Большей любви не бывает - Стил Даниэла

— Ты тоже, — кивнул Филип.

Он не сказал Эдвине, что почти каждую ночь ему снилось, как он возвращается домой. Но в Гарварде ему понравилось. Бен Джонс оказался прав: там действительно здорово. Временами Филипу казалось, что Гарвард находится на другом краю земли: так далеко от дома, четыре дня на поезде, чуть ли не вечность в дороге!

Рождество Филип провел в Нью-Йорке, в доме соседа по комнате, и страшно скучал по Эдвине и детям, хотя, может, не так сильно, как они по нему. Особенно тяжело разлуку с братом переносила Алексис, и иногда ее состояние вызывало у Эдвины тревогу.

Филип обратил внимание, что на станции нет Бена, и, удивленно приподняв бровь, спросил:

— А где Бен?

— Уехал в Лос-Анджелес. — Эдвина улыбнулась. — Но он просил передать тебе горячий привет. Бен, наверное, с удовольствием пригласит тебя как-нибудь на ленч, ему хочется узнать твои впечатления о Гарварде.

Ей и самой очень хотелось послушать его рассказы. Филип присылал интересные письма о людях, с которыми встречался, о своих занятиях, друзьях и преподавателях. Временами она даже завидовала Филипу. Она бы с радостью поехала куда-нибудь учиться. Раньше она никогда не думала о таких вещах — все, чего ей хотелось, это выйти замуж и иметь хорошую семью. Но теперь, когда на нее навалилось столько обязанностей и она так много узнала об издательском деле, поняла, что круг ее интересов гораздо шире, чем взбивание крема для торта и высаживание, маргариток в саду.

— А кто вас сюда привез? — Филип пытался одновременно уследить за Джорджем, чтобы тот не уронил стопку книг, привезенных из университета, и за Фанни с Тедди.

— Я. — Эдвина гордо посмотрела на Филипа, и он улыбнулся, думая, что сестра шутит.

— Нет, серьезно?

— Серьезно, а почему ты сомневаешься? — Она с улыбкой подошла к «Паккарду», который купила для всей семьи на свой день рождения.

— Брось шутить, Эдвина.

— Все еще не веришь? Давай-ка сюда свои вещички, и я с ветерком доставлю тебя домой, мистер Филип.

Они сложили вещи в багажник красивого синего автомобиля. Филип потрясение смотрел, как Эдвина уверенно садится за руль. Дети всю дорогу болтали, а Джордж непрерывно задавал брату вопросы. На Филипа обрушился такой словесный водопад, что он шутливо схватился за голову:

— Ну, я смотрю, вы мало изменились! Филип внимательно оглядел их всех и остановил взгляд на Эдвине. Она хорошо выглядела, пожалуй, была красивее, чем запечатлелась в его памяти. И странно подумать, что эта красавица — их сестра и что она выбрала для себя жизнь, посвященную только детям, отказавшись от личного счастья.

— У тебя все в порядке? — тихо спросил Филип у Эдвины, когда они входили в дом.

— Да, все отлично, Филип. — Она остановилась и посмотрела на брата.

Он здорово вырос за эти месяцы и теперь возвышался над Эдвиной, она даже подозревала, что он теперь был бы выше папы.

— Тебе правда там понравилось? Филип кивнул.

— Да, конечно. От дома, к сожалению, далековато. Но я узнаю там столько интересного, и люди мне нравятся. Было бы только немного поближе, чтобы я мог навещать вас чаще.

— Но это ненадолго. Еще три года — и ты вернешься домой и займешь место отца в газете.

— Я уж жду этого не дождусь, — улыбнулся Филип.

— И я, поскольку страшно устала от этих совещаний-заседаний…

Иногда Эдвине было тяжело находить общий язык с Беном. Он очень расстроился, когда она отказала ему в ту ночь, и теперь, хоть они и оставались друзьями, порой чувствовалась натянутость отношений между ними.

— Когда мы поедем на Тахо, Вин? — Филип ходил по дому с таким видом, словно вернулся сюда после многолетнего отсутствия. Рассматривал картины, трогал какие-то вещи… Эдвина даже не подозревала, что он мог так соскучиться.

— Думаю, отправимся туда в июле, как обычно.

А в сентябре он опять уедет в Гарвард, однако впереди у него целых два с половиной месяца отдыха в кругу родных, по которым он так соскучился!

Первую неделю они делали все, чтобы только угодить Филипу. Обедали в его любимых ресторанах, не мешали ему, когда он уединялся с книгой. Он ходил к своим друзьям, и в начале июля Эдвина заметила, что в его жизни появилась некая юная леди. Очень хорошенькая хрупкая блондинка. Казалось, она ловила каждое слово Филипа, когда пришла к ним на обед.

Ей было всего восемнадцать, и Эдвина чувствовала себя рядом с нею взрослой, умудренной опытом женщиной. Девушка обращалась к старшей сестре Филипа так, словно та была вдвое ее старше. Эдвине даже стало любопытно, а знает ли она, сколько ей на самом деле лет.

Но когда Эдвина сказала об этом Филипу, тот засмеялся и сказал, что его избранница все знает, в данном случае она просто хотела произвести хорошее впечатление своим почтительным поведением. Ее звали Бекки Хэннок, и у ее родителей тоже был дом на озере Тахо неподалеку от того места, где останавливались Уинфилды.

Они часто встречались там в июле, и Бекки несколько раз приглашала Филипа, Джорджа и Эдвину поиграть в теннис. Эдвина неплохо владела ракеткой, и когда Филип с Бекки уходили с корта, они с Джорджем продолжали игру, и Эдвина ужасно радовалась, когда обыгрывала брата.

— Не так плохо для старушки, — дразнился Джордж, и она шутливо бросала в него теннисный мячик.

— Не знаю, разрешу ли я тебе водить мою машину…

— О'кей, о'кей, прошу прощения. Когда они вернулись в Сан-Франциско, Филип часто катал Бекки на машине. Иногда и Эдвина выбирала минутку, чтобы поучить Джорджа вождению. У него это прекрасно получалось. В последнее время он стал немного поспокойнее и, как заметила Эдвина, начал посматривать на девочек.

— Филип болван, что влюбился в эту девицу, — заявил однажды Джордж, сидя за рулем машины рядом с Эдвиной.

— Почему ты так решил? — с любопытством спросила она.

— Он ей нравится не за какие-то свои качества, как он считает.

Интересное наблюдение.

— А за что же?

Джордж помолчал, мастерски совершил поворот, и Эдвина похвалила его.

— Спасибо, сестренка. — Потом его мысли снова вернулись к Бекки:

— Иногда я думаю, что он ей нравится только из-за папиной газеты.

Отцу Бекки принадлежали ресторан и два отеля, и эта семья едва ли нуждалась в средствах, но газета Уинфилдов была делом гораздо более выгодным и престижным. Филип когда-нибудь станет значительной фигурой в городе. Бекки, должно быть, ловкая девчонка, если уже сейчас ищет себе перспективного мужа. Но Филип слишком молод, чтобы думать о женитьбе, по крайней мере Эдвина надеялась, что он еще об этом не думает.

— Может, ты и прав. Но, с другой стороны, твой брат такой красивый парень… — Она улыбнулась Джорджу, и он презрительно пожал плечами.

На обратном пути Джордж, задумчиво глядя на сестру, сказал:

— Эдвина, ты не сочтешь меня предателем, если я, когда вырасту, не стану работать в газете? Она страшно удивилась.

— Нет, конечно, но почему, Джордж?

— Не знаю… Просто, по-моему, это скучно. Филипу подобная работа больше подходит… — Он казался таким серьезным, что Эдвина невольно улыбнулась. Все еще мальчишка, а несколько месяцев назад и вовсе был неуправляемым. Но за последние дни как-то повзрослел, а теперь вот заявляет, что не хочет работать в газете.

— А что, по-твоему, подходит тебе?

— Не знаю… — Джордж в нерешительности посмотрел на сестру и признался:

— Когда-нибудь я хотел бы снимать фильмы.

Эдвина в изумлении уставилась на него, но потом поняла, что он говорит серьезно. Однако идея была такая неожиданная, что она невольно рассмеялась. Джордж, не обращая внимания на ее смех, принялся горячо расписывать ей, как это увлекательно, и рассказывать про фильм с Мэри Пикфорд, который он недавно видел.

— А когда это ты успел? — Она не помнила, чтобы разрешала ему ходить в кино, но он только ухмыльнулся.

— Да недавно. Ушел с занятий и отправился в кино.

Эдвина с укором посмотрела на него, а потом оба расхохотались.

— Ты неисправим.