Императрица - Шань Са

Мои молчание и равнодушие усиливали раздражение Гармонии. Втайне она обвиняла меня в том, что я позволила ее матери умереть от яда, и делала вид, что и ей, в свою очередь, грозит опасность. Узнав об этих странных жалобах, я вызвала к себе Гармонию и строго ее отчитала. Любимица Императора стояла, низко опустив голову, но я улавливала в ее позе насмешку и вызов. Отзвуки моего гнева распространялись по всему дворцу. На следующий день повелитель принес мне бесценный подарок: предисловие к «Павильону Орхидей», начертанное мастером каллиграфии Вань Ксинь Чжи. Сердце мое подскочило от восторга, однако разум оставался недоверчивым. И в самом деле, Маленький Фазан выразил желание предоставить Гармонии свободный титул одной из наложниц.

— Великий Господин, — сказала ему я. — Ваша служанка никогда не забывала, что была Одаренной в царствование вашего достопочтенного отца, и хранит бесконечную благодарность к Вашей Сиятельной Особе, пренебрегшей устоями этого мира, сделав ее Императрицей. Но разумно ли, чтобы дважды за одно царствование мой Господин отвернулся от устоев Предков, приняв десять лет спустя у себя в Женском покое племянницу той Императрицы, чью законность многие все еще отрицают? С каким недоумением воспримет это Внешний двор да и весь свет? Историки будущего не сумеют отличить любовь от легкомыслия, искренность от коварства. Их произвольные толкования бросят тень на репутацию моего Господина! Да соизволит государь мне ответить: существует ли разница между положением супруги Императора и милостями, коими пользуется Госпожа удела Вэй? Щедрость повелителя безгранична, и любимица его обладает всем, чем только можно. Зачем же стремиться к худшему, в то время как Сиятельный Господин шествует по пути справедливости?

Мой небесный супруг опустил руки.

— Моя мать, достопочтенная Госпожа удела Ронь, воспитала Гармонию избалованной девочкой, — заметила я чуть мягче. — Эта молодая женщина принадлежит к новому поколению, пренебрегающему жертвенностью и долгом. Ее безделье — болезнь роскошной и праздной жизни. Я заставлю ее работать!

* * *

Крики евнухов нарушили покой моего дворца. Мой управляющий, задыхаясь от быстрого бега, распростерся ниц:

— Сиятельный Император только что тайно вызвал к себе в кабинет Главного Секретаря Шань Гуан Юя и поручил ему составление указа о низложении Вашей Особы!

Я бросила кисть, которой делала заметки на докладах советников. Не ожидая, когда доставят носилки, я подняла подол платья и двинулась вперед широким шагом. В душе моей теснились самые разные чувства. Оценив литературный талант и нравственную стойкость, я попросила Господина доверить поэту Шань Гуан Юю печать Главы Канцелярии. Вместо того чтобы выразить благодарность, сегодня он участвовал в заговоре мне на погибель. Предательство не слишком меня поразило, но я усомнилась в своем чутье и стала раздумывать, насколько способна оценить человеческие качества. Как я могла настолько ошибиться? После смерти By Чжи, лишения Верности титула наследника, я удалила их близких родичей и сторонников. Не желая проливать слишком много крови, я ограничила круг преследований. Неужто оставшиеся в живых после этих событий строили козни, пытаясь отомстить? То, что я играла роль советницы при повелителе, задевало чувствительность высших чиновников, исполненных предрассудков, унаследованных от предков, каковые низводили женщин до уровня животных и детей. Моя растущая власть вызывала у них беспокойство и сердила. Они воспринимали мое участие в политической жизни, как вторжение. Так неужели эти люди вступили в заговор, чтобы отстранить меня от власти? А Гармония во Внутреннем дворе являла собой третью угрозу. Я поняла, что моя собственная плоть и кровь стала опасной соперницей. Без ее клеветнических утверждений кто мог бы посеять сомнения в сердце моего супруга, и стал ли бы он действовать таким образом?

