Игры политиков - Дик Моррис

Как же Клинтон, столкнувшись со столь жесткой оппозицией, сумел повести за собой демократическую партию и, более того, превратил ее из либеральной в центристскую политическую силу? Как ему удалось наладить межпартийный диалог, не расквасив себе физиономию?

Как и в случае с Бушем, дело состоит в том, что, по существу, партийную программу он не менял. Подобно тому как Буш следовал республиканской традиции в вопросах о налогах, абортах, контроле за продажей оружия и множестве иных, Клинтон никогда не отходил от демократической ортодоксии в существенных делах.

Если речь шла об абортах, Клинтон твердо и до конца отстаивал свободу выбора, он даже наложил вето на закон, запрещающий аборты на так называемой третьей стадии беременности, которые в глазах многих напоминали убийство младенца.

Естественно, Клинтон горой стоял за государственную программу медицинского обслуживания, образовательные фонды и сохранение экологического баланса, более того, это были три кита, на которых держалась вся программа демократов. Он энергично нападал на предложение Гингрича урезать фонды на защиту природы и существенно понизить роль и права Комитета по экологии. Важнейшую роль также играла борьба Клинтона с республиканской оппозицией, стремившейся скомпрометировать Медпомощь — программу медицинского обслуживания престарелых. Республиканцы хотели бы сократить ее бюджет на 300 миллиардов долларов, компенсировав их взносами самих участников программы.

Клинтон этому давлению не поддался и дважды наложил вето на бюджет, представленный республиканцами и предполагавший как раз сокращение финансирования Медпомощи, образования и экологических проектов. В ответ республиканцы проголосовали против президентского бюджета, оставив тем самым страну без правительства. Работать продолжали лишь ключевые структуры. Клинтон, в свою очередь, лишь ужесточил позицию и направил недовольство избирателя против республиканцев и их политики балансирования на грани войны.

Контролируя телевизионную рекламу, нападавшую на бюджет, представленный республиканцами, Клинтон заверял нацию, что может сбалансировать его, не покушаясь на эти жизненно важные сферы. Такая позиция нашла отклик, и каждый лишний день простоя правительства понижал рейтинг республиканцев.

В конце концов республиканцы сдались, правительство заработало. Клинтон одержал громкую победу, что, помимо всего прочего, консолидировало вокруг него ряды демократов, даже при том, что, подписав закон о реформе системы пособий, он вступил на зыбкую почву.

Недовольных в своей партии Клинтон усмирил и прямым обращением к афроамериканскому электорату, что укрепило базу демократов. Точно так же, как Буш твердо стоял на позициях христианской коалиции в вопросе об абортах, Клинтон не пошел ни на малейший компромисс в защите гражданских прав черного населения Америки и поддержке программ, направленных на их укрепление.

Испытанием его решимости в этом смысле стала реанимация в 1994 году программы жестких действий. Называя ее дискриминацией наоборот, консерваторы сумели добиться отмены привилегий для представителей национальных меньшинств при найме, в том числе и на государственную службу, а также при приеме в вузы. Столкнувшись с мощным давлением, Клинтон тем не менее не приостановил программу; напротив, в принципе он поддержал ее, заметив, что она нуждается «в корректировке, но не в закрытии». Выступив в поддержку таких знаковых реформ, как запрет на расовые квоты и недопустимость увольнения белых за участие в программе жестких действий, президент остался глух к призывам к откату от давних позиций демократов. Представители национальных меньшинств и женских организаций приветствовали решение президента; они останутся на его стороне и в будущем, когда над Клинтоном сгустятся тучи.

Даже отказавшись от демократических догматов, Клинтон с большим тщанием следил за тем, чтобы в его новых позициях четко сохранялась традиционная либеральная закваска. Инициативы в области борьбы с преступностью означали, по существу, поддержку смертной казни и укрепление пенитенциарной системы, зато призыв установить жесткий контроль над продажей оружия должен был быть дорог сердцу демократа-либерала. Программы реформирования системы пособий всегда включали элементы государственной помощи матерям, живущим на них, а также обеспечение профессиональной подготовки, облегчающей получение работы. Помимо того, президентский законопроект предусматривал крупные налоговые льготы, долженствующие поощрить нанимателей, предлагающих рабочие места бывшим иждивенцам. Всякий раз, обращаясь к вопросам сокращения дефицита и сведения бюджетного баланса, Клинтон не забывал подчеркнуть важность продолжения главных программ демократов все в тех же областях медицинского обслуживания, образования и экологии. Он далеко отклонился — но не порвал с традиционным либерализмом своей партии. А это — критически важный элемент успешной триангуляции: даже вставая на путь перемен, кое-что необходимо оставить в целости и сохранности.

Клинтон также использовал свои выдающиеся способности создания материальных фондов для наведения мостов между собой и ветеранами партии. Продемонстрировав совершенно беспрецедентную в истории президентских выборов энергию, Клинтон собрал в 1996 году более 300 миллионов долларов для собственных предвыборных нужд и еще сотни миллионов на нужды кандидатов, борющихся за места в сенате и палате представителей. Появляясь рядом даже с самыми незначительными фигурами, Клинтон тем самым заставлял обитателей Капитолийского холма примириться со своими изменами партийной догме.

Урок, преподанный Клинтоном и Бушем, ясен: можно перемещаться в центр, пытаясь решить проблемы, обычно рассматриваемые по иному партийному ведомству, но при этом нельзя забывать и о своей партийной программе.

Последние годы Клинтона в Овальном кабинете были омрачены событиями, последствия которых, разумеется, невозможно преодолеть исключительно в рамках той или другой политической стратегии, даже самой удачной. Сойдя в 1995—1997 годах с партийной орбиты демократов, Клинтон вновь вернулся на нее, когда разразился скандал, угрожавший его президентской будущности. Когда в январе 1998 года наружу выплыл его роман с Моникой Левински, Клинтон сделался заложником парламентского меньшинства своей партии. Чувствуя на своей шее когти республиканцев, требующих его отставки и действительно запустивших вскоре в палате представителей процедуру импичмента, Клинтон мог удержаться лишь на тоненькой нити — треть плюс один голос, которые партия должна была наскрести в сенате, дабы предотвратить крах.

Обеспечивая себе эту поддержку, Клинтон был вынужден забыть о всяческой переориентации. Медпомощь — чрезвычайно обещающая программа, инициированная Джоном Бре, сенатором-демократом от Луизианы, — попала в руки партийцев-леваков. Накануне президентских выборов 2000 года демократам хотелось во что бы то ни стало очертить круг вопросов, решая которые можно завоевать большинство в конгрессе. И тут вдруг выяснилось, что одного из этих вопросов, по которому Клинтону некогда удалось договориться с республиканцами, не хватает. Отказываясь вопреки прежней своей позиций от гарантированного права пациентов подавать в суд на медицинские организации, бесплатного получения аптечных препаратов для престарелых, от реформы системы социального страхования, Клинтон послушно вернулся в партийное стойло и исключил даже возможность компромисса, могущего выкачать воздух из какой-нибудь важной политической кампании в масштабах штата или целого государства.

На протяжении своей политической карьеры Клинтон нередко вступал в конфликт с партией. Правда, закончил он свои президентские годы, уступив силам притяжения и капитулировав в долгом сражении с либералами традиционного толка. И все же три центристских года этого человека оставили значительный след в истории. Унаследовав страну с высоким уровнем преступности, растущим числом пособий, искалеченным бюджетом, он переломил дурную тенденцию и добился успеха путем перемещения в центр и триангуляции.

Впрочем, стратегия эта — не исключительно американская привилегия. Более того, пример, опираясь на который я рекомендовал президенту Клинтону повернуться лицом к центру, возник не на наших берегах, а во Франции. История о том, как французский президент-социалист Франсуа Миттеран сумел, применяя тактику триангуляции, обыграть в 1980-е годы лидера голлистского толка Жака Ширака, не менее поучительна, чем сходный пример Билла Клинтона.

ПРИМЕР ДЕСЯТЫЙ — УСПЕХ

ФРАНСУА МИТТЕРАН ДАРИТ ЖАКУ ШИРАКУ СВОЮ ПРОГРАММУ… И ПОБЕЖДАЕТ

Обращаясь ко мне с просьбой помочь ему оправиться от победы республиканцев на выборах в конгресс 1994 года, президент Билл Клинтон задумался об исторических параллелях. Одетый в простую домашнюю рубаху, джинсы, спортивные туфли, он свободно откинулся на спинку любимого кресла подле дивана в своем выдержанном в густых малиновых тонах кабинете в Восточном крыле Белого дома и рассуждал об имевшихся у него возможностях. Столкнувшись с конгрессом, который впервые начиная с 1953 года попал под контроль республиканцев, Клинтон думал, как управлять страной далее.