Мой покойный муж (СИ) - Бакулина Екатерина "Фенек"

Он шагнул еще ближе, осторожно взял меня за плечи, заглядывая в глаза.

Я верила, да. Все это он говорил искренне. Обладать мной безраздельно, получить все права на меня, чтобы никто даже покуситься не мог.

— И ради этого ты готов предать Джона?

— Да, — сказал он. — Ради тебя.

— Ради того, чтобы обладать мной, — уточнила я.

Он не понял. Он просто не видел разницы.

— Ты не хочешь? — и даже мысли не допускал, что у меня может быть другое мнение. — Айлин, я готов сделать ради тебя все. Я…

— Не торопись, — я проложила палец к его губам. Спокойно. Отказывать сейчас не стоит. Не сейчас — точно. — Я не говорю «нет», Рон. Мне просто нужно немного времени, чтобы все это осознать. И я хочу точно понимать, что происходит.

— Ланни, у нас нет времени, — шепнул он, обнимая меня за талию, неприятно, но я не стала дергаться. — Если тебя пытались убить, то сделают это снова. Но если ты будешь моей, я…

— Рон… — я смотрела ему в глаза, совсем близко. — Ты знал, что мне может грозить опасность. Но просто взял и уехал потому, что тебя вызвали в Кетнах. Ты мог бы остаться, ты мог бы предложить мне поехать с тобой, объяснив, откуда именно мне ждать удара. Но ты просто уехал, оставив меня. И после этого ты хочешь сказать, что каким-то образом хочешь позаботиться обо мне? После этого ты говоришь, что предал Джона исключительно ради меня?

Гордан поджал губы, ноздри дрогнули. Даже его пальцы сжались на моей талии.

Раздраженно.

— Я же сказал, я уехал, потому что ты так грубо оттолкнула меня там. Отказалась от меня… А столько сделал для тебя, а ты… Айлин, когда ты ушла этим Коулзом, когда он пошел провожать тебя до двери, я был не в себе. Я люблю тебя.

Как чудесно, Гордан. И ты не видишь никакого противоречия в этом.

— А если я соглашусь, — сказала я, — то когда состоится наша свадьба?

Он меня отпустил, разжал пальцы.

— Скоро, — сказал почти холодно. — Нам лучше поторопиться.

* * *

Молодой Гордан не был таким.

Я помню его еще десять лет назад, когда он только приехал в Кетнах, только получил важный пост при дворе… Или, может быть, был, но тогда это не бросалось в глаза.

Впервые я увидела его на балу. Нет, он не танцевал…

Нэт танцевал с какой-то девицей у всех на виду, и не просто танцевал, а практически не выпускал ее из рук, обнимал в перерывах, что-то шептал девице на ушко, и та смеялась.

У меня так не выходило. На тот момент я уже научилась строить мужчинам глазки, вести непринужденные беседы и даже пару раз изменить мужу по-настоящему. Но все это было для меня игрой, временами натужной, я пыталась что-то изменить в себе, получать удовольствие от любовных забав, но уже почти пришла к выводу, что я, очевидно, не создана для этого. Меня это не радует.

Я смотрела на то, как самозабвенно Нэт девицу обнимает, как осторожно украдкой проводит большим пальцем по ее шее, как она смотрит на него… у нее сияют глаза.

У меня глаза так не сияли никогда, и каждый раз, рядом с мужчиной, я пыталась прикинуть — все ли я делаю правильно, достаточно ли соблазнительно улыбаюсь сейчас, и не даю ли ему повод пожелать лишнего. Не о собственном удовольствии думала, а о том, как соответствовать… Я не могла расслабиться.

И там, на балу, вдруг поняла, что устала и ничего больше не хочу.

На воздух хочу.

Вышла на балкон.

Тогда ко мне и подошел Гордан. Впервые. Очень осторожно. Он немного старше меня, ему было уже за тридцать, но он сам смущался как мальчишка. Не сразу решился заговорить. Я видела, как он тоже на балкон вышел, как стоял, делая вид, что глядит куда-то вдаль, но сам искоса поглядывал на меня.

Он был совсем не похож на Нэта… может быть, именно это и расположило меня тогда. Высокий, худощавый… но такой ухоженный, сдержанный, с прямой спиной… Не знаю… если Нэт был похож скорее на матерого волка, дикого, только что вылезшего из леса, с рваным ухом и с кучей репья на загривке… то Гордан похож на домашнего породистого пса, который спит на хозяйской постели и никогда не выходит гулять дальше двора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он стоял там, на балконе, смущался. Так мило. И я невольно улыбнулась ему.

Гордан даже оглянулся, чтобы удостовериться — моя улыбка предназначалась ему. Но больше никого не было. Тогда он немного осмелел. Сделал пару шагов ко мне.

— Чудесный вечер, не правда ли? — осторожно начал он.

Неправда. Душно даже здесь, ни ветерка. Жарко. Я прямо чувствую, как потею под роскошным, но тяжелым и тесным платьем.

— Да, милорд… — только и сказала я.

Тогда Гордан сделал еще шаг ко мне. Дернул верхнюю пуговку у воротника, словно воротник его душил, не хватало воздуха.

— Вы не танцуете? — сказал он. Не приглашая меня, а просто пытаясь хоть что-то сказать.

— Я не очень люблю танцы.

— Я тоже, — и еще шаг ко мне, теперь уже совсем близко. Снова дернул воротник. — Я плохо танцую… неуклюже. Так и не научился.

А я танцую хорошо. Наверно, лишь немного скованно, но безупречно. Это я сумела освоить под руководством Беатрис.

— Уверена, это только ваша скромность, — вежливо улыбнулась я.

— Нет, что вы, — он все же улыбнулся. — Я всего неделю при дворе, а дома… это было не слишком нужно.

— А откуда вы? — так же вежливо спросила я. Честно говоря, мне было плевать.

— Из Гиллеса, — сказал он. — И уже немного скучаю по дому, там… — замялся. — А вы, миледи, давно здесь? Вы приехали на бал… со своим отцом?

Вот не надо, я уже давно не в том возрасте, чтобы меня можно было принять за юную девочку, которую привезли в столицу в поисках выгодной партии.

— Со своим мужем, — сказала я. — Мой муж Этард Муррей.

Он даже попятился, переменился в лице, словно я могла обернуться медузой Горгоной и обратить его в камень.

— А я… простите, если помешал вам, Ваша Светлость…

Он уже был знаком с Нэтом и мог оценить последствия буйного нрава.

— Не стоит, — сказала я, немного кольнуло, немного жаль. — Не бойтесь, мой муж не будет против, если вы составите мне компанию и немного побеседуете о том, как хороши вечера в Кетнахе.

Гордан неуверенно оглянулся, куда-то в сторону зала.

— Он слишком занят, да? — сказал тихо.

Да, Нэт слишком занят другими, чтобы смотреть в мою сторону.

Я тогда ответить так и не смогла, только чуть дернула плечом.

— Вы чувствуете себя одиноко? — спросил Гордан. — Покинутой?

Слишком прямо. Бесцеремонно. А еще в этом было столько понимания, что меня задело.

— Это не ваше дело, — сказала я.

— Простите.

Но ни капли сожаления. Вот тут, наверно, Гордану стоило бы смутиться, но он не смутился. Стоял, разглядывая меня. Наверно, я не вписывалась в какие-то его представления о том, как быть должно.

— Мы с Этардом предпочитаем не вмешиваться в личную жизнь друг друга, — сказала я, слишком откровенно вышло, почти неприлично для разговора с посторонними. Но мне вдруг захотелось объяснить. — Поэтому я не покинута и не одинока. Я сама по себе.

— Женщина не должна быть сама по себе.

— Полагаю, это тоже не ваше дело, милорд, — сказала я.

Он покачал головой, словно говоря, что я не права снова. Но промолчал. Долго стоял, разглядывая меня.

— А знаете, вы очень красивая, — сказал он. — Просто удивительная… когда я увидел вас… понял, что не встречал раньше такой женщины, как вы…

Облизал губы, собираясь с силами.

— Конечно, знаю, — сказала я. — Мое положение обязывает едва ли каждого встречного мужчину говорить мне это.

Гордан усмехнулся.

— Нет, вы не понимаете. Я… говорю правду. Действительно то, что думаю, а не просто дежурный комплимент.

— Верю, — сказала я. — Не зря же я трачу столько денег на лучших парикмахеров и портных. Красота дорого стоит, но возможности у меня есть.

Вот тут он, все же, смутился. Я действительно плохо вписывалась в его представления о том, какой должна быть женщина.

— Вы не справедливы к себе, — сказал Гордан. — Ваша красота особенная, она идет изнутри…