(не)Однофамильцы, или кофе с бывшим (СИ) - Лиза Осокина

метки.

Меня то заполняло темное жгучее удовольствие от того, как он наматывает мои волосы на кулак, и я прогибаюсь как натянутый лук. То было невыносимо сладко ощущать себя маленькой и хрупкой в его больших руках, таким нежным цветочком, чувствительным к самому легкому прикосновению пальцев, к даже просто к дыханию, которое нежным ветром скользило по моей коже и будило новую истому, хотя казалось я уже достигла пика удовольствия.

Во мне то просыпалась развратная эгоистичная стерва, собирающая все сливки наслаждения, то ее хитро сбивала с пути истинного покорная рабыня, желающая только служить своему господину. Я вела себя как гулящая мартовская кошка, и у мужчины рядом не было шанса остаться равнодушным к этому призыву.

Нас окружала музыка из наших стонов, вскриков, бессвязных признаний:

— Я умру, если ты не сделаешь этого.

— Ты — моя жизнь.

Я признавалась ему в любви и тут же клялась, что ненавижу его. Он называл меня то богиней, то ведьмой. И я верила всему, что он говорит, и не верила одновременно.

Но я видела, что он не может оторваться от меня также, как я от него. Притягиваясь как магнит, стоит мне отстраниться хоть ненадолго. Ловя каждый мой взгляд, каждый жест, воплощая все мои фантазии, исполняя все желания.

Это была невероятная ночь. Никогда я не проживала такое здесь и сейчас. Я наслаждалась каждую минуту, каждую секунду. Я не знала, что могу чувствовать так остро, так сильно. И мне не нужны были слова, чтобы разделить это на двоих, потому что я видела то неверящий самому себе, то торжествующий и собственнический, то голодный и хищный, то дикий от испытываемого удовольствия, то полный восхищения, но всегда направленный на меня, мужской взгляд.

Как будто судьба решила, что задолжала нам, и сегодня решила отсыпать счастья сверх обычного. А мы, в кои-то веки, решили не спорить с ней, не сомневаться достойны или нет, не бояться, что с нас за это что-то спросят, а взять все, что дают. Я бы предпочла умереть от удовольствия этой ночью, но не отказалась бы ни от чего.

Потом мы полусидя-полулежа валялись в кровати оглушенные теми чувствами, которые бушевали безумным ураганом, а потом перемололи, пережевали и выбросили нас на берег совершенно без сил. Дима не выпускал меня из рук, иногда начиная хаотично зацеловывать мне лицо, волосы, глаза, губы. И обнимал еще крепче, когда по моему телу легкой волной проносились отголоски прошедших удовольствий, вызывавших дрожь и желание прижаться к любимому как можно ближе.

В окном к нам заглядывали разноцветные фонарики. Они отражались теплой разноцветной мешаниной на наших телах, словно укрывая волшебным невесомым покрывалом и делая нашу встречу совсем сказочной. Если бы я могла выбирать последнюю ночь в жизни, я бы хотела, чтобы она была именно такой.

Но всегда, даже после самой сказочной ночи, приходит безжалостное утро повседневности.

Глава 57

Я проснулась от того, что в открытое окно врывался лесной шум. Я слышала, как стучал дятел, как прокуковала кукушка, кажется сражались воробьи и раздавались другие непонятные городскому жителю звуки.

Сон все больше отступал, и я поняла, что вообще-то замерзла. В средней полосе даже летом ночи прохладные. Но когда ты просыпаешься в такое свежее утро, а из одежды на тебе только… ничего, то горячее мужское тело под боком помогает скрасить все несовершенство этого мира. Дима обнимал меня со спины и прижимал к себе своей лапищей.

Я позволила себе понежиться, помечтать, порадоваться. Просто лежать и слушать его дыхание, гладить его пальцы, переплетать их со своими, чувствовать мозоли на руках и гадать откуда они у офисного работника, которой ничего тяжелее ручки держать не должен. Вспоминать, что мы вытворяли прошлой ночью и чувствовать сладкую боль в мышцах. Но холодной ветерок выдувал из моей головы розовый туман, оставляя только здравый смысл и жизненный опыт.

Ночь была безумием, когда я не задумывалась о последствиях. А сейчас рассветные лучи написали просто метровыми буквами вопрос «Что дальше?». И мне не нравился ответ. Я перебирала вариант за вариантом, и не находила решение, где бы счастливы были мы оба.

Он не бросит работу со своими миллионными доходами. В нашем городе ничего близкого по уровню нет. Я не хочу отказываться от того, чего добилась и начинать с нуля. В двадцать лет ты думаешь, что для счастья нужна только любовь, а когда тебе почти тридцать такое не прокатывает. И если я хочу жить долго и счастливо, мне нужно вовремя платить кредит за машину, посещать косметолога и не экономить на продуктах. Я с большим трудом выбралась из нищеты и не хочу рисковать всем, что имею.

Ночь была прекрасной. Я не хочу портить ее разборками, обвинениями, претензиями, или, что еще хуже, взаимной неловкостью, равнодушием, нарочитым оптимизмом, заверениями, что все отлично, а будет еще лучше, и затем долгим бессмысленным ожиданием звонка. Не хочу проверять какой из этих вариантов наш. Это была идеальная точка нашей истории. Мне пора выбираться из этой сладкой ловушки.

Я попыталась аккуратно вылезти из под руки Дмитрия, чтобы не разбудить его. Когда мне почти это удалось, он что-то невнятно пробормотал и подгреб меня к себе поближе. Я подождала, пока у него восстановится дыхание, и сделала вторую попытку. Которая тоже закончилась неудачей. Дурой я не была, и третий провал доказал мне, что надо мной изощренно издеваются.

Прослушав мой негодующий спич о притворщиках, манипуляторах и бессовестных негодяях, Шумский перестал изображать спящего, расхохотался, и, подмяв под себя, начал целовать, явно намереваясь продолжить ночные безобразия.

Это было такое искушение повторить все еще раз. Вот только… Ночь — время инстинктов и желаний, хмельного угара то ли от вина, то ли от страсти, который сшибает все тормоза. Но сейчас, белым днем, ни на что ответственность не спихнешь. Есть только мой выбор: да или нет. И я сказала:

— Нет.

— Почему? — Шумский замер надо мной почти в идеальной планке. Я мысленно застонала, облизывая взглядом его божественную фигуру. Как же я хотела… О Господи, какой у меня был длинный список, чтобы я с ним хотела сделать!

Но, если нужно порвать с зависимостью, главное не идти на компромиссы. Даже самые маленькие. Поэтому я слабо улыбнулась: — Я хочу в душ.

— А потом? — с предвкушением протянул он в ответ.

— А потом ты хочешь в душ, — подсказала я ему.

— А что нам мешает… — он лизнул мою нижнюю губу и самым бесчеловечным образом поцеловал