Типичные ошибки государственного регулирования экономики - Хэзлитт Генри

Можно пойти дальше этого вывода и поставить вопрос о том, разве не мешали профсоюзы в долгосрочной перспективе и в отношении всего рабочего класса вырасти реальной заработной плате до уровня, до которого она выросла бы в ином случае? Определенно, они были силой, стремившейся удержать или сократить заработную плату, если их целью в чистом виде было снизить производительность рабочего труда. Мы можем спросить, а разве не так это было.

Профсоюзная политика, очевидно, оказала положительное влияние на производительность. По некоторым профессиям они настояли на стандартах, ведущих к повышению уровня квалификации и компетентности. На заре своего зарождения они многое сделали для защиты здоровья работников. Когда рабочая сила имелась в изобилии, индивидуальные работодатели зачастую стремились получить быструю прибыль, ускоряя ритм работы и заставляя рабочих трудиться в течение многих часов. При этом они не задумывались о крайне вредном воздействии такого режима труда на здоровье работников, поскольку рабочую силу легко было заменить. А часто невежественные или недальновидные работодатели могут даже сокращать свои прибыли, заставляя своих работников перерабатывать. Профсоюзы во всех этих случаях, требуя выполнения соответствующих стандартов, нередко добивались повышения уровня здоровья и роста благосостояния работников, своих членов, наряду с повышением их реальных заработных плат.

Но в последние годы, по мере роста их власти и в той мере, в котором направляющая в ложном направлении общественная симпатия привела их к терпимости, или поддержке антисоциальных действий, профсоюзы вышли за рамки своих законных целей. Так, достижением было не только для здоровья и благосостояния, но в долгосрочной перспективе и для производства, сокращение рабочей недели с 70 до 60 часов. Еще большим достижением для здоровья и досуга стало сокращение рабочей недели с 60 до 48 часов. Бесспорным Достижением для досуга, но необязательно для производства и дохода, было сокращение рабочей недели с 48 до 44 часов. Ценность для здоровья и досуга сокращенной до 40 часов рабочей недели намного меньше, чем очевидное сокращение объема производства и дохода. Но профсоюзы теперь не просто говорят, а иногда даже навязывают мысль о 35-30-часовой рабочей неделе и отрицают, что это требует или может потребовать сокращения производства, а следовательно и уровня жизни[14] .

Но не только намечаемым сокращением рабочих часов профсоюзная политика работает против производительности. Этот путь является одним из наименее опасных из тех, которыми она это осуществляла, ибо компенсационная цель, по меньшей мере, была очевидной. Но многие профсоюзы настаивали на жестком подразделении труда, что повышало себестоимость производства и вело к дорогим и нелепым спорам по поводу юрисдикции. Они выступали против платежей, базирующихся на объеме выпуска или производительности, и настаивали на одинаковых почасовых ставках для всех своих членов вне зависимости от индивидуальной производительности труда. Они настаивали на продвижении по службе на основе, в первую очередь, трудового стажа, а не заслуг. Они были инициаторами проведения специального замедления темпов работы, претендуя на борьбу с повышением нормы выработки без повышения заработной платы. Они угрожали, требовали увольнения, иногда жестоко избивали людей, которые выполняли больший объем работы, чем их коллеги. Они выступали против внедрения нового оборудования или модернизации действующего. Они настаивали на том, чтобы члены профсоюза, отстраняемые от работы в результате внедрения более производительного и более трудосберегающего оборудования, должны получать «гарантированные доходы» бесконечно долго. Они настаивали на таких правилах искусственного создания рабочих мест, которые требовали большее количество людей или времени для выполнения конкретного задания. Они даже настаивали, угрожая в противном случае разорить работодателей, нанимать на работу людей, которые были абсолютно не нужны.

Большинство из этих политик реализовывалось на основе предположения о том, что существует фиксированный объем работ, необходимых для выполнения, определенный «фонд работ», который необходимо максимально распределять на столько часов и между столькими людьми, на сколько это возможно, чтобы не израсходовать его слишком быстро. Это предположение – в корне ошибочно. Ведь нет предела в объемах работ, необходимых для выполнения. Работа создает работу. То, что производит А, составляет спрос на то, что производит В.

Но поскольку это ложное представление существует и на нем основываются действия профсоюзов, итоговый эффект их деятельности – сокращение производительности ниже того уровня, на котором она находилась бы в ином случае. Их чистый эффект, следовательно, в долгосрочной перспективе и для всех групп рабочих заключался в сокращении реальных заработных плат, то есть заработных плат, которые в пересчете на товары ниже того уровня, до которого они доросли бы в ином случае. Реальной причиной стремительного повышения реальных заработных плат в прошлом веке была, повторюсь, аккумуляция капитала и ставший отсюда возможным потрясающий технологический прогресс.

Но этот процесс не является автоматическим. В результате не только плохих профсоюзов, но и плохой правительственной политики этот процесс в последние 10 лет фактически остановился. Если мы ознакомимся со средними еженедельными доходами рабочих частного несельскохозяйственного сектора без вычетов, выраженных в долларовых наличных средствах, то верно, что они выросли с 107,73 доллара в 1968 году до 189,36 доллара в августе 1977 года. Но когда Бюро по статистике труда делает поправку на инфляцию и переводит эти доходы в доллары 1967 года, чтобы учесть рост потребительских цен, то оказывается, что реальный недельный доход упал со 103,39 доллара в 1968 году до 103,36 доллара в августе 1977 года.

Эта остановка в росте реальных заработных плат не была следствием, внутренне присущим сути деятельности профсоюзов. Это было результатом близорукой профсоюзной и правительственной политики. Есть еще время изменить и ту и другую.

Глава XXI. «Достаточно, чтобы выкупить продукцию»

Непрофессиональные авторы, пишущие на экономическую тему, часто требуют «справедливых» цен и «справедливых» заработных плат. Туманные концепции об экономической справедливости восходят к временам средневековья. Классические экономисты выработали, в свою очередь, другую концепцию – концепцию функциональных цен и функциональных заработных плат. Функциональные цены – это такие цены, которые поощряют максимальный объем производства и максимальный объем продаж. Функциональные заработные платы – это такие заработные платы, которые имеют тенденцию обеспечивать максимальную занятость и максимальные реальные выплаты.

Концепцию функциональных заработных плат в искаженном виде взяли на вооружение марксисты и их бессознательные сторонники – школа покупательной способности. Обе эти группы оставляют вопрос о том, «справедливы» ли существующие заработные платы, для более незрелых умов. Главный вопрос, настаивают они, состоит в том, будут ли заработные платы действенны. Заработные платы будут действенны, говорят они нам, будут предотвращать надвигающийся экономический крах в том случае, если они позволяют рабочей силе «выкупать созданный ею продукт». Марксисты и школа покупательной способности приписывают появление каждой депрессии в прошлом предшествовавшей ей невозможности выплачивать такие заработные платы. И в какой бы момент они ни выступали, они всегда уверены, что заработные платы еще недостаточно высоки, чтобы выкупать продукцию.

Эта доктрина доказала свою особую эффективность в руках профсоюзных лидеров. Отчаявшись в своей способности вызвать альтруистический интерес у публики или убедить работодателей (порочных по определению) всегда быть «справедливыми», они ухватились за довод, рассчитанный на взывание к эгоистическим побуждениям общественности и запугивание ее тем, что они заставят работодателей выполнить требования профсоюза.