Дверь в темную комнату - Марина Серова

– Сначала – доказательства. Не забывай, я – заинтересованная сторона… Не позднее как вчера вечером меня арестовали по подозрению в убийстве Бориса Завьялова!

Павлик больше не возражал, и всю дорогу до поселка Усть-Курдюм мы провели молча – я сосредоточенно вела авто, Павлик кусал губы и думал о чем-то, глядя в лобовое стекло. Только когда «Фольк» в полной темноте вкатился на территорию дачного поселка, Павлик ожил: завертелся на месте, заерзал, активно закрутил шеей, высматривая нужный дом.

Я тоже напряглась и во все глаза всматривалась в расстилавшуюся впереди дорогу. Но кругом была кромешная темнота. Дачный поселок был совершенно заброшен в это время года: за высокими заборами не было видно машин садоводов-любителей, в окнах домов не горел свет. Здесь даже не было уличных фонарей. Только чернильная темнота вокруг, напряженное ожидание чего-то неизвестного и лай собаки, где-то далеко-далеко…

– Здесь как будто все вымерли, – сказал Павлик и, кажется, сам испугался своих слов: прикусил язык, уткнулся носом в окно и затих – надолго.

– Вымерли, – эхом повторила я.

В дачном поселке действительно словно все вымерли. Темным и безлюдным выглядел и нужный нам дом. Я остановила авто у калитки и заглушила двигатель.

– Одиннадцать, – пробормотала я. – А где Громов?

– Может, он в доме? – глядя широко раскрытыми глазами на темные провалы окон, спросил Павлик. Судя по его бледному лицу, он уже давно пожалел, что поехал со мной, просто он молчал об этом.

– Но его машины нигде нет. На чем бы он сюда добрался?

– И то верно…

– Я осмотрюсь, – дернулась было я.

– Стой! – взвизгнул Павлик и схватился за рукав моей куртки. Видно, у него нервы сдали. – Я с тобой.

– Нет! – отрезала я. – Останешься в машине, а я проверю дом.

– Пошли вместе, – прогундел Пашка.

«Черт! И о чем я только думала, когда брала его с собой?» – подумала я, но сокрушаться было уже поздно. Результат моего необдуманного поступка был налицо – Павел смотрел на меня молящими глазами, хватал за полу куртки и жалобно скулил.

– Сиди в машине! В случае чего – сразу звони в полицию. Понял? – повторила я.

– А ты?

– А я осмотрюсь и вернусь.

– А вдруг Громов на меня нападет?! Нам лучше держаться вместе!

– Та-ак… – Я начала терять терпение. – Я иду в дом! Ты сидишь тут! Вот тебе оружие. – Я сунула ему в руки пистолет. – Выстрел в воздух – сигнал тревоги. Я сразу же к тебе примчусь.

Он с сомнением посмотрел на пистолет, схватил его дрожащими ручонками – видимо, такие условия ожидания моего возвращения его устроили.

Я вздохнула, хлопнула дверцей и решительно зашагала к дому с темными окнами. Я миновала скрипучую калитку, прошагала по замерзшей окаменевшей грязи к дому, поднялась по невысоким ступенькам крыльца и взялась за дверную ручку. Деревянная створка подалась. Та-а-ак… вся на взводе, готовая к самому худшему, шагнула за порог. Я стояла в кромешной темноте, из которой постепенно проступали очертания мебели: вот старая софа, шкаф с антресолями, круглый стол и пара колченогих табуретов. Я стояла посреди незнакомой комнаты – присматривалась, принюхивалась, пыталась уловить хоть какой-то шорох. Но вокруг царили гробовая тишина и пробирающий до костей холод – скорее всего, здесь никогда не топили, возможно, давно не жили. В доме вообще никого давно не было… Ни души… я буквально чуяла это…

Я осторожно прошла вперед. В кромешной темноте обошла одну комнату, заглянула во вторую, сунула нос в крошечное помещение с плитой и старым столом у окна. Я вышла из пищеблока и оказалась в первой по счету комнате.

– Черт! – выдохнула я. В доме определенно никого не было.

«Возможно, Громов опаздывает?» – думала я, но не поверила в свои домыслы.

Я вышла из дома, прошла по захрустевшей под каблуками грязи, юркнула за скрипучую калитку. На улице было зябко. Тоненькая куртка почти не грела, мои руки окоченели. Я поспешила вернуться в теплую машину. Распахнула дверцу, прыгнула в салон.

– Ничего не понимаю, – проговорила я усаживаясь. – В доме ни души!

Я обернулась к Павлику – и замерла на месте. В МАШИНЕ НИКОГО НЕ БЫЛО!

Липкий холод и предчувствие чего-то – дикого, ненормального – пробрало меня до самых костей. Пару минут я просто сидела, как оглушенная, не зная – куда делся Павел? Неужели он пошел меня искать? А потом что-то мелькнуло во дворе, у стены дома… Или мне показалось? Игра больного воображения? Моя фантазия? Но, так или иначе, я выскочила из машины.

– Паша! – крикнула я.

Неужели этот неразумный все же потащился следом за мной в дом?!

– Павлик! – Не то злясь на него, не то просто растерявшись, я юркнула за калитку. – Паша! Ты с ума сошел?!

Из-за угла вновь показалась тень. Нет, не тень! Фигура человека – высокая, сутулая, в длинном пальто…

– Жень… – позвал меня человек голосом Павла.

– Паша! Зачем ты вышел из машины?

– Иди сюда. Я кое-что нашел… – Его голос дрожал и срывался.

Он не подошел ко мне – упрямо манил меня куда-то за угол.

– Что там у тебя? – встревожилась я и сделала несколько шагов навстречу Паше. – Что произошло? – Я шагнула за угол дома, и он отступил в темноту.

Нас разделяла какая-то пара метров, когда Павлик как-то неестественно дернулся всем телом и заорал:

– Женя, беги! Это ловушка!!!

Но я так и не успела понять, в чем дело. Сзади на мою голову обрушился тяжеленный удар, и я упала как подкошенная.

* * *

Я медленно, с трудом приходила в себя. Голова болела, кости ломило, на затылке наливалась кровью огромная шишка. Я хотела было потрогать ее, но вдруг поняла, что не могу этого сделать, потому что руки у меня связаны. Я открыла глаза.

Я полусидела-полулежала на старой рассохшейся софе в какой-то неопрятной, необжитой комнате, залитой пронзительным электрическим светом. «Дача? – с трудом сообразила я. – Но… как я здесь оказалась? И откуда здесь взялся старик Вележев? И почему Павлик, связанный по рукам и ногам, корчится в углу полупустой комнаты? Бред!»

Я закрыла глаза, подождала пару секунд и вновь их открыла. Но картинка не изменилась. Напротив меня в кресле сидит Прокофий Савельевич и курит сигарету, в углу валяется Павлик. Это дурной сон?

– Очнулась? – будничным тоном спросил Вележев. – Наконец-то! Три часа в отключке пробыла!

– Что?! – Я ничего не понимала. – Вы?

– А ты кого ждала? – спросил он и хохотнул – резко и как-то издевательски. – А, ну да! Громова! Это же он, по твоему мнению, наркобарон. Верно?

– Верно, – машинально ответила я.

– Глупая! Какая же ты глупая! – высказался Вележев.

– А… что здесь происходит?

– Еще не поняла, что ли?..

Нет, кое-что я начала понимать…

– Но… как?! – Я во все глаза смотрела на Прокофия Савельевича и никак не могла поверить в то, что все это – реальность.

– Удивлена? – Старик оскалился и засверкал глазами.

Мне стало не по себе. А он подходил все ближе и ближе. И вот уже он – в паре шагов от меня и заглядывает мне в лицо.

– Но ведь вы же… – Я не находила нужных слов. Все смешалось у меня в голове. – Как?! Как такое может быть?!

– Хочешь узнать? – Я почувствовала его дыхание на своем лице, и по моему телу пробежала дрожь. – Рассказать тебе, как я все это провернул? Интересно?

Я тяжело сглотнула, но слова застряли в горле. Я просто смотрела на Прокофия и молчала.

– Что ж… У нас есть время. – Он схватил первый попавшийся под руку стул и оседлал его. Достал из кармана плаща пачку «Парламента», не спеша раскурил сигарету. Пламя зажигалки на секунду осветило его лицо – острый нос, суровые складки у губ, белый как полотно лоб. Я несколько раз видела этого человека – и никогда мне даже в голову не могло прийти, что он и есть…

– Да, я – тот самый таинственный наркобарон, за которым ты и мой внук охотились все это время. – Он говорил и спокойно выдыхал сигаретный дым. – Я начал заниматься продажей наркотиков давно – еще до того, как в автокатастрофе погибли мой сын и невестка. Сначала у меня был свой небольшой клуб под Зеленоградом. Постепенно я начал толкать товар постоянным клиентам клуба… Поначалу все это не приносило никаких результатов. А потом… Клиентов становилось больше, навар все увеличивался, я стал заключать договоры все с новыми и новыми поставщиками. Но легавые что-то прочухали про мои дела. В клубе устроили облаву, естественно, нескольких клиентов поймали с дурью. Началось следствие. Мне удалось отмазаться только благодаря тому, что клуб был оформлен на подставное лицо. Я остался безнаказанным. Меня огорчало только одно… Мой сын тоже каким-то образом просек, в чем дело. Отлично помню тот день! Он пришел ко мне, начал что-то говорить про «незаконные дела», про совесть… Смешно! Он пригрозил мне: если я не закрою клуб и не прекращу заниматься наркотиками, то он лично сдаст меня властям. Меня! Сдаст!!!

Вележев запрокинул голову, давясь злобным смехом.