Потерянный взвод - Сергей Зверев

Мамаев осекся, побледнел и посмотрел на командира.

— Продолжай, Мамай.

— И если я поведу себя по этому лабиринту, то передо мной оказывается несколько предполагаемых решений… — Мамаев защелкал кнопками. — Это как игрушка. А может, и есть игрушка? Я не вижу решения этой задачи.

— А что нужно, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки? — В IP-технологиях Стольников был абсолютным «чайником», поэтому сформулировал вопрос как смог.

— Ну… Считаю, что необходим контакт прибора с чем-то внутри лабиринта. Что-то вроде системы «свой-чужой» у самолета.

— А проще говоря?

— Куда проще? Ну, я попробую… — Мамаев присмирел под взглядом капитана. — Если проще, то… Ариадна клубок ниток Тесею дала, и тот выбрался, помните?

— Помню. И что?

— Ну давайте представим, что голова Тесея — это навигатор, а нитка Ариадны — объект контакта в лабиринте. То есть Тесей включил свой навигатор, тот увидел нить, и Тесей пошел по ней, как самолет с автопилотом. Понятно?

— Ты хочешь сказать, что… Послушай, Мамай, мы сейчас говорим об одном и том же лабиринте?.. — Стольников прищурился и облизнул сухие губы.

— Я думаю, о том самом, — торопливо подтвердил, понимая, что это разговор не для посторонних ушей, связист. — Я думаю, товарищ капитан, что на стенах есть какие-то метки, определенным образом вступая в контакт с которыми навигатор решает задачу и указывает верный путь. Но…

— Что — но?

— Батарейки… Тестирование прибора займет некоторое время, а переключение программ сжирает энергию. Датчик показывает половину зарядки. Я не знаю, на сколько часов работы рассчитана полная зарядка.

Стольников выпрямился и посмотрел в стену перед собой.

— Так вот почему Алхоев готов предать память о брате и отложить кровную месть. Ему нужен этот прибор, чтобы исключить возможность нашего исчезновения отсюда. Мы уйдем, и я, конечно, приведу федеральные войска… А он на севере строит какие-то железные устройства…

Мало понимавший из сказанного Трофим потрогал Стольникова за рукав.

— Вы знаете, я не искушен в смысле вашей речи… Но то, о чем вы говорите, — это плохо для нас или хорошо?

— Все зависит от того, есть ли у Алхоева еще один навигатор, — с земли подал голос Жулин.

Пловцов отвалился на спину и закрыл глаза. Лишь вздрагивающие ресницы его свидетельствовали, что штурман не спит.

— Конечно, у него есть еще навигатор. И не один. Стольников прав — Алхоев не хочет появления здесь властей. Пока отсюда никто живым не вышел — он король не существующего на политической карте мира этого государства. В котором есть рабы, подданные и вооруженные силы. И полезные ископаемые, конечно, иначе что же это за Чечня такая, без углеводородов?

«Пловцов прав, — подумал Стольников. — Одним бы глазком взглянуть на механизмы Алхоева… Устройство для выкачки нефти я узнаю сразу. А что, неплохо! — присосался к луже, которая под всей Чечней, и никто эту врезку не заметит…»

Но как тогда эту нефть подавать Туда?

Стольников вдруг почувствовал легкое головокружение и следом — резкую головную боль. Схватившись за виски, он опустился на землю.

— Что с вами? — бросился к командиру Ермолович.

— Пустое, Ермола. Пройдет…

Трофим кивнул Пловцову, и тот поднялся.

— Ему нужно отдохнуть, поручик. Просто — отдохнуть.

Он направился к своим, но был остановлен за руку.

— А вы думаете: я — не схожу с ума?.. Как он? — шептал Трофиму на ухо штурман. Отстранившись, он посмотрел в переносицу атаману и снова наклонился. — А вы сами — в своем уме?.. Вы хоть понимаете, что происходит и о чем вы говорите?

Переступая через спящих бойцов и их оружие, Пловцов с атаманом выбрались к факелу у входа в зал.

— Это маразм, понимаете? Ирреальность!.. — Штурман волновался, и губы его были сухи, как при сердечном приступе. — Площадь в триста, пятьсот квадратных километров — неизведанная и недоступная! Ее нельзя спрятать от топографов, спутников и пеших исследователей! Тем более в Чечне!.. Где мы находимся, бородатый?.. Ответь — и останешься жив!.. Мы в горном районе Грузии?

— Вам тоже нужно отдохнуть, — посоветовал Трофим, отрывая руку Пловцова от воротника своей рубахи.

Штурман неожиданно быстро обмяк, и лицо его посерело. На губах появилась влага.

— Наверное, вы правы… Наверное, вы правы.

За стеной крепости послышались сначала звуки зажигательной лезгинки, а потом песни на чеченском языке. Кто-то из чехов, находясь в хорошем настроении, включил магнитофон. Не без ведома Алхоева, надо полагать.

Стольников сидел, прислонившись спиной к стене крепости. Рядом, поджав ноги и глядя на неторопливое движение людей в той части улицы, что была видна, разместился Трофим.

— Вам придется остаться, Александр. Я могу называть вас по имени?

— Почему бы и нет? Я же вас называю Трофимом? — Стольников подумал и вспомнил о главной теме. — Где остаться?

— Вам придется остаться. Городу повезло. Появились сильные, здоровые мужчины. Вы вступите в брак с женщинами, которых полюбите, родите детей, нас станет больше. Рано или поздно мы станем хозяевами этой земли. Вы меня понимаете?

Стольников молча разглядывал небо. Луна была затянута облаками, звезды то появлялись, то исчезали.

— Когда вы в последний раз отправляли человека под землю? — вместо ответа спросил он, разглядывая свои грязные руки. Капитан вдруг подумал, с каким удовольствием вошел бы в парилку русской бани, к которой всегда был равнодушен.

— Надеюсь, вы не о похоронах спрашиваете?

— Вы поняли, о чем я, — твердо настоял Саша.

— Семь лет назад, — ответил Трофим. — Среди нас был человек по имени Валентин. Он попросил сварить и выпарить смертельной отравы, а потом ссыпал ее в короб, взял палку и ушел, пообещав вернуться с людьми.

— Палку? — переспросил Стольников.

— Отбиваться от крыс, — пояснил атаман. — Появляющиеся у нас люди Оттуда свидетельствовали о полчищах крыс, живущих в лабиринтах.

— Мы не встретили ни одной.

— И это странно.

— Возможно, крысы уничтожили все живое под землей, после чего сожрали друг друга?

— Возможно, — согласился Трофим. Он соглашался со всем, не споря. Где-то внутри него жила мысль о том, что спор с людьми Оттуда лишен всякого смысла. — Но потом снова должны были появиться крысы, нет?

— Если их не убивать регулярно.

Трофим задумался.

— Отравы — чтобы сыпать ее позади себя? — напомнил Стольников.

— Верно. Крысы жрали ее и мгновенно дохли. Валентин говорил, что крысы будут пожирать собратьев, но утащить всех не смогут. Так появится дорога из крыс, указывающая дорогу обратно.

Стольников улыбнулся с закрытыми глазами:

— Откуда он знал, что дорога, которой он идет, верная?

— Он не мог объяснить. Он словно видел ее. И уверенность его была так велика, что я разрешил нашим лекарям сварить ему отраву. И отпустил Валентина. Как и все перед ним ушедшие, он не вернулся.

— Когда, вы говорите, он ушел? — спросил, открывая глаза, Стольников.

— Семь лет назад.

— А когда появился Алхоев?

— Семь лет назад, — помолчав, повторил Трофим.

— А что случилось раньше — Валентин ушел или Алхоев появился?

Атаман подобрал под себя ноги и медленно поднялся над капитаном.

— Кровавый Магомед впервые появился у ворот крепости через два месяца после того, как из них вышел Валентин… Вы хотите сказать, что…

— Вот так предашься воспоминаниям и находишь ответы на простые вопросы, верно, атаман?

Трофим был взволнован и возбужден.

— Но Валентин… — Он качал головой и тер виски пальцами. — Валентин не мог привести сюда бандитов!.. Это был человек, на которого можно было положиться!..

— Вы плохо знаете чехов, — успокоил его разведчик. — Послушайте, атаман. У меня есть датчик, который указывает мое расположение. Алхоев видит, где я нахожусь каждую минуту. Мне нужно уйти из крепости, чтобы оказаться у своих. Как только я уйду из крепости, он снимет осаду. Ему нужны будут люди для охоты за мной. Я же выберусь к своим и выведу вас из этого ада.

— Это не ад, это наша земля.

— Есть земля лучшая.

— Лучшая для нас — здесь, — не раздумывая, подтвердил Трофим. — И я, конечно, позволю вам уйти. Но только потому, что твердо знаю: обратно вы не вернетесь. Ваши воины останутся здесь и начнут свой род заново. Город пополнится новыми мужчинами, а через несколько лет — крепкими, здоровыми детьми.

Стольников молчал, думая о своем.

— До появления Алхоева мы жили счастливо и спокойно. Возделывали лен, из которого шили одежду. Теперь он заканчивается, а выйти за стены крепости для работ означает плен и каторгу вдалеке отсюда. То есть смерть. Мы охотились на зайцев, фазанов и косуль. Пришел Алхоев, и пищи стало меньше. Он делает все, чтобы поработить мой народ.