Король-Воитель - Кристофер Банч

Он быстро лез, его лицо было бледнее мела.

— Они там… мертвые… — с трудом выговорил он, а затем отвернулся. Плечи у него затряслись, как будто он рыдал.

Я вынул из ножен меч, поглядел в щель между воротами и стеной, но не заметил ничего ужасного, хотя и почувствовал смрад гниющих трупов. В воротах оказался зазор, вполне достаточный для того, чтобы просунуть туда клинок меча и им, как рычагом, отодвинуть засов в сторону. Я так и сделал и распахнул ворота настежь.

В прошлом мне приходилось видеть куда более страшные зрелища, и все равно я почувствовал спазмы в желудке. Перед самыми воротами лежал на спине мужчина; его внутренности были выдраны и наполовину съедены, а лицо обгрызено до полной неузнаваемости. Рядом с ним валялась ржавая коса, которой он, видимо, пытался отбиться от зверя. В десяти футах от него лежало тело женщины. Оно казалось почти неповрежденным; виднелся лишь след от когтей, разорвавших ей горло. Ближе к хижинам, уже за заборчиком, ограждавшим палисадник, валялись два детских трупа, один из которых оказался частично съеден, и мертвый осел, шея которого, сломанная ударом лапы леопарда, вывернулась под неестественным углом.

— Как… как ему удалось… сотворить такое? — с тру дом пробормотал Перче.

Я почувствовал, как мурашки побежали по коже. Ответ был пугающим, и я всерьез начал считать, что этот леопард не был простым лесным хищником.

Скорее всего, эта семья жила где-то поодаль от деревни и не знала о всеобщем бегстве. Возможно, ночью они услышали, как леопард рычал неподалеку от их хижины, и бросились бежать к людям. Они нашли ворота открытыми, а хижины пустыми, но грубая изгородь обещала безопасное укрытие, так что несчастные поспешили войти внутрь и запереть ворота.

А потом они вновь услышали рычание леопарда…

Внутри частокола, рядом с собой.

Перче поспешно вынимал короткое копье из одного из тюков, навьюченных на мулов, и озирался, словно ожидая, что леопард вот-вот появится из пыли, из ниоткуда.

Я рассматривал трупы, игнорируя зловоние и реакцию моего желудка. Кровь была черной, лишь недавно свернувшейся. Нажав на тело, я обнаружил, что оно упруго. Трупное окоченение прошло — значит, с учетом жары, это означало, что люди были убиты не более суток тому назад.

— Мы должны похоронить их подобающим образом, — овладев собой, предложил Перче.

Я готов был согласиться с ним, но тут мне в голову пришла довольно мерзкая мысль. Я еще немного подумал и понял, что стоит попытаться.

— Нет, — ответил я.

— Но…

— Мы используем их в качестве приманки. Вместо того чтобы искать леопарда, мы позволим ему самому найти нас.

Действительно ужасная мысль, но если этот монстр так полюбил человечину и был настолько уверен в себе, что даже не потрудился уволочь трупы куда-нибудь в укромное место, как это делает большинство леопардов, то, пожалуй, моя тактика могла оказаться наилучшей. К тому же леопарды, будь они людоеды или нет, как известно, предпочитают мясо с душком.

Куда сильнее меня тревожило то, о чем я не стал говорить Перче, чтобы не пугать его еще сильнее: леопард, скорее всего, разделался с семейством средь бела дня, что тоже не похоже на обычные привычки этих хищников. Из этого следовало, что людоед ничего не боялся и расхаживал по этим холмам, ощущая себя полноправным хозяином.

Перче с трудом перевел дух и заставил себя кивнуть.

— Если вы так считаете…

— Но сначала, — продолжал командовать я, — нужно найти какое-то место, где мы могли бы не опасаться нападения со спины.

Мы выбрали самую большую хижину и превратили ее в стойло для наших лошадей и мулов, чтобы не отвлекать леопарда от его зловонного лакомства. Я удостоверился в том, что ни одно настоящее животное не сможет вломиться в двери, а окна мы заложили охапками сена.

Время перевалило за полдень, и потому мы поели. Вернее, я поел. Перче не отрываясь смотрел на трупы и морщил нос от усиливавшегося запаха разложения.

Я выбрал хижину, находившуюся поблизости от входа в деревню, разложил лук, стрелы, дротик и копье перед дверью, развернул свой спальный коврик и постелил его рядом с оружием, держа меч под рукой.

Теперь до сумерек можно было только ждать.

Я убивал время, осматривая опустевшие хижины и ломая голову над вопросом: как же все-таки люди решали, что им взять, а что оставить? Я нашел немало заготовленных впрок продуктов, любой из которых вполне сгодился бы мне на ужин. Но хотя я и видел украшенные ручной резьбой сундуки, в которых должно храниться то, что считается в народе настоящими сокровищами, я решил больше ничего здесь не трогать.

За одним исключением. На стене большой хижины, в которой, судя по добротной мебели, обитал один из наиболее преуспевающих жителей деревни, висела сабля. Она была очень старомодной — подобные я видел только в музеях — и, скорее всего, предназначалась не для боевого, а для церемониального использования. У нее было заточенное с одной стороны лезвие, которое все еще оставалось довольно острым, и накладки из слоновой кости, инкрустированной золотыми пластинками на рукоятке. Оружие было прекрасно сбалансировано, а кузнец, изготовивший его, понимал в боевых клинках ничуть не меньше, чем в топорах и косах. Но я решил взять его из-за того, что рукоять и эфес были серебряными, а серебро, как известно, передает свою силу на всю длину клинка. Я долго рассматривал гравировку на клинке, изображавшую бои воинов и демонов, причем солдаты были одеты так, как одевались во времена моего прапрадеда, если не более древние.

Солнце подходило все ближе к краю долины, и тени становились все длиннее. Я слышал пение птиц, визгливые перебранки обезьян, поссорившихся из-за еды. Подошел к воротам, послушал еще. И вдруг наступила полная тишина.

Мне показалось, что откуда-то донесся сердитый кашель.

Леопард находился неподалеку.

Я велел Перче укрыться в той же хижине, куда мы поставили лошадей, держать дверь закрытой и не высовывать носа, пока я не позову его. Да и тогда он должен был сначала удостовериться, что это действительно я (хотя как он мог бы в этом удостовериться, если нам и впрямь предстояло иметь дело со злокозненным оборотнем, лично я не имел понятия).

Сам я осторожно пробрался к облюбованной мною хижине, лег там прямо возле двери и принялся ждать. Одним из основных достоинств солдата является терпение.

Показалась луна, и ее свет через дверь проник ко мне. Пыль щекотала мне нос, но я не кашлял. Бездомная блоха, оставшаяся от кого-то из бывших обитателей хижины, больно укусила меня, но я не пошевелился.

Ночь шла своим чередом. Джунгли вокруг деревни сохраняли безмолвие, как будто прислушиваясь к движениям убийцы, живущего в чаще.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});