Сердце Сумерек (СИ) - Субботина Айя

А пока… пока у меня есть важное дело, которое называется: «Найди иголку в стогу сена или Поиски пропавшей принцессы». Надо же, звучит почти как название книжного бестселлера.

Я вернулась в комнату и завалилась на кровать. Нужно перевести дух, успокоится и перестать то и дело прокручивать в голове слово за словом. Да, можно было сказать жестче. Язвительнее, в конце концов, и Граз’зту по физиономии дать, но теперь что уж, что сделано — то сделано.

Следующие полчаса я провела в бассейне: что у них тут за магия не понятно, но вода всегда теплая и читая. И никто ее ведрами не таскает.

Переодевшись в домашнее платье я присела к столу и взяла первую из записных книжек принцессы. На днях как раз провела ревизию и разложила их в хронологическом порядке: Данаани скрупулезно, как истинный педант, помечала каждую запись датой. Названия месяцев мне ни о чем не говорили, кроме того, что я знала, какие месяцы начинают гол, а какие его завершают.

И так, страница первая…

В себя я пришла уже, когда за окном было темно. Осмотрелась, часто моргая, чтобы разогнать неприятное покалывание в веках. Вот же ничего себе я засиделась. Пришлось встать, пройтись, размять ноги и пошевелить пятой точкой.

Принцесса, судя по записям, была не так уж не похожа на меня. По крайней мере нас обоих роднило чувство одиночества даже в кругу семьи. Хотя, у меня-то и семьи не было.

Ничего полезного в ее записях, по крайней мере в этой части, я не нашла. Зато нашла огромную, все больше осознаваемую любовь к Граз’зту. Любовь, которую принцесса несла с собой через жизнь, с того самого дня, как он спас ее в Пустошах. Она не писала, что именно там произошло, но кое-что я сумела прочесть между строк. Ее, совсем маленькую, похитили культисты из Мрачной песни. О самом культе Данаани упоминала обрывочно, лишь раз сказала, что истории о них не расходятся с действительностью.

Судя по всему, принцесса пробыла в плену достаточно долго, но едва ли помнила, что с ней делали. Потом шел большой, подробный рассказ того, как ее, маленькую и испуганную, лежащую на алтаре посреди полчищ «умертвий» нашел красивый, как бог, сильный и смелый крэс. Как он бесстрашно бросился один против всех и как жестоко разделался с теми, что хотел причинить ей вред. А потом, посадив в седло своего коня, повез ее домой: раненый, истекающий кровью, сунулся прямо в пасть врагов.

Конечно, она его идеализировала. Маленькая глупая девочка, которую спас сильный и взрослый мужчина. Красивый мужчина, будь он неладен.

Данаани любила Граз’зта. Так сильно, как может любить маленькая девочка, пронеся это чувство до самого взросления. И от того мне стало еще хуже на душе. Она и затеял все это наверняка только ради того, чтобы приблизится к нему, ведь другого шанса у нее больше никогда бы не было. А в итоге, когда цель оказалась близка, между ними появилась я. И меня, а не ее, принц из сказки взял в жены и поцеловал у алтаря.

Я в сердцах зашвырнула дневник в стол. А ведь это только первый из трех. Думать не хочу, какие откровения припрятаны в остальных.

Осторожный стук в дверь разбил мои тяжелые мысли. Что еще за ночные визиты?

Я окриком предложила войти, но дверь не открылась. Лишь подойдя ближе увидела подсунутый под дверь сложенный вдовое огрызок пергамента. Помня об участи жен Рогалика, сперва потрогала его носком сапога: ничего не произошло. Потом присела, подцепила краешком писчего пера верхнюю половину листа, отогнула ее.

«Шипы», сегодня — приходи и сама все увидишь. Лошадь у калитки в каменном саду».

Я подцепила бумажку и положила ее на стол, избегая касаться пальцами. Можете считать меня параноиком, но я не собиралась рисковать. Кто его знает, какие яды тут у них в ходу. Помниться, Екатерина Медичи любила травить неугодных женщин, посылая им платья, пропитанные вытяжками из ядовитого плюща. Бедняжки покрывались волдырями и умирали раньше, чем успевал добежать лекарь. Себе я такой участи не хочу.

«Шипы» — это же их местный публичный дом? Ну или как оно здесь может называться. И я знаю человека, который уже пытался внушить мне мысль, что Граз’зт проводит там время, пока я спокойно сплю в нашей кровати. Хи’ле, видимо, так чешется заполучить братца, что она решила снова мне напомнить? Почему я должна верить? И откуда вообще идиотская уверенность, что я куплюсь на эту ерунду и поеду одна, посреди ночи, черте куда?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это было бы очень импульсивно и как в кино, но в жизни я на такие авантюры никогда не подписывалась и не собираюсь подписываться.

Я переоделась в ночную рубашку (еще одно неописуемой красоты творение местных мастеров), забралась под одеяло и закрыла глаза.

И все же, несмотря на усталость, никак не могла уснуть. Ворочалась сбоку на бок, даже голову под подушку совала — ничего. Сколько уже времени? Скоро утро? Откуда эта светлая дымка за окном?

«Ты сделала это без разрешения, — вдруг прохрипел до боли знакомый мерзкий голос, — ничего не дав взамен, маленькая глупая девчонка»

Я хотела перевернуться, потому что точно чувствовала — оно, то страшное существо из кошмаров, сейчас нависает надо мной, я почти чувствовала его раскаленное дыхание. И не смогла, потому что в эту же секунду он схватил меня и сжал так сильно, что затрещали ребра.

«Невздумай кричать, — приказал кошмар, и мой рот слово залепили скотчем — даже губы не разжать. — Ты должна заплатить, девчонка».

На меня накатила слабость. Такая сильная, что казалось — тело окунули в цемент и теперь он медленно застывает, лишаявозможности шевелиться. И мне вдруг стало все равно, что будет потом, и будет ли вообще это «потом». Я хотела одного — пусть боль прекратиться.

«Ты… ТЫ! — Голос тал глухим, рокочущим. — Ты — не она?!»

А как я отвечу, если даже звука вымолвить не могу?

«Ты… ты… ты…»

Он повторял это так часто, что я почти привыкла. Страх ушел, а боль, наконец, стала слишком сильной.

Я просто выключилась, как механическая игрушка, у которой кончился завод.

глава 15

— Принцесса! — Кто-то тряс меня за плечо. Сначала потихоньку, потом быстрее, с силой вжимая пальцы в кожу. — Принцесса, проснись!

Я вынырнула из темного беспросветного марева, которое вряд ли можно было назвать сном. Села, осматриваясь по сторонам, полная решимости врезать любому, кто попадется на глаза.

Но на глаза попался Рогалик. Хотя… Нет, это не он: темные глаза, волосы длиннее, нет шрама над губой, но есть шрам на виске, который я раньше почему-то не замечала.

Тан’тун, стоящий на коленях на моей кровати, с рукой у меня на плече и тревожными всполохами в глазах цвета обсидиана. Я перевела взгляд на окно — похоже, уже рассвет.

— Ты так кричала… — Тан нахмурился. — Извини, что пришлось нарушить уединение твоей спальни.

Он быстро осмотрел комнату, пытливо заглядывая в каждую щель, задержал взгляд на ширмой, за которой была купальня.

— Его здесь нет. Твоего брата. И не было всю ночь.

Я не считала нужным скрывать любовные похождения своего мужа, раз он сам не удосуживается поддерживать видимость нашего «благополучного» брака. В эту игру невозможно играть по одиночке, а после вчерашнего мне вдруг резко расхотелось корчить хорошую и добрую Машу. Я не буду нарочно сроить ему козни, но и прикрываться собой не позволю.

Тан никак не отреагировал, встал и подошел к письменному столу, без всяких раздумий взял анонимку, прочел и тяжело вздохнул.

— Выходка Хи’лы, — сказал он с некоторым раздражением. — Ей никак не дает покоя то, что стала его женой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Потому что сама метила на это место?

Он кивнул, а я скривилась, как от кислого. Значит, у них тут допускаются все эти близкородственные связи. Ну, кто знает, может это обусловлено выживанием или желанием сохранить чистую кровь. Кажется, в средние века, практика женитьб межу кузенами была очень широко распространенной. Для укрепления династии, кажется.