Вторая попытка (СИ) - Шайлина Ирина

— Чего верещишь-то? — недовольно протянула она.

Я молча обошла её и быстрым шагом пошла прочь. Да, я беременная, но на мне кроссовки и удобные брюки, а эта цаца на своих шпильках далеко не уковыляет. Но она упорно шла сзади, я слышала её сердитое сопение.

— Да постой ты… Я сегодня такая славная, что, того и гляди, нимб появится.

Я прибавила ходу, хотя уже порядком запыхалась. Я хотела выбраться к людям, голоса которых уже слышала, я не хотела оставаться с Эльзой наедине.

— А меня подстрелили, — пожаловалась Эльза сзади. — Прямо по-настоящему, прямо в ногу. А ты меня бегать заставляешь.

— Так тебе и надо, — не удержавшись, мстительно отозвалась я.

— И с чего это Адам решил, что ты хорошая? — удивилась Эльза.

Я наконец выбралась на асфальтовую дорожку. Эльза зацокала каблучками, вскоре нагнала меня и пошла рядом. Некоторое время мы молчали. Тем временем нам навстречу начали попадаться семьи, проводящие выходной, выгуливая детей, молодые парочки. Это немного меня успокоило.

— Ты мне просто один раз помоги. И все. И я уберусь из твоей жизни, честное слово.

— Нет.

— А я тебе с переездом помогу. Да слышала я, слышала. Небольшая помощь, хороший откат. Как тебе?

— Нет.

— Не могу уже больше бежать, никогда не увлекалась спортом. Скучное занятие. Давай присядем, поговорим. Пять минут.

Я посмотрела на неё, уже коря себя за слабость и зная, что уступлю. Ну какого хрена она такая красивая? Хоть бы у неё бородавка что ли на носу выросла.

— Только пять минут.

— Окей, — лицо Эльзы осветилось улыбкой, делая её ещё краше. Я недовольно сморщилась.

Таким же быстрым шагом мы дошли до ближайшей не занятой лавки и сели. Эльза достала пачку сигарет и закурила.

— Два часа не курила, смотрела, как ты котят малюешь, и боялась спугнуть. Блять, ты ж беременная!

Она отбросила только закуренную сигарету и затоптала её туфелькой. Я ждала.

— Кстати, очень милые котята. Особенно тот, рыженький, с голубым бантиком.

— Спасибо. Ещё есть темы для разговоров, или я пойду?

— А можно, — Эльза посмотрела на меня с лукавым прищуром и указала на мой живот, — я его потрогаю?

— Нет.

— На нет и суда нет.

Она сидела и тянула время, быть может, подбирая слова для разговора. Я разглядывала обшарпанные носы своих кроссовок и ничем Эльзе помогать не спешила. Ей надо — пусть сама и говорит.

— Адам тогда уехал. Я думала далеко и надолго. Даже не знала, печалиться или радоваться, потом просто смирилась. Ещё и нога эта…болела очень. Шрам теперь. Хочешь, покажу? Ну, нет так нет. А сейчас я знаю, что он приехал снова.

— Откуда?

— Квартира наша. Вроде как тайная. Кстати, она в том самом доме, в котором ты его подобрала. До сих пор думаю, неужели он все забыл? Или притворяется? Так вот. Иногда я туда заглядываю, так сказать по старой памяти. Взгрустнуть. И вчера поняла — он там был.

— Может, кто-то другой.

— Нет, это он, я Адама почти тридцать лет знаю, я уверена в этом.

— Хорошо. И что теперь?

— Я больше чем уверена, что этот дурак опять припёрся из-за тебя. И к тебе наверняка придёт. И ты со своим животом наверняка его так растрогаешь, что он горы будет готов свернуть. Я-то знаю, что он всегда хотел детей. Когда я сделала аборт…впрочем, не будем об этом…

Я слушала её — а сердце моё пело. Адам хочет детей! Это же все меняет… хотя отбрось пока свои глупые бабские мечты, тряпка.

— Так какие горы тебе свернуть надо?

— Никаких гор. Просто несколько бумажек. Ничтожных дурацких бумажек. Они были у Адама за несколько дней до того, как он исчез, а потом объявился у тебя. Ещё деньги, но деньги мне не нужны. Сейчас жизнь моя на кону. Ты же женщина, а мы по умолчанию умнее мужчин. И должны быть такими, ведь мужчины такие сильные…я верю, что ты сможешь у Адама их выманить.

— Сама не пробовала?

— Пробовала. Говорит, не помню. Думаю, а вдруг лжет…

Она сгорбилась, даже словно в размерах уменьшилась. Отпустила голову, ладони спрятала промеж коленок. Прямо сама скорбь, само отчаяние. Но я-то знала эту девицу слишком хорошо. Знала и то, что она солжет, недорого возьмёт, и то, что играть на публику для неё одно удовольствие.

— Нет, — сказала я.

Она подняла голову, и столько страха было в её глазах. На мгновение я даже упивалась им, но моё человеколюбие победило, а может артистизм Эльзы, мне стало её жалко. Она конечно сука та ещё, но на погибель посылать… однако сидела я с непреклонным видом.

— Может, все же договоримся? Я, что хочешь, отдам, все деньги, все, что есть!

Она принялась стягивать с себя кольца, вытащила из ушей серьги, расстегнула цепочку, висевшую на шее, и попыталась все это положить на мои колени. Я отшатнулась.

— Ты больная что ли? Хотя о чем я, конечно же, да… Забери своё барахло обратно!

У нас завязалась нелепая борьба — Эльза пихала мне свои драгоценности, присовокупив к ним кошелёк, я пыталась от них отвязаться. Со стороны мы, должно быть, выглядели престранно.

— Я согласна! — крикнула я. Эльза тут же воспользовалась моментом и побросала на меня свои побрякушки. — Убери! Я согласна только за информацию, убери их сейчас же, я брезгую!

— Мы с одним мужиком трахались, она серёжками брезгует, — спокойно заметила Эльза и на пару минут замолчала, занятая возвращением драгоценностей на свои законные места. — Что тебе интересно?

— Все. В какую хрень вы с Адамом вляпались?

Эльза надела последнее колечко на пальчик, вытянула руку вперёд, любуясь. Я тоже невольно залюбовалась — солнечный луч прорвался сквозь прореху в тучах и заискрился в гранях, пойманный камнем. Я на мгновение отвлеклась, вдруг подумав, смогу ли я в полной мере передать этот блеск красками? Вдалеке прогрохотал гром, майский, беспощадный, и вернул меня в реальность.

— Он должен был убить моего мужа.

Я отпрянула от Эльзы, как от прокаженной. Таким обыденным тоном! Сумасшедшая, и Адам сумасшедший! Не знаю почему, но я поверила Эльзе сразу.

— Нет, не от великой страсти. И даже не в память о страсти былой, хотя я была бы не против, ох как не против. Просто за денежки. За них он никого бы не пожалел, и убивать ему не в новинку.

— Я тебе не верю, — но беда была в том, что я верила.

— Я ввязалась в очень нехорошее дело детка. Ты о таком и не слышала, и слава богу, — меньше знаешь, крепче спишь. Я заплатила обязательствами, этими документами и смертью своего мужа. Но мой муж все ещё жив и здоров, документы пропали, а обязательства…они есть, они вот тут вот — она провела пальцем поперек горла. — Мне дали последний срок. Муж должен умереть, документы должны вернуться, я — исчезнуть. А теперь ещё и муж…если он не знает точно, то догадывается. Я промеж двух огней Женя, ты даже не представляешь, каково мне.

— Не представляю, — сухо ответила я.

— А тут этот придурок, наш любимый, заявил, что у него новая жизнь и никого он убивать не будет, и документы прошляпил. А без них все стоит, все стоит! Даже смерть мужа без этих документов меня уже не спасёт. И Адама, наверное, тоже. За ним вообще все бегают: и мужа моего люди, и те, другие, и я с тобой до кучи…Весело, да?

— Я не стану тебе помогать, — твёрдо сказала я, вставая. — Я не стану участвовать в убийстве человека. Да ты чёрным по белому сказала, что твой муж умрёт сразу, как только эти бумаги всплывут.

— Но своим бездействием ты убьешь меня! И Адама, потому что он вернулся!

Я закрыла уши руками и пошла прочь. Если очень постараться, я смогу все забыть, я же мастер по самообману. Даже, может, смогу воображать, что Адам принц, потерявший память и своё королевство, а вовсе не парень, готовый за деньги убить мужа бывшей подружки. Забыть, все забыть, позвонить риелтору, сегодня же! Серый асфальт стремительно летел под ногами, я шла, почти не поднимая глаз, почти не видя из-за слез. До чего же горько! Иллюзии, мечты, которыми я себя так старательно окружала, вдруг рассеялись, и поняла, что я просто одинокая женщина, стремительно приближающаяся к среднему возрасту, не имеющая друзей, даже кошки не имеющая, не работающая нормально, как все, да ещё и беременная от убийцы! Меня застилала такая обида, такое негодование, что сейчас я жалела о том, что беременна, как никогда ранее, мне хотелось просто выцарапать из себя ребёнка. Разумеется, ничего подобного я делать не стала, даже в состоянии аффекта понимая, что просто не решусь. Потому что трусиха. Потому что аборт — тоже убийство, против которого я так рьяно протестовала недавно, что один раз уже аборт делала, что знаю, ребёнок не виноват… Доводов была сотня, но легче не становилось, только ещё гадливей, теперь уже от собственной бесхребетности.