но его реальная власть (и сам он это понимал) значительно уменьшилась. Его фессалийской конницы больше не было, а наемникам платил теперь деньги главный казначей Гарпал, ведавший чеканкой монеты и назначенный на эту должность Александром. Помощником Пармениона также был царский назначенец Клеандр.

Считается, что с Экбатан начинается трагедия Александра, «трагедия одиночества и недовольства непониманием окружающих». Однако македонские военачальники, включая Пармениона, все хорошо понимали. Всякий единовластный правитель кончает духовной изоляцией, живя в мире собственных представлений об истине, и Александр не был исключением. В дальнейшем немногие друзья, решавшиеся его критиковать в глаза, чаще всего дорого платили за это. Такое положение поощряло льстецов и самообольщение царя. В 330 г. до н. э. этот процесс только начинался, но с тех пор он быстро прогрессировал.

Сделав необходимые распоряжения, Александр, не теряя времени, отправился в погоню за Дарием. Но, когда до Каспийских Ворот оставалось всего миль 50, он узнал, что Дарий уже прошел их и направляется к Гекатомпилу. Дальше идти под палящим солнцем без отдыха было опасно, да и бессмысленно. Сделав передышку на пять дней в ближайшем поселении, Александр затем дошел до Каспийских Ворот. За ними начиналась соленая пустыня, известная ныне как Дашт-и-Кавир.

Когда кавалерия Кена была послана в экспедицию за продовольствием, два вавилонских аристократа (один – сын Мазея) принесли драматическую новость о том, что Дарий низложен и арестован. Переворот совершили бактрийский сатрап Бесс и великий визирь Набарзан.

Не дожидаясь возвращения Кена, Александр взял с собой лучшую кавалерию и отряд гвардейцев и снова отправился в погоню за персами. Их поход продолжался день и две ночи. Когда они достигли лагеря персов, Дарий был взят под стражу, и нашли лишь его грека-переводчика, который и рассказал подробно о случившемся.

Сначала Набарзан предложил царю временно передать свою власть Бессу. Дарий пришел в ярость, схватился за меч и пытался убить Набарзана. Совет, а вслед за ним и все отступавшее войско, раскололись на два лагеря. Бактрийцы и другие восточные части смотрели на Бесса как на своего естественного вождя, а персы и греки-наемники сохранили верность Дарию. Открытое вооруженное столкновение в этих обстоятельствах исключалось. Заговорщики формально поклялись в верности царю, и было объявлено о примирении. Но через два дня они зазвали Дария в бактрийский лагерь и взяли под усиленную охрану. Сторонники царя пытались начать борьбу за него, но еще через два дня большинство персов перешло к Бессу, соблазненное его щедрыми посулами и потому, что «им больше не за кем было следовать».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});