Измена. Его правда (СИ) - Тверская Вика

Ярослав провожает меня печальным взглядом. Во время фуршета подходит ко мне и признается, что все время любил только меня и каждую секунду жалеет о том, что ушел тогда. Готов развестись прямо сейчас. Но…

У меня на пальчике красуется помолвочное кольцо, и тебе, Ярик, уже ничего не светит.

Дорогу преграждает дворник. Он метет размашисто, весело напевая какую-то попсу. Мне под ноги летит пустая пачка от чипсов и… какой-то черный комок. Отпрыгиваю назад и гневно ору “Осторожнее!”.

- Неужели нельзя делать это, когда нормальные люди спят? Только мешаете!

- Ой-ой, какие мы нежные! - этот отброс еще и смеет мне огрызаться?

- Вы в своем уме? - медленно закипаю.

- Женщина, в сторонку! Не наступи!

Женщина? Это он мне?

Дворник наклоняется и поднимает черный комок. Мнет его в руках, потом растягивает на свету и восклицает:

- Надо же, какую красоту выкинули! Машуне своей отдам. Хотя вряд ли она натянет на свою задницу. Она у нее воооот такая!. Он беззубо улыбается, широко разводя руки.

В правой висят мои трусики. Те самые, которые я засунула к Ярославу в бардачок машины.

Ну знаете ли, это уже перебор!

***

Регистрирую новую почту, нажимаю “создать письмо” и начинаю строчить.

Уважаемые коллеги! Прошу обратить ваше внимание на тот факт, что Ярослав Миронов, с которым вы сотрудничаете в данный момент, находится под следствием о нецелевой растрате государственных средств.

Также просим обратить внимание, что он неоднократно был замечен в воровстве денег из партнерских проектов.

В данный момент мы расследуем восемь эпизодов.

Будьте бдительны.

С уважением, старший следователь А. И. Кириллов.

Наверное, можно было поискать шаблоны подобных записок, но эти арабы разницу могут и не заметить. Главное, чтобы они правильно поняли, с кем связались, и разорвали бы с ним контракты.

На очереди рыжая ведьма. Завожу и для нее отдельный ящик.

Кто там у нас в конторе главный? Переверзев Олег Денисович. Даже личная почта указана! Окей, так и запишем.

Добрый день, уважаемый Олег Денисович!

Пишем Вам мама ученицы вашей языковой школы. К сожалению, не могу пока раскрывать имя дочери, так как очень боюсь преследования со стороны преподавателя Мироновой Марины.

В последнее время ребенок стал слишком нервным, пропал аппетит, ухудшился сон. С трудом вытянула, что она боится посещать занятия в вашем центре. А именно - уроки этой Мироновой.

Дочь призналась, что учительница кричит на них, обзывает дебилами, если они не понимают материал с первого раза. А однажды она вообще ударила мою девочку линейкой по руке.

Конечно же, я сразу забрала дочь из центра. Такому монстру надо запретить работать с детьми.

Но я решила, что Вы как руководитель и владелец компании должны быть в курсе того, что за персонал у Вас работает.

С уважением, К.И.

P.S. Понимаю, что мое сообщение выглядит, как анонимная жалоба, но и Вы поймите - мне страшно, что эта ужасная женщина будет мстить моему ребенку.

Готова с Вами встретиться и подтвердить свои слова лично.

Вот теперь я довольна.

Не хотел, Ярославушка, по-хорошему, будет тебе по-плохому.

Пока писала жалобы, соцсеть завалили сообщениями.

Привет, красотка! Шикарно выглядишь!

Скучаешь?

Как насчет кофе?

Или ты ходишь сразу на ужин? Могу устроить.

Какой же глупый подкат… Очередной неудачник набивается в друзья. Прости, Эдик, но тебе с твоим именем точно не светит, потому как называть я тебя смогу только на букву П.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​С аватарки масляным взглядом улыбается знакомая рожа. Что ж ты за зверь такой? Где-то ж я тебя видела.

Закрываю ноутбук и вспоминаю. Эдик, владелец загородного отеля, на открытие которого мы ходили с Ярославом.

Ну что ж, Эдик, пожалуй, я дам тебе один шанс.

Глава 44. Ярослав

– Мамочка! Мамочка! Можно папа немного у нас дома поживёт? – кричит Анютка, забегая домой. Ох, будет мне сейчас на орехи. Я развожу руками, показывая, что не виноват и ничего подобного не предлагал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Солнышко, – отвечает Марина, – папочке нужно за моей машиной съездить. Он не может сейчас остаться.

– Пускай потом! Пускай потом едет!

– Потом никак нельзя. Машину надо обязательно привезти.

– Нет! – снова выкрикивает Анютка и её личико вдруг сморщивается и из глаз начинают капать слёзы.

Сначала они капают, но очень быстро превращаются в настоящие фонтанчики. Она рыдает, повторяя, что хочет папу.

– Давай я её уложу, – тихонько, чтобы слышала только Марина, говорю я.

У неё расширяются глаза, и она набирает воздух, чтобы ответить, но я её опережаю.

– Один раз, – говорю я. – А потом мы обсудим, что делать, чтобы такого больше не происходило. Хорошо?

Помолчав, она кивает.

– Хорошо, Аня, папа останется и уложит тебя. Но придётся отправляться в кроватку прямо сейчас. Ты покушала у бабули?

– Да, – серьёзно отвечает Анютка и мгновенно прекращает плакать.

– Значит, нужно умываться и переодеваться. Пойдём скорее, я тебе помогу.

Они уходят в детскую, а я прохожу на кухню. Хочу выпить воды. Наливаю себе стакан минералки и в сердце иголка входит. Всё такое родное, привычное и уютное. И даже бутылка воды стоит на своём постоянном месте. Стою и озираюсь, вдыхая запахи дома, пытаюсь напитаться домашней атмосферой, сделавшейся для меня запретной.

Не просто так сделавшейся. Сам виноват… Открываю воду, чтобы помыть стакан и обнаруживаю, что смеситель разболтался. Ёлки, я же его недавно подтягивал. Нужно будет новый заказать, а то так и придётся постоянно подтягивать.

Пока Анюта совершает вечерний моцион, я иду в прихожую. Там в кладовой у меня хранится ящик с инструментами. Включаю свет, а он не включается. Похоже, лампочка перегорела. Дом, милый дом, кажется, без моего постоянного присутствия ты начинаешь потихоньку рассыпаться.

Быстро меняю лампочку и нахожу ключ на четырнадцать. Возвращаюсь на кухню и подползаю под раковину.

– Ярослав, – зовёт меня Марина. – Иди. Мартышка готова.

– Сейчас, - отзываюсь я. - Одну минуту.

Раздаются приближающиеся шлепки босых ножек и звонкий голосок.

– Папа спрятался! Папа в домике.

Анютка заливисто хохочет.

– Что значит спрятался? – немного сердито отвечает Марина, и я слышу, что она тоже заходит на кухню. – Для игр неподходящее… Ой.

– Всё, я уже почти, – отвечаю я из-под раковины. – Всё. Готово.

Я как краб выползаю из шкафа и поднимаюсь на ноги.

– А что ты там делал, папочка? – спрашивает дочка.

– Кран подкручивал, – улыбаюсь я. – Чтобы он не болтался. Марин, я другой закажу, а этот пока лучше не поворачивать из стороны в сторону, а то он моментально разболтается снова.

Она кивает.

– Ну что, готова, разбойница?

– Да! – кричит она и отрицательно мотает головкой.

Я не сдерживаюсь и смеюсь. Она тоже смеётся, громко и счастливо. Бросаю взгляд на жену и замечаю улыбку. Она тоже не может сдержать её, хотя старается изо всех сил. Я вижу.

– Так, ну всё, – становлюсь я серьёзным. – Пойдём, дружочек-пирожочек. Кран мы починили, а теперь пора в кроватку. Что мы сегодня будем читать?

– «Дядю Фёдора»!

– «Дядю Фёдора»? Ты же его наизусть знаешь!

– Нет! – не соглашается она. – Не знаю. Читай!

И я читаю. А если случайно пропускаю или меняю хотя бы одно слово, она меня тут же поправляет. Потому что действительно помнит всю книгу наизусть, слово в слово. «Дядю Фёдора» мы уже сто лет не читаем, это уже дело прошлого, но сегодня Анютка захотела именно его. Думаю, она тоже тоскует по тем временам, которые я превратил в безвозвратно ушедшее прошлое.

Дочка постепенно затихает и, наконец, засыпает. Но я не прекращаю читать, чтобы ещё немного продлить этот чудесный момент. Я останавливаюсь, лишь дочитав главу. Тогда я кладу книгу на тумбочку и, осторожно погладив Анютку по головке, наклоняюсь и целую в висок.