Я, оперуполномоченный - Андрей Ветер

– Хочешь, я прямо сейчас какой-нибудь магазин ломану? – Груздиков поднялся и шагнул к Наташе.

– С понтом король, да? – улыбнулась она.

– Ты сегодня офигительная… – прошептал он.

– А вы сегодня почему-то похожи на двух пьяных сосунков, – ответила она и вытянула руку, указывая на дверь. – Всё, мальчики, уматывайте. Сейчас уже тётка нагрянет… И портвейн свой забирайте…

– Наташка, – проговорил Груздиков уже из двери, – я тебе клянусь, что мы сегодня в твою честь магазин долбанём…

– Иди, иди, гангстер, – хохотнула она и с вызовом вскинула свою красивую голову.

Фёдор и Алексей долго стояли в подъезде, тупо глядя друг на друга.

– А чего нам? Слабо? – с трудом шевельнул языком Сошников.

– Мне ни хрена не слабо, – набычился Груздиков и громко шмыгнул своим расплющенным носом. – А она… Сучка она подлая…

– Стерва, – согласился Алексей, – приручила…

– Я бы сейчас что хочешь дал, чтобы в трусы к ней залезть.

– Залезешь теперь… Как же! – почти жалобно проговорил Сошников. – Если она переметнулась к Кучеру, то шиш ты получишь от неё что-нибудь… А ведь какая тёлка была!

– И будет! Я так не отступлюсь! Подумаешь, Кучер! Мы с тобой не хуже него, Лёха. Сейчас же пойдём и грабанём магазин… Полные карманы денег будут…

– А сигнализация? Мусора тут же понаедут.

– Кучер как-то ляпнул, что надо на приёмный пункт завода по ремонту радиотехники идти, – вспомнил Фёдор. – Он говорил, что там никакой охраны, зато полно аппаратуры. Магнитофоны всякие, радиолы и вообще электронного говна полным-полно.

– Думаешь?

– А почему бы нет? Спихнём потом всё запросто. И Наталью с двух сторон сделаем!

Сошников болезненно вздохнул при имени девушки.

– Ну? – спросил Груздиков.

– Чего?

– Идём?

– Прямо сейчас?

– А чего кота за хвост тянуть?

– А где этот приёмный пункт?

– На Ленинском… Мигом дотопаем… Только ко мне нырнём по дороге…

– Зачем?

– Инструмент прихватим, – улыбнулся Груздиков. – Не зубами же замок перегрызать…

Когда они добрались до дверей приёмного пункта, уже смеркалось. Неподвижная тишина вселяла уверенность.

Провозившись с замком, Фёдор наконец распахнул дверь и бросил победный взгляд на Алексея.

– Давай внутрь, – скомандовал он, заталкивая гаечный ключ за пояс. – И быстро, Лёха, быстро…

– Быстро, – понимающе кивнул Сошников.

Внутри было темно и душно. Сквозь пыльное решётчатое окно падал тусклый свет, обрисовывая стоявшую на полках аппаратуру, обмотанную проводами.

– Сюда, – указал Фёдор, – здесь то, что после ремонта…

– Что брать-то? – шёпотом спросил Алексей, сильно пригибаясь, будто шагал по обстреливаемому окопу.

– Это и это. – Груздиков указал рукой на ближайшие магнитофоны «Panasonic» и радиоприёмник «Спидола». – Всё! Даём дёру!

И он метнулся к выходу, прижимая к груди переносной телевизор «Юность» красного цвета.

– Может, ещё чего прихватим? – В голове у Алексея кружилось и оглушительно стучало.

– Быстро отсюда! – Фёдор пнул коленом Сошникова и выбежал наружу.

Некоторое время они бежали молча. Затем Сошников прошипел:

– Федя, меня сейчас вырвет… Не могу больше…

Они остановились, и Алексей упал на колени, не выпуская, впрочем, прижатых к животу магнитофонов. Ткнувшись лбом в кирпичную стену, он громко отрыгнул и закашлялся. Груздиков увидел, как приятеля стошнило.

– Пережрал, что ли? – сочувственно спросил он. – Мы ж не так много выпили… Или нервы?

Сошников молча кивнул и вдруг засмеялся.

– Федя, а ведь мы рублей на пятьсот взяли… Верно?

– Надо же когда-то начинать. Кучер прав: если рисковать, то уж не по мелочам. Хватит по табачным киоскам шарить…

– Хватит.

– Ты вставай, – деловито распорядился Фёдор и огляделся. – Нам надо аккуратненько, чтобы никто не засёк нас… Ты валяй к себе, а я к себе пойду… Добредёшь?

– Да у меня всё в норме, Федя. – По лицу Сошникова блуждала рассеянная улыбка, глаза счастливо сияли. – Мы с тобой здорово всё сделали…

– Здорово будет, если каждый из нас до хаты доберётся без проблем…

– Знаешь, я теперь с тобой на любое дело пойду.

– Кураж появился?

– Ага! И Наташку мы теперь по полной программе оприходуем.

– Да уж, – задумчиво ответил Груздиков.

* * *

В середине мая Смелякову выделили комнату в коммунальной квартире на втором этаже добротного кирпичного дома. Она была значительно больше той, которую он снимал у Дениса, но совсем необжитая. Похоже, там давно никто не бывал, всюду толстым слоем лежала пыль, пахло плесенью. В первый же выходной день Смеляков устроил генеральную уборку, чтобы превратить затхлое пространство в нормальное жилое помещение.

Окна выходили на Ленинский проспект, и Виктор иногда по вечерам усаживался с ногами на широкий подоконник и, распахнув окно и внимая свежим запахам весны, в задумчивости глядел на проезжающие автомобили.

«Вот у меня теперь есть свой уголок, своя комната, – улыбался он. – Теперь уже всё совсем по-людски. Можно обустраиваться. Только вот что это значит? Как обустраиваться? Мебель, что ли, завозить? Диван тут имеется, шкафчик платяной обшарпанный, но всё-таки крепенький. Что мне нужно для жизни? Книжные полки соорудить? Так ведь книг-то всё равно мало. Впрочем, книгами я понемногу обрасту… А что ещё мне надо для дома? Я же почти всё время на работе провожу, не очень-то я домашний человек… Многие из моих одноклассников давно женились, впряглись в семейную жизнь. А я? Завидую ли я им? Хочу ли я обзавестись семьёй? Пожалуй, нет. У меня на женщин-то пока и времени совсем нет, а уж к каким-то серьёзным, постоянным отношениям я тем более не готов…»

Он невольно подумал о Вере.

«Верочка… Вот если бы с ней связать жизнь. Мне с ней уютно, спокойно, легко. Только всё это – исключительно товарищеские отношения… А ведь она очень интересная женщина. Настоящая женщина. Но почему-то я боюсь о ней думать в этом ключе… Может, я сдерживаю себя? Заставляю себя видеть в ней лишь друга? Если так, то я просто дурак…»

В коридоре сильно пахло варёным луком и стиральным порошком. Соседи, зная, что Смеляков работает в уголовном розыске, старались вести себя незаметно, когда он был дома. Прислушиваясь к их приглушённому разговору за стеной, Виктор вспомнил, как года четыре назад Андрей Сытин познакомил его с Тамарой Александровной Щёлоковой, некогда работавшей переводчиком в МИДе. Смеляков в то время срочно нуждался в преподавателе английского языка, потому что близилась сессия, а у него английский был, как говорится, на нуле. Тамара Александровна согласилась выступить в роли репетитора, но выдвинула условие.

– Я не возьму с вас ни копейки за уроки, Виктор, но вы должны пообещать мне, что будете приходить ко мне домой в милицейской форме, – сказала она.

– Зачем же, Тамара Александровна?

– Так надо… Это и будет ваша плата за уроки.

И только придя к ней на первое занятие и увидев соседей по коммуналке, Виктор понял, для чего потребовалась его форма. Сморщенный, лысый, насквозь провонявший перегаром мужичок в обвислой тельняшке едва не поперхнулся, увидев вошедшего милиционера.

– Здрасьте, гражданин начальник, – прошамкал мужичок, дыхнув на Смелякова гнилыми зубами, и задом прокрался к своей двери.

Из дальнего конца вынырнула громадных размеров тётка, свирепо вращая глазами, и гаркнула:

– Кого там чёрт принёс?!

Но при виде милицейской формы она остановилась и елейным голосом, вымучив на своём рыхлом лице доброжелательную улыбку, проворковала:

– Добрый вечер… А мы не вызывали никого, мы всё сами уладили. Вот Николаич уже успокоился, не бузит… У нас всё хорошо, тихо, товарищ милиционер…

– Здравствуйте, Виктор, – вышла из своей комнаты Тамара Александровна и, глянув мельком на могучую соседку, пояснила: – Это ко мне, Эльза Константиновна…

Смеляков приходил на занятия дважды в неделю, и вскоре Тамара Александровна сказала ему:

– С того дня как вы появились, Виктор, я чувствую себя как за каменной стеной. Я не слышу больше ни единого грубого слова в свой адрес. Теперь вы понимаете, почему я просила вас приходить в форме? – Она печально улыбнулась. – Есть категория людей, которая ни в грош не ставит чужой покой и уважает только силу и власть. К сожалению, мои соседи являют собой худшие образцы этой категории. Вы даже представить не можете себе, как они измывались надо мной… Зато теперь все они – сама любезность…

Тамара Александровна Щёлокова была потомственной дворянкой, её отец служил полковником в Генштабе царской армии. Муж её был начальником штаба русского экспедиционного корпуса во Франции; под его началом служил унтер-офицер Василевский, будущий Маршал Советского Союза.

Вспомнив о занятиях у Щёлоковой, Смеляков покачал головой. «Надо бы проведать её… Может, прямо на днях и заглянуть? Как там она? Совсем небось состарилась. Не извели бы её соседи. Надо обязательно напомнить о себе…»