Распахнув дверь кабинета, я увидела, как Император побледнел. Перед ним на низком столике лежал свиток, покрытый все еще не высохшей тушью. Тщетно государь пытался прикрыть его рукавом. Чуть поодаль Глава Канцелярии Шань Гуан Юй при виде меня попятился и попытался сделать вид, что его вообще тут нет. Я упала на колени:

— Двадцать пять лет взаимопонимания и счастья, четыре князя императорской крови, плодов союза, каковой я полагала вечным… Неужто всему этому конец? Великий Господин, неужели вы больше не помните о смерти нашей дочери, о тяжком рождении Будущего, о всех трудностях, что мы пережили вместе? Будь я бесплодна, то смирилась бы с бесчестьем низложения, с болью стать покинутой женщиной и даже не повысила голос. Однако Наследник трона и князья императорской крови потребуют объяснений. И что я смогу им ответить? С тех пор как Сиятельный Господин доверил мне пост Императрицы, не прошло ни дня, ни ночи, когда я не думала бы о возложенной на меня ответственности, о своем долге: воплощать небесную доброту, во всем помогать Господину, поддерживать порядок во Внутреннем дворе, быть образцом для всех женщин Поднебесной. Если я совершила непростительную ошибку, если не выполнила данных обязательств, если пренебрегала женскими добродетелями, соблаговолите изложить мне это, прежде чем отречься от меня!

Император смущенно пробормотал:

— Мне сказали, что ты вызвала во Дворец какого-то даоса и попросила его совершить некий колдовской обряд… Мне также сказали, что ты хотела меня уничтожить и стать правительницей… А тебе ведь известно, что колдовство карается смертной казнью.

— Я знала Великого Господина, когда он еще носил титул князя Чжинь, — перебила я его. — С того дня моя судьба связана с его. Я последовала за Господином в его возвышение. Сегодня я просто волна, вздымаемая могуществом океана. Без поддержки повелителя, без его щедрости я была бы лишь пеной, болтающейся у ног на рассвете. Я могу желать Сиятельному Господину лишь тысячу лет правления. Неужто вы обо всем забыли? Во время последнего приступа головной боли вы приказали мне отыскать монахов, способных изгнать злых духов, бродящих по Внутренним покоям. Настоятель даосских монахов с Горы Небесных Ступеней посоветовал мне позвать господина Гоу, чтобы обмануть злых духов, готовых к тысячам преображений. Он переоделся в евнуха и начал изгонять их самым незаметным образом. Не желая пугать Господина, я молчала. Вы можете спросить монаха, равно как Настоятеля даосов и евнуха — Главного Распорядителя Внутреннего двора. Злословие этого мира пытается уничтожить красоту, ибо завидует ей, но ложь никогда не выдерживает света истины. Господин, соблаговолите проверить, прежде чем несправедливо обвинять вашу служанку. Прошу вас, спешно велите провести дознание! Показания свидетелей убедят вас в моей невиновности.

Император почесал голову:

— Да, действительно, приписываемые тебе ненависть и честолюбие далеки от тебя. Теперь я вспоминаю об этом указе…

Я взорвалась негодованием:

— Это я-то узурпаторша?! Я строю заговоры, желаю вам смерти? В то время как императрицы прежней династии пытались подчинить правительство власти явившихся извне родственников, я сослала родных братьев в отдаленные провинции, чтобы показать всему свету, насколько я бескорыстна. Чего еще могла бы ожидать я от этой жизни, если мой супруг — Император, мой сын — Наследник, а сама я ношу двадцать четыре цветущих дерева в прическе? Да, разумеется, я читаю политические донесения, доверяемые мне Сиятельным Господином. Порой я даю советы Двору. Мое положение Императрицы и Матери Народа позволяет мне взять на себя такую ответственность. Как могла бы я держать при себе свое мнение, в то время как повелитель неизменно побуждал меня его высказывать? Вот уже десять лет я неустанно тружусь на благо династии. Как можно путать мое радение о величии Империи с тщеславием и видеть в моей преданности Господину преступное покушение на власть?

Я несколько шагов проползла на коленях:

— Господин, молю вас, покажите, что вы там написали.

Император покраснел от стыда. Схватив указ, он разорвал его в клочья:

— Это не я, а Шань Гуан Юй написал эту бумагу. Не сердитесь на меня.

Я повернула голову:

— Шань Гуан Юй, если Его Величество Император возвысил вас до положения Главы Канцелярии, то для того, чтобы давать ему наилучшие советы. Вместо благодарности вы играете его доверием и сеете во Дворце смуту. Признаете ли вы свои преступления?

Дрожащий предатель молча стукнулся лбом об пол.

Вернувшись к себе во дворец, я отправила письмо Великому Государственному советнику Цзу Чжинь Зоню, где приказывала провести дознание насчет Шань Гуан Юя и евнуха Вань Фу Шеня, каковые возвели на меня поклеп. Через три дня он размотал паутину подлого заговора: десять лет назад Шань Гуан Юй был советником в Восточном дворце Наследника Верности, где евнух Вань Фу Шень возглавлял внутреннюю службу Когда Верность потерял титул и был изгнан из Столицы, оба вассала поклялись вернуть хозяина обратно. Изображая честность и преданность, они завоевали доверие государя, обманув бдительность правительства.