Скажи любви «нет» - Фабио Воло

В детстве я всегда старался вести себя так, чтобы вам не было за меня стыдно. Когда пошел работать в бар, то делал все, что мог, и молча глотал то, что ты мне подсовывал. Когда я сбежал от тебя, у меня ком стоял в горле, я не мог от него избавиться, даже когда меня рвало. Ты, может быть, этого не знаешь, но меня тогда часто тошнило по ночам.

Я от всего отказался в жизни, прежде всего от своего счастья, я накинулся на работу, чтобы хоть как-то решить наши проблемы, облегчить наше положение. Я должен был добиться успеха, другого выхода у меня не было. И я его достиг. Я делал это не ради денег, плевать я на них хотел. А ты вместо того чтобы твердить, что вернешь их мне, лучше бы спросил, как я живу, узнал бы, что ты можешь сделать для меня, как отец, а не как должник. Потому что единственное, чего я хочу, это нормально жить, а для этого мне нужен отец.

Я в жизни встречал много мужчин, чужих отцов, которые помогали мне. Я мог обратиться к ним за советом, они многому научили меня, без них я не сумел бы добиться того, чего достиг. Они и сейчас, как и прежде, готовы помочь мне и поддержать меня. Эти люди приобрели для меня огромное значение, но своего отца я по-прежнему ищу в тебе. И если после всего, что произошло за эти годы, я все еще здесь, то только потому, что ты тот отец, которого я ищу для себя.

Но сейчас я должен знать, нужен ли я тебе, как сын. Я не хочу считаться твоим сыном только потому, что так сложилась твоя жизнь, я хочу, чтобы ты сделал свой выбор. Выбери меня, папа, или скажи, что я волен идти куда хочу.

Последние слова я произнес со слезами на глазах.

Потом добавил уже спокойным голосом:

– И если я прошу тебя поехать вместе со мной сдавать анализы, не говори сразу, что тебе это не нужно, а постарайся понять, чёрт возьми, что, быть может, это нужно мне!

Так искренне я никогда еще с ним не говорил. Мама молча сидела напротив меня, судорожно прижав руки к груди.

Я ждал, что ответит мне отец. Он несколько секунд, не вымолвив ни слова, просидел за столом, потом уперся руками в стол, помогая себе подняться, и, ничего не сказав, прошел в другую комнату, опустился в кресло и включил телевизор.

Его молчание отозвалось во мне нестерпимой болью, ничего подобного в жизни мне еще не доводилось испытать.

Я тоже встал из-за стола, взял пиджак, и вышел из дома. За моей спиной с глухим стуком захлопнулась дверь.

По дороге в Милан я вел машину со слезами на глазах.

В тот вечер я никак не мог заснуть, но потом сон все же сморил меня. На следующее утро я даже не услышал, как зазвонил будильник. Днем мне позвонила мама и спросила, как мои дела.

– Хорошо, только ты прости меня за вчерашнее.

– Тебе не за что просить прощения. – Она на мгновенье умолкла, а потом продолжила: – Ты же знаешь, что он за человек. Пусть он этого открыто и не показывает, но он любит тебя, ты не думай, что это не так. Я тебе не рассказывала, но, когда тебя нет дома, он перед всеми тебя расхваливает. Стоит кому-то спросить его о тебе, как он с гордостью начинает хвалить тебя, говорит, что нам очень повезло, что у нас такой сын. Я сегодня за обедом поговорила с ним… Вот увидишь, понемногу все образуется, и наши дела пойдут на лад. Ты не кипятись, я знаю, тебе не нравится, когда говорят, что «дела пойдут на лад», но сейчас это я тебе говорю…

Пока она мне все это говорила, у меня слезы потекли из глаз, но я старался, чтобы она ни о чем не догадалась. Я даже не слышал, что она мне дальше рассказывала, потому что повторял про себя то, что она сказала мне раньше: «…говорит, что нам очень повезло, что у нас такой сын».

– Мама, еще раз извини меня за вчерашнее, я, правда, этого не хотел…

– Послушай, я тебя ни в чем не упрекаю, я только прошу тебя, наберись терпения. Я знаю, ты всегда так и поступаешь. Ты лучше, когда соберешься снова заехать к нам, предупреди меня заранее, я тебе приготовлю котлетки в сухариках, как ты любишь.

– Хорошо, я тебе на днях позвоню и скажу.

– Папа передает тебе привет.

Она меня обманула, сказав, что папа передает мне привет, но я сделал вид, что поверил ей.

– И ты ему передавай от меня привет. Пока, мама.

20. Она (когда ее тело еще хранило мой запах)

Иногда по утрам я ждал, когда она встанет, оденется и соберется, чтобы идти на работу. Когда она уже была готова выйти из дома, я не давал ей уйти. Я начинал ее целовать и тянул в постель. Она говорила мне, что уже опаздывает, что никак не может остаться со мной, а я, распаленный желанием, старался ее уговорить, уверял, что ничего страшного не случится, если она опоздает на работу. Мне нравилось соперничать со временем и с ее служебным долгом. Я хотел обладать ею, зная, что ничто не помешает ей уступить моей страсти. Я хотел, чтобы мои желания стояли для нее на первом месте, я хотел, чтобы она покорно следовала за ними. Я жаждал победы, и почти всегда добивался ее.

Мне жутко нравилось наспех, даже не успев раздеть ее до конца, трахаться с ней, воруя у нее драгоценное время. Я, как наркоман своей дозы, ждал, когда она, высвободившись из моих объятий, торопливо одернет юбку, поправит волосы и, даже не забежав в ванную, быстро выскочит из дома. Мне было приятно думать, что она не мылась не только из-за боязни опоздать на работу, но еще и из желания сохранить на себе на весь день мой запах.

Любовь по утрам стала тогда привычной частью нашей жизни, видно, поэтому она больше не посылала мне эсэмэс, которое отправила в первый раз: «Я еще чувствую на себе твой запах. Я не буду больше мыться».

21. Он ухаживает за цветами

Через несколько дней после ссоры с отцом, я впервые получил письмо от мамы. Я могу на память повторить отдельные места из ее письма:

…Когда я была маленькой, я часто по вечерам плакала в постели, меня пугали мысли о том, что наступит день, когда у меня больше не будет родителей …

…Сейчас, когда ко мне подступает старость, я порой замираю, и на меня наплывают воспоминания прошлого: перед моими глазами встают отец, мать, наш дом, мои подруги, ты, совсем крохотный. Воспоминания о детстве и юности намного живее воспоминаний о недавних событиях. Словно старея, я возвращаюсь назад и приближаюсь к тем годам…

Я спрашиваю себя, Лоренцо, получилась ли из меня хорошая мать, такая же, какой была со мной моя мама…

…С таким сыном, как ты, я ничего больше прошу у жизни. Мне так хочется знать, что тебе хорошо, что ты спокоен, я всей душой хочу, чтобы ты никогда не чувствовал себя обделенным, как это вышло с твоим отцом. Вот увидишь, ваши отношения понемногу наладятся. Я часто говорю с ним о тебе и знаю, как он дорожит тобой.

Крепко обнимаю тебя.

Твоя мама.

Мама у меня женщина миниатюрная, худенькая, хрупкая. Но даже в самые тяжелые минуты жизни, я никогда не слышал, чтобы она жаловалась. Она никогда не бывала грубой, невежливой, дерзкой. Я ни разу не слышал, чтобы она кого-то осуждала или сплетничала. Это даже трудно представить.

Иногда по вечерам, когда я один дома, я вспоминаю о ней и думаю, как много она сделала для меня, как много дала мне одним лишь своим примером, своим молчаливым присутствием. Она всегда оказывалась рядом со мной, когда мне была нужна ее помощь. И при этом никогда не была навязчивой.

Так же, как и она, я нередко вечерами ловлю себя на мысли, что думаю о дне, когда моих родителей уже не будет в живых, и мне становится плохо. Думая о ней, я представляю, как она в фартуке кружит по дому. Я вижу, как она развешивает белье, складывает его, потом гладит, готовит котлеты на старой сковороде, у которой уже давно отлетела ручка, в одиночестве пьет на кухне свой кофе. Я часто вспоминаю о ней, о ее привычках, о ее умении положить в мою тарелку ровно столько еды, сколько я съем. Она умеет угадывать мои желания. Я вспоминаю ее слова, обращенные ко мне, думаю о ее вечной, бесконечной любви. О ее молчаливой заботе. О ее нежных руках, пахнущих розовым мылом, которое она и сегодня кладет на полки с ночными сорочками, лифчиками и платками. О ее надписях на коробках в шкафу: Мамины босоножки, Зимние ботинки Лоренцо, Коричневые сапоги.

Я вспоминаю, с какой любовью она наводила порядок в доме, старалась, чтобы между нами были мир и согласие, о том, как она давала нам понять, что она с нами заодно, с каким трудом ей всегда удавалось улаживать наши ссоры с отцом. О ее терпении, с которым она ждала нашего примирения. Она была женой и матерью и, казалось, заранее знала, как будут развиваться события.

Я никак не мог сесть и написать ей несколько строк, даже после того, как получил ее письмо. Боль под ложечкой, словно водоворот, засосала все чернила.