Горечь твоей любви (СИ) - "Глория Клим"

Наконец мы вышли на улицу. Папа стоял под навесом и курил. Как только мы появились с сумками, он подошел и выкинул сигарету.

- Так, в школу отправлял одного сына, а домой везу двух. Я правильно понимаю?

Я кивнул.

- Ты против? – я посмотрел отцу в глаза, в них плескалась любовь ко мне и, наверное, даже если бы я взорвал эту школу к чертям, он бы все равно был на моей стороне.

- Ни в коем случае. Я получил письменное разрешение твоего брата, Эв, так что добро пожаловать в мою машину и в нашу семью.

- Спасибо, я…

- Эв! Эв, стой! - к нам бежал Чет. Взъерошенный, злой… – Эв, что все это значит?

- Чет, не кричи. Саш, садись в машину я через минуту догоню.

Я кивнул, протянул Чету руку и пожал ее.

- Прости, друг…

- Саш… Да что же это… А как же я? Кай?

- Чет… прости, но так будет лучше.

- Кому лучше? Что же вы творите? А о нас вы подумали? Как мы тут одни…

- Чет, так нужно. Нужно всем, – Эв обхватил ладошками его лицо и заставил посмотреть на себя. – Пойми, мы заигрались. Нам нужно время. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что я хочу. Тут, в этих стенах, это невозможно! Я люблю тебя, я это понял вчера. Люблю сильно, и кроме тебя мне никто не нужен. Но все, что было между нами, я не могу этого забыть тут. Я должен убедиться, что те чувства, что я считаю любовью к тебе, это не стокгольмский синдром. А что будет, если там, на воле, я просто пойму, что все эти чувства всего лишь плод моего воображения, привычка? Что тогда? Скажи мне? Нет, я должен разобраться. Отпусти меня, молю. Я не могу больше так. Я должен стать человеком, не подстилкой первого секретаря, великолепного Чета, а личностью. Я хочу, чтобы ты любил меня не за красивое лицо или хороший минет, а за то, что я есть.

Давид Явлинский кашлянул и сел в машину. Он нормально относился к секс-меньшинствам, в конце концов, его сын Дмитрий такой же, но присутствовать при любовных разговорах двух геев как-то совсем не хотелось.

Эв поднимается на носочках и целует Чета. Облизывает языком его губы, пока секретарь не начинает отвечать на его поцелуй. Потом убирает руки от лица любимого и, не давая возможности ему прийти в себя, быстро садится в машину. Отец заводит мотор, и мы покидаем территорию школы.

Все молчат. Разговаривать совсем нет желания. На улице дождь. Холодный, серый, как моя душа. Нет ни надежды, ни желания, ни цели. Нет ничего. Просто пустая оболочка, которой придется научиться жить без своей второй половины.

Эв стоит на коленях и смотрит на Чета в заднее стекло. Я понимаю, он пытается визуально запомнить каждую мелкую деталь любимого. Пепельные длинные пряди, красивый прямой нос, высокие скулы, волевой подбородок, синие глаза, высокий рост. Все то, что будет сниться по ночам и не давать забыть. Правильное ли решение мы приняли, покажет время. Но почему-то на данный момент это самое лучшее, что может быть. Я не знаю как Эв, но я все равно подсознательно понимал, я не гей, я не могу с этим смириться. У меня постоянно было чувство, что меня загнали в ловушку, и выбраться я из нее не мог вплоть до сегодняшнего дня. В голове крутилась мысль: а действительно ли я люблю Кая или это просто какое-то наваждение? Мой друг прав, нам нужно разобраться в себе, а в этих стенах это невозможно. Я должен вернуться домой! На родную землю, туда, где и стены помогают. Да, домой! В любимую школу, к друзьям, бродить по любимым улицам, и там, возможно, я смогу понять что к чему. Я покажу Эву свой дом. Ему непременно понравится. Вот там я смогу принять решение, только там!

Через час отец нарушает молчание. Что-то спрашивает, но я никак не могу понять что.

- Прости, пап, повтори вопрос.

- Я говорю, доучиваться будете в той же школе, что и Дима? Или заочно?

- Пап, я пока не знаю може…

- А мы уже доучились. У нас даже дипломы есть.

- Эв, ты о чем? – первая мысль: “маленький мозгами с горя поехал”. Но нет, он достает большой конверт, тот, что привез его брат, открывает и достает два пакета документов, один протягивает мне, другой смотрит сам.

И правда, в моих руках аттестат на мое имя, в котором сказано, что я сдал две сессии зимнюю и летнюю заочно. И на основании хороших баллов закончил школьный курс досрочно.

- И как ты это сделал?

- Не важно. Главное, что сделал.

- Да уж…

Отец, глядя на нас, смеется.

- Ну что ж дети, с выпускным вас. И коль уж такая радостная минута, у меня есть еще хорошая новость. Мы ждем еще одного ребенка.

- Ребенка? Пап, только не говори, что Димка залетел?!

- Очень смешно, Александр Явлинский. У тебя будет братик или сестричка, твоя мама беременна.

Я в полном шоке смотрел на Эва и на отца. Пока эта новость все же до меня дошла. Я умер, потерял цель в жизни, а жизнь-то продолжается. У меня будет сестра, я в этом не сомневаюсь, с черными как смоль волосами отца и синими мамиными глазами. Вот значит как. Жизнь показывает нам, что мы живы!

- Хочу сестричку. Как думаешь, Эв?

- Я только за. Как ты там сказал - нет цели в жизни. Как же, вот она цель - новая жизнь.

Я рассмеялся. Да, я потерял любимого, потерял свою вторую половину. По крайней мере, я думаю, что он моя вторая половина. Я не знаю. Но, похоже, жизнь мне дарит новый смысл. И я буду жить, ради своей семьи.

Машина тихо ехала по мокрой умытой дождем дороге. И везла нас в новую жизнь. А что будет потом. Не важно. Я потом подумаю над этим. Завтра. Когда пойму, что чувствую…

***

Телефон разрывается. Сто шестьдесят четыре пропущенных звонка от мачехи. А, да, она же не мачеха, она моя мать. Я не хочу с ней разговаривать, не сейчас. Выключаю телефон. Хочется плакать, но глаза сухие. Ни одной слезинки. Пустота в сердце. Я понимал, что все, что было - это не правильно. Я не дал ему возможности выбора, просто поставил перед фактом. А если бы был выбор?.. Выбрал бы он меня? Захотел бы быть со мной? Когда они уезжали, когда Чет кричал, и когда Эв прощался с ним, я стоял за колонной и не мог найти в себе силы выйти и попрощаться с ним. Знал, что если высунусь, то не отпущу его, не смогу. Заберу, закрою и больше никогда не отпущу и, плевать, что насильно. Но я прекрасно знал, мой мальчик свободолюбивый, он не выживет под моим пристальным надзором.

И я его отпустил. Эта малявка, Эв, оказался прав. Нам нужно время и свобода друг от друга. Я должен решить проблемы со своей семьей. И я должен стать нормальным человеком. Не избалованным ничтожеством, которым являлся до этого времени, а именно человеком. Таким, которого смог бы полюбить мой мальчик. Я отпустил тебя Александр Явлинский, но не навсегда, не надейся! Мой взгляд наткнулся на фотографии, что разбросаны по столу. На них мой любимый Саша в мои объятиях. Я тебя верну. Любой ценой! Любой…

Не знаю, сколько я так просидел, голова пуста, мысли в ней не задерживаются, хочется спать.

Тихий стук в дверь возвращает меня к реальности.

- Входите.

В дверь просовывается светлая головка.

- Можно?

Дэшон. Не сейчас, я сейчас не могу…

- Проходи, что ты хотел?

Мальчик подходит ко мне, становится напротив и поднимает глаза. Они заплаканные, воспаленные и красные.

Что случилось? Почему-то у меня в груди поднимается волна желания защитить этого глупого ребенка, который имел неосторожность влюбиться в такую сволочь как я.

- Что случилось? - озвучиваю свою мысль. – Кто тебя обидел?

Протягиваю к нему свою руку, хочу пожалеть. Он отскакивает.

- Принц, прости меня. Я пришел просить прощения за то, что сделал вчера. Я знаю, Алекс уехал из-за того, что произошло вчера. Я… Я… все… смогу… объяснить. Скажу, что… расскажу, что…

Он заикается почти на каждом слове. Потом не выдерживает и падает на колени и горько безудержно плачет. Повторяя, чтобы я его простил. Глупый ребенок, это я должен падать на колени и молить, чтобы он меня простил за то, что дал надежду, попользовался его невинностью, а потом выкинул, не подумав о том, что могу сделать больно. Что просто ломаю чужие судьбы и души…