Моя по праву - Виктория Волкова

class="p1">В зеркале заднего вида замечаю напряженный взгляд Михи.

Кто из них? Или меня уже паранойя с головой накрывает?

– Пока не знаю, – роняю отрывисто. – Но дороги нужно привести в порядок. Мы делаем мир лучше. Не забыли? – усмехаюсь, сводя все к шутке.

И снова пишу Марку.

«Ты с мэром знаком? Надо бы дороги отремонтировать».

На этот раз трубка взрывается резким звонком.

– От тебя будет хоть минута покоя? – рявкает мне в ухо брат. – Какого ты себе позволяешь? Думаешь, если самый богатый, то все можно…

– Да причем тут бабки? – пыхчу удивленно в трубку и заявляю примирительно. – Я хотел, пока здесь, дороги отремонтировать. Но чтобы все в дело пошло, а не на распил. Поэтому и интересуюсь…

– А-а, это… – сипло тянет брат. – Я не по этому делу. Сегодня будешь с человеком общаться, спроси. Он в курсе.

– Спасибо за совет, – благодарю Марка. И закончив разговор делаю в айфоне пометку.

– Мы куда-то едем сегодня? У меня в планнинге не отмечено, – растерянно интересуется Гриша.

Внимательно оглядываю толстую тушку помощника, на секунду залипаю на толстых щеках и дурацкой челке. А еще это взгляд пингвиний.

Неужели, он слил?

А мотив какой?

Цепенею от охватившей ярости. Аж кровь бурлит от негодования. Но пока держусь. Нет доказательств.

– Все нормально, – отмахиваюсь лениво. Инстинктивно морщу нос. И отвернувшись к окну, пытаюсь вычислить окопавшегося рядом врага.

Гриша? Миха? Тимур? Кто же из них?

«Ты еще горничных и экономку добавь!» – подсказывает мне внутренний голос.

«И добавлю!» – рыкаю мысленно.

– Где-нибудь около цветочной лавки останови, – прошу Миху, когда мы въезжаем в центр.

– Тут чуть дальше цветочный рынок, – тут же рапортует Гриша и спрашивает преданно. – Какие купить, шеф?

– Я выберу, – роняю отрывисто.

И стоит тачке припарковаться на запруженной машинами улице, выскакиваю из салона.

Быстрым шагом направляюсь к самому нарядному магазинчику.

Наскоро оглядываю разноцветные веники.

Нет! Ни один для Влады не годится!

«Надо было из Питера везти», – усмехаюсь криво. И сам себя ругаю последними словами.

О чем ты думал, жеваный крот?

– Какие пахнут? – киваю на розы, стоящие в высоких пластиковых вазах. Эти отпадают сразу в полуфинале. У Влады аллергия. Я помню.

– Ой, это только местные пахнут… А у нас голландские… Они без запаха.

– Давайте эти, – показываю на бело-кремовые цветы.

– Сколько штук?

Смешной вопрос.

– Если свежие, то все и заберу, – бросаю весело.

– Как же! Как же… – всплескивает руками продавщица. – Самые свежие. Или хотите, возьмите прям из упаковки…

Кошусь на примятые растения, лежащие в пачке. Да ну не фиг! Владе только самое лучшее.

– И эти подойдут, – киваю улыбаясь. – Сколько тут?

– Двадцать пять, – рапортует тетка.

«По каждому году Владиной жизни», – проскакивает в голове шальная мысль. А дальше цитата из классики.

«Бабе – цветы, детям – мороженое!»

– Теперь в магазин игрушек, – приказываю Михе, аккуратно положив букет на бежевое кожаное сиденье. Не скрывая насмешки, наблюдаю, как втискивается в салон Гриша. Плюхается напротив.

Если честно, я никогда не обращал на помощника внимания. Считал его кем- то сродни биороботу, созданному для моего удобства. Никогда не интересовался его семьей или личной жизнью. Да и сам Гриша обычно не многословен. Ни о чем не просит, никуда не отпрашивается. Сосредоточен на службе. Слился с антуражем и помалкивает. Пингвин, блин.

– Может, у ювелирного остановимся? – останавливаясь на светофоре, кивает на яркую вывеску Миха.

– Нет необходимости, – мотаю головой и тут же замечаю огромный книжный магазин. – Здесь притормози, – велю резко.

Сразу прохожу в антикварный отдел.

– Ноты какие есть? – спрашиваю продавщицу. Маленькую сухонькую бабульку в очках. Она смотрит на меня внимательно. Будто узнает. Вполне возможно, старинная фанатка брата или маменькина поклонница.

Но нет… Видимо строгий учительский взгляд относится ко всем покупателям.

– Ноты? – переспрашивает требовательно. – А что именно вы хотите, молодой человек?

Что я хочу?

Смешной вопрос.

Заслужить прощение и любовь Влады. Найти крысу. Стать собственному сыну отцом…

– Мне бы какое-нибудь редкое издание. В хорошем качестве… На подарок.

– Самое дорогое? – насмешливо смотрит на меня старушка и тянет руки к закрытой стеклянной витрине. – Вот могу предложить вашему вниманию… – твердит она, доставая мало приметную книгу. Серо-коричневый кожаный переплет. Вытесненные лентами узоры. И золотые буквы, игриво разбежавшиеся по обложке.

Михаил Иванович Глинка. Руслан и Людмила. 1856 год.

«Охренеть, твою ж мать! Вот это повезло», – выдыхаю отрывисто. А вслух тяну небрежно.

– Пожизненное издание, получается?

– Да, вы правы, – радостно кивает старушка, моментально превращаясь в моего союзника. – Очень редкое издание. Раритетное…

– Догадываюсь, – улыбаюсь бабульке.

– А вы кому берете? – интересуется она вкрадчиво.

– Жене, – роняю коротко. И даже сам удивляюсь собственной уверенности.

– Ей должно понравится, – с видом знатока замечает старушка и добавляет чуть понизив голос. – У нас многие девочки из консерватории заходят. И преподаватели. Посмотрят и идут дальше. Цены-то кусаются…

– Эти ноты ждали меня, – соглашаюсь довольно. Наблюдаю, как бабулька бережно упаковывает книгу в белую тонкую бумагу и чувствую дикое смятение в душе.

Понравятся ли мои подарки Владе не самое главное. Важнее, примет ли она их? Простит ли меня…

А тут хоть башкой об стенку бейся. Никакие ноты и букеты не помогут.

35. Дом. Милый дом

Ростислав

Дом. Милый дом.

Особняк Марка встречает меня тишиной. Немного странной и от того зловещей.

Не хлопочет на кухне Юлия. Хотя я сам собирался ее уволить. Непонятно чем накормила мою Владу.

Навстречу не выходит Леха. Хотя я б ему сейчас самому врезал бы, чтоб не махал кулаками.

Володя тоже куда-то запропастился.

Но самое ужасное, я не слышу ребенка. Малыша не заставишь сидеть тихо.

Сумрачно кошусь на брошенные в коридоре шлепанцы. Бледно-розовые с меховым помпоном. Кажется, Влады.

А сама она где?

На секунду застываю на пороге. Кажется или на самом деле слышу стук сердца?

– Эй, есть кто живой? – зову в темноту коридора. Положив на комод ноты и букет, оглядываюсь по сторонам.

Тишина, гребаный экибастуз…

Никакого движения.

Сзади с ноги на ногу переминается Гриша. Шебуршит коробками с игрушками. Кажется, я скупил половину Детского мира. И все навесил на помощника. Ему не привыкать…

Морщась, прохожу на кухню. Пусто и очень чисто. Как будто нежилая вовсе. Так не бывает! Особенно когда в доме маленький ребенок.

Вон пару дней назад ждали Измайлова и навели марафет. Так все равно Санькины бутылочки стояли на кухне. А сейчас их нет.

Уехала она что ли? Не дождалась, как обещала?

– Влада-а! – ору, разворачиваясь круто. И чуть не сбиваю с ног Гришу. Мой ручной пингвин вместе с коробками шарахается