Кровавое шоу - Александр Горохов

И только когда поднимался по темной лестнице на свой этаж, увязал наконец воедино этот «сливочный торт» со всеми событиями. Он вдруг понял, что Светлана Дмитриевна Локтева-Дворецкая обманула или могла его обмануть элементарнейшим до бесстыдства образом! С чего это он решил, что письмо матушки, переданное ему Локтевой, написано Анной Николаевной? Письмо, отпечатанное на машинке, с закорючкой подписи?

Он остановился на площадке перед своей квартирой и задумался.

Анна Николаевна составляла в больнице завещание, а заодно и это письмо. Повинуясь, по словам дочери, чувству гражданского долга. Она что же, в больнице потребовала пишущую машинку? Держала ее у себя на коленях и печатала? Или все было заготовлено дома, еще до отправки в больницу? Не проверено элементарное предположение — письмо попросту «липа». С какой целью? Навести подозрение следствия на «Мятежников»? Они, конечно, ребята лихие, напористые, молодые да здоровые, им (всем ансамблем) инсценировать убийство Княжина сил хватит. Но кого в таком случае пыталась отвести от удара Локтева-Дворецкая? Кого-то третьего? Или сама себя? А тут еще под ногами болтается Илия-Надя.

Сорин отпер двери и вошел в квартиру. По тишине в доме было ясно, что жена опять ускакала нянчить внуков, и так будет все лето.

Он взглянул на часы. Почти одиннадцать. Звонить домой пожилому человеку в такое время неприлично, но он все равно не удержится, лучше звонить сейчас, чем через час.

Трубку сняли сразу, мужской голос произнес спокойно:

— Круглосуточное дежурство туристического агентства «Тур Вселенная».

— Я не совсем про тур по Вселенной, — слегка потерялся Сорин. — Мне бы хозяйку квартиры Анну Николаевну.

— Я могу ей передать все, что вы прикажете. Записываю.

— Мне нужна она лично.

— Информация Анне Николаевне передается.

— Куда?

— В место ее пребывания.

Сорин разозлился.

— Слушайте, дежурный, с вами говорит следователь прокуратуры по особо важным делам. Прошу отвечать точно и ясно, по сути вопросов, если не хотите продолжить беседу в моем кабинете.

— Не хочу. Я вас слушаю.

— Где Анна Николаевна?

— Она отправлена на излечение в санаторий на южном берегу Франции.

— Ясно. Надолго?

— Точно не скажу, но раньше зимы мы ее не ждем.

— Дочь отправила маму? Светлана Дмитриевна?

— Разумеется.

— А в маминой квартире сделали офис?

— Филиал, ночную службу. Моя фамилия Чугунков.

— Хорошо, Чугунков, а скажите мне попросту, вы ждете, что Анна Николаевна вернется когда-нибудь домой? Квартира оформлена под офис, сама она нездорова.

— Правильно, — явно улыбнулся Чугунков. — Добавьте, что к южному берегу Франции при наличии денег привыкают очень быстро. Я думаю…

— Минутку! — радостно догадался Сорин. — Собака, Джина где?!

Чугунков засмеялся открыто.

— Во Франции. Угадали.

— Я вас правильно понял — Анна Николаевна не вернется?

— Я так считаю, но это мое личное мнение.

— Спасибо. До свидания.

— Прощайте, — многозначительно поправил Чугунков.

Сорин положил трубку и подумал, что мелькнувший свет в конце тоннеля померк. Письмо Дворецкой теперь не проверишь — не полетишь же во Францию по такому делу. Собственно, почему бы и не слетать, если бы на это выделили деньги, но ведь не дадут по незначительности факта.

К тому же дочка наверняка подстраховалась, она — умница, нажала на маму, и та будет говорить, что ей велено! Точно так, как в «своем» письме.

Сорин дозвонился до старика Седова, зная, что эксперт еще не спит.

— Викентий, я завтра дам тебе одно письмо. Отпечатано на машинке. Понюхай его.

— Подметное?

— Нет, я думаю, подложное.

— Лишняя информация. Ты направляешь следствие по намеченному тобой пути.

— Тебя не поймешь.

— И не надо. Материал для сравнения будет?

— Найдем.

— Тогда у меня имеется пара молодых мальчиков с университетским образованием, которые доложат тебе с абсолютной точностью, кто является истинным автором твоего письма.

— А сам ты уже ничего не способен сделать? — съязвил Сорин.

— Друг мой, ты жаждешь самоутвердиться, ибо ощущаешь собственную старческую немочь, — тем же ответил ему Седов.

— До завтра, — сказал Сорин.

— Спи спокойно. Наша служба не подведет.

Сорин прошел на кухню, поколебался, разглядывая в холодильнике банки и бутылочки с пивом, но решил воздержаться — не тот напиток, чтобы пить на ночь.

Перед тем как лечь спать, он вяло, без радости подумал, что за месяц работы по делу Княжина кое-какие результаты все же есть. Хоть и очень смутно, но определены фигуры людей, в той или иной степени причастные к последним дням жизни шоу-бизнесмена. Ни у одного из них, правда, не прослеживалось четкого мотива убийства, но это вопрос времени и техники расследования.

Около полудня Надя попыталась подняться с кровати. Стены, залитое солнцем окно, книжная полка — все зашаталось перед ней и пустилось в карусельный перепляс. В памяти мелькали пестрые, не собранные в одну киноленту кадры: мерещилось, как плывет теплоход по ночной реке, играет музыка, кто-то бьет Надю по щекам, угощает шампанским, но чаще всего виделось, как она бесконечно долго летит в воду.

Она пошатнулась и опустилась на пол. Ну, да, дома. В квартире Афанасия. Словно события годовалой давности, Надя вспомнила, как ночью ее подобрали замерзшую и полумертвую на какой-то станции, как Борис Борисович взвалил ее на плечи и, хромая на протезе, поволок в свою машину, а сам все время толковал, что надо срочно везти в больницу.

Но в больницу, как видно, не отвезли. Молодец Джина. В больницу через окошко залезут разбойники, схватят ее и выкинут в реку. Нет, не в реку…

Когда Джина влетела в комнату, сознание Нади отключилось полностью. Обнаружив почти бездыханную подругу на полу, Джина кинулась вызывать «скорую помощь». Однако приезд «скорой» может оказаться опасным. Надю и Джину искали, это было очевидным, к тому же неизвестно, в какую еще переделку Надя попала на теплоходе. Нет, «скорой» пользоваться было никак нельзя.

Джина вызвала старика Илью Михайловича, своего личного врача, который хотя и специализировался по профилактически-гинекологической части, но, как думала Надя, мог справиться с любой болезнью, лишь бы ему деньги платили. Илья Михайлович долго не расспрашивал, велел перенести Надю на кровать, через час он будет.

День начался скверно. Едва Сорин вошел в кабинет, как испуганный Володин по телефону сообщил, что старик Седов по дороге на работу потерял сознание.

— Где он сейчас?

— Дома. В сознании. Хихикает, а жена плачет, собирается его хоронить.

— Ты на машине сегодня?

Через час они были у Седова, дверь им открыла чистенькая старушка с растерянными выцветшими глазами. Жену эксперта Сорин знал плохо, проговорил все лицемерные слова, которые положено говорить в подобных случаях, и вместе с Володиным вошел в кабинет Седова.

Старый эксперт в теплом халате лежал на диване и встретил посетителей так, словно пригласил их на шумную пьянку-гулянку.

— А! Явились! Вот и хорошо! А я еще не остыл! Вовремя, ребята.

— Не выдрючивайся, старый черт! — заорал Володин. — Дашь дуба, не до смеха будет.

— Конечно, дам дуба, мой молодой и глупый друг. Но не сегодня. Садитесь, братцы. Володин, бутылка на книжной полке, за сочинениями графа Льва Толстого. Доставай.

— Обойдемся!

— Ай, перестаньте! — поморщился Седов. — Антон Павлович Чехов умер с бокалом шампанского в руках! Мужчина, я понимаю. Вы что, пришли около меня сидеть, стонать и советы давать, как эту дурацкую жизнь подольше растянуть? К черту, поговорим о делах! Это наш лучший лекарь!

— Викентий, — начал было Сорин, но тот раздраженно отмахнулся.

— Оставь. Послушай лучше меня… Сейчас Володин нальет, и послушай.

Володин с осуждающими стенаниями достал из тайника бутылку коньяка, и под наблюдением Седова они выпили с Сориным по рюмке.

— А теперь слушай, — серьезно сказал Седов. — Я вчера и сегодня утром, чтоб не думать об этих хворях, вот о чем размышлял. Я подумал о жизни Акима Княжина в последние месяцы.

— Может, отложим? — спросил Сорин.

— Прекрати! Представляешь ужас, если я буду лежать и думать о своей смерти? Слушай. Я создал модель его существования, сделал выводы и, по-моему, вычислил возможного преступника. Во всяком случае, сузил круг подозреваемых до нескольких или даже одного фигуранта.

— Вызывать группу захвата? Будем брать злодея? — улыбнулся Володин, убедившись, что старый кунак не собирается помирать.

— Может быть, — деловито кивнул Седов. — Ну те-с, не буду распространяться, как старый рецидивист Княжин прыгал по жизни с молодых лет, ясно, что после того, как развалился СССР, он разумно решил, что пришло его время, время широкомасштабных афер. И создал студию грамзаписи «Граммофон XXI век». Так?