Целитель 11 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Тот же день, позже

Околоземная орбита, борт ДОС «Алмаз-4»

— Вижу светящуюся точку — вправо на полтора деления от центра.

— Дальность десять километров. Идет разгон, — браво отрапортовал Кубасов, как бы между делом, и продолжил расписывать земные красоты. — Самая чистая атмосфера — над западом Тихого океана. Почему, не знаю. Над континентами она более мутная, особенно над Европой. Очень чистая в горах, а самая прозрачная над сушей — над Австралией и в районе Камчатки… Нет, над Австралией все равно чище, и песок там тоже очень чистого цвета… такого… светло-желтого… Да сам увидишь.

Почтарь с удовольствием кивнул. Пускай их «вторая основная экспедиция» засекречена, и фото экипажа «Луча-3» не напечатают в «Комсомолке», но Земля-то останется прекрасной и удивительной! Огненные россыпи ночных городов… Малахитовые воды вокруг Кубы… Выжженные плато Тибета цвета корицы…

Всё это будет его! Как-то у него поинтересовался один нищедух, не разумея, что же такого ценного в «неосязаемых впечатлениях»? А вот того! Еда — на день, одежда — на сезон, а впечатления — на всю жизнь!

— Двигатель включился, — прислушался он, тая улыбку. — Немного подрагивает, подрагивает машина… Переходим к сближению.

— Есть! — отчеканил Кубасов.

— Станцию наблюдаете? — справились с Земли.

— Да вон она! — Павел сбился с «космического» тона, и мигом построжел. — Станцию наблюдаем. Дальность пять тысяч метров. Крен девяносто градусов.

— Цель точно по центру, — поддакнул Кубасов. — Сближение идет нормально. Набирается скорость.

Маленькая искра орбитальной станции сияла, как самая яркая звезда неба. Сильно вытянутый носовой отсек «Луча» чуть заслонял ее, но оптика не врала — блеск «Алмаза-3» дрожал в перекрестье визира.

— Дальность одна тысяча метров. Крен постепенно выбирается.

— По нашим данным, — подключился ЦПУ, — у вас всё идет штатно.

— Всё в норме, — подтвердил бортинженер.

Вспыхнула надпись «Наличие цели», и Почтарь начал разворот.

— Есть захват!

— Дальность триста девяносто метров… Скорость три метра в секунду. Идем в графике.

Раскинув полупрозрачные крылья солнечных батарей, станция наплывала из черноты. Напряг дал себя знать — на лбу у Павла выступил пот, собираясь в мелкие горошины.

— Дальность? — расклеил он дрогнувшие губы.

— Дальность двести метров, — доложил Валерий Николаевич. — Наддув в норме. Подходим к станции.

— Идет торможение… Корабль готов к стыковке. Заметно работают движки — такие вспышки, вспышки идут… Вижу стыковочный узел, подсвеченный!

Цветные огни на станции просматривались идеально. Зеленый справа, красный слева — по горизонтали. Две пары белых огней мигали сверху вниз.

— Дальность шестьдесят метров… Станция пошла вправо… Начал гасить бок…

Почтарь быстро и слегка раздраженно утер лицо салфеткой.

— Есть гашение боковой… Идем на стыковку.

— Ожидаем касания… Есть касание!

Корабль резко дернулся, гася инерцию, и штырь «Луча» вошел в приемный конус «Алмаза».

— Есть сцепка! Приехали…

— Поздравляем! — включилась Земля. — Открывайте люк корабля. И аккуратно отворачивайте пробку.

— Паша, ты на один оборот отверни, и послушай, шипит или не шипит.

— Ну, отвернул… Зашипело. Выравнивается давление.

— Превосходно. Открывайте люк станции.

Почтарь первым вплыл на станцию. Прохладно, темно и очень тихо. Подсвечивая фонариком, он устремился к главному посту управления, и щелкнул тумблером. Зажегся неяркий свет, и тут же зашелестели вентиляторы, перемешивая стоялый воздух рабочего отсека.

Павел оглянулся. Первая основная прибралась за собой. Аккуратно закреплены книги бортовой документации, инструменты и приборы на своих местах. А к столу приклеены липкой лентой сухарики в пакете и при них таблетки с солевыми добавками.

Хлеб-соль от Джанибекова и Хрунова!

Ухмыляясь, Почтарь оттолкнулся и поплыл к переходному отсеку. Из недр корабля глухо донесся голос Кубасова:

— Паша! Принимай груз!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ловлю!

Первым лег в дрейф плоский зеленый ящик со снарядами калибра 23 миллиметра для пушки — довольно удачной модификации хвостового орудия бомбардировщика «Ту-22», доработанной для стрельбы в вакууме. Правда, наводить короткоствольное орудие следовало, ворочая всею станцией, лишь бы компенсировать отдачу. А иначе никак — каждый боеприпас тянул на полкило!

Уложив четыре снарядных ящика, Павел с почтением сопроводил ракету «космос-космос». На Земле ее упаковали в контейнер, заполненный азотом.

Командир корабля бережно вставил его в револьверную шлюз-камеру, и тщательно задраил пусковое устройство.

Выцеливаешь супостата, жмешь кнопку «Пуск»…

Лючок ПУ распахивается, диафрагма контейнера рвется, и — хлоп! — азотное облачко выстреливает ракету. Клик! Щелк! Проворачивается обойма…

Зарядив все восемь кессонов, Почтарь развернулся в воздухе, напарываясь на серьезный взгляд бортинженера. Кубасов молча протянул ему красный конверт.

Стараясь не суетиться, Павел вскрыл пакет и зачитал суровые строчки.

— «Колумбия» стартует утром двадцать первого, — сказал он ровным голосом. — Приказано сбить.

— Успеваем! — Кубасов кивнул со спокойным достоинством. — У нас три дня в запасе… — неуверенно развернувшись, