Тортоделка. Истинный шедевр - Евгения Грозд

упоминание о Савве, превратило мужчину в чёрную тучу.

— У мамы роман с этим парнем, — постаралась пошутить я.

— Значит не на ту Ларионову он смотрит, — смешок, но чересчур суровый.

— Мама всегда так реагирует. Дай ей время.

— Мне нужна ты, а не твоя мама, — притянул к себе и чмокнул в лоб.

С родней Геры тоже вышел просак. К нашему ужасу, они вспомнили моё лицо и о том злосчастном вечере, поэтому сразу же заклеймили "проституткой" и гонщицей за толстым кошельком.

Герман вне себя от ярости велел всем уважать его выбор, иначе перестанет быть членом их семьи. Я, посрамленная и униженная, плакала на мужской груди под нескончаемые поток извинений от Германа. Теперь, анализируя всё происходящее, с горечью осознала, что преград для нашего союза гораздо больше, чем неспособность моего мужчины ответить любовью на любовь.

Спокойствие и полноценность чувствовались лишь на работе и на наших совместных прогулках. Пару раз собирались компанией с друзьями, во время которых неожиданно свели мою Таню и Антона, и, в отличие от нас, эта пара выглядела более счастливой.

Я же продолжала верить в то, что наша родня — это временная трудность, а мои навязчивые выводы — просто мнительность.

Поддержку получила только от моей сестры и отца Германа. Второй был просто покорен мной и от души поздравил сына, одобрив его выбор.

— Только мнение этого человека достойно внимания, — проронил горделиво Гера.

— А если бы и он… Если бы я не понравилась и ему? Ты порвал бы со мной? — молвила, в тихом страхе ожидая ответ.

— Конечно же нет, — но напряжение в его голосе говорило совсем об ином.

И вот спустя две недели, я была вынуждена взять Германа под руку и появиться на дне рождении его отца. Выйти в свет. Войти в круги его элитного и жестокого семейства. Удавка затянулась на шее, и я безнадёжно вцепилась в Геру, как в свой единственный спасательный круг.

Гости вечера не вспомнили во мне ту позорную танцовщицу и общались со мной вполне миролюбиво. Мужчины не сводили восторженных глаз, поздравляя Германа с находкой и прекрасным выбором. К окончанию приёма, большая часть гостей покинула отчий дом. В кругу стола остались лишь самые близкие. Ловила на себе презрительный взор его матери и сестры, а так же похабный братца Марата. Петля на шее затягивалась всё сильней, не давая дышать.

— Значит, вы — шеф-кондитер, верно? — голубоглазая пожилая женщина, которая оказалась крестной Германа, с интересом смотрела на меня, добродушно и вежливо улыбаясь.

— Да, — кивнула робко.

— Поразительно. Такая калорийная профессия, но вы такая худенькая и маленькая, — милейше рассмеялась.

— Это всё тренировки, теть Нин, — хохотнул Марат. — У них там ещё услуга есть — выскакивать из торта и танцевать стриптиз для заказчиков. Здесь физическая сила нужна, — мужчина нагло заржал, вызвав смешки других.

Крестная поражённо вытянулась в лице и окинула свою семью расстеряным взором. Поняв, что слезы сейчас польются рекой, поспешила вон изо стола.

— Простите, — но стальной захват руки Германа велел остановиться.

— Извинись перед моей девушкой! — слышу спиной злобный рык своего мужчины. Затравленно оглядываю свидетелей этой грязной сцены. На лицах гостей недоумение.

— А что я такого сказал?! Это же правда, — развел руками Марат.

— В последний раз требую, живо извинись перед Викой, — пробасил так, что эхо вызвало звон хрусталя.

— А если не стану?! — издевательски отчеканил Марат.

Рука Германа резко уходит, и мужчина грозно встаёт изо стола. Мне было знакомо это выражение лица.

— Гера, не надо! — вцепилась в рукав его сорочки.

— Ладно, ладно! — Марат лениво выставил руки перед собой. — Я просто шутил! Остынь! Прости меня, Вика! — неискренне и недовольно. — Всё?! Доволен?

Пользуясь секундами свободы, всё же ушла прочь от застолья, от его семьи и из его дома. Только сбежать от любимого мужчины — не так просто, Герман поймал меня возле машины.

— Прости…, — прижал спиной к себе, коснулся губами уха, нежный поцелуй в шею. — Он — придурок, и всегда был таким! Это моя семейка, которую я, увы, не выбирал. Но выбрал тебя… Я не могу больше быть среди них в одиночестве. Ты нужна мне, Вик.

Слёзы тихо лились из моих глаз. Нужна… Снова нужна. А мне нужен покой и… ОН. Как же сложно это всё связать! Тёплые пальцы вытерли дорожки с моего лица, любимые губы подарили поцелуй.

— Поехали отсюда, — произнёс он. Благодарно закивала и прижалась к груди…

— Может вам просто сгонять куда-нибудь, отдохнуть вдвоём? — участливо посоветовала Таня, зная о моих бедах.

— Работы полон рот, — мотнула головой. — Да и Гера прикован к своему отцу. Юрию Андреевичу на днях снова было плохо.

— Тебе не кажется, что мажорчик немного гонит лошадей? — подруга слегка сощурила глаза.

— Что ты имеешь в виду? — осеклась на неё, но предугадать дальнейшее совсем не сложно.

— Вы меньше двух месяцев знакомы, но стоило тебе признаться ему в своих чувствах, как он мгновенно вцепился в тебя клещами. Все бы мужики так делали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тогда это я поспешила, а не он, — буркнула обречённо. — Слово не воробей, что сделано то сделано. В любом случае мои слова были правдой, хоть и поспешной, и жалеть об этом слишком поздно. Я вижу, что нужна ему, и, если сказала, что люблю, то буду рядом до конца.

— Неужели и правда настолько полюбила? — не верила Таня, глянув сочувствующе.

Грустно улыбнулась:

— Ещё ни от какого мне так не сносило крышу. Мне плохо без него, и ради Геры я готова потерпеть. Рано или поздно всё встанет на свои места.

Подруга вдруг резко обняла меня:

— Если что, я всегда за тебя, Викусь. В любое время.

Да, произошло то, чего не ждала от себя. Если раньше я просто хотела видеть этого мужчину, чувствовать его где-то рядом, то теперь поняла, что окончательно пропала и отдала своё глупенькое сердце ему навсегда и безвозвратно. И была бы счастлива, если получила взамен либо то же самое, либо отказ. Нет ощущения полноты и завершённости, все мои мысли и мечты в подвешенном состоянии. Мы вместе, но не до конца, не полностью. Он со мной лишь телом, но не мыслями и чувствами. Гера не отвечает взаимностью, но и не отпускает, моля дать ему время и не оставлять одного.

Поэтому, сцепив зубы, гордо шла с ним рядом, терпела издевки родных и получала небольшую долю счастья, когда засыпала в его руках.

ГЕРМАН

Не один. Вика всё время рядом, как и прошу, но, чем дольше девушка пребывала в моей среде, тем несчастней становились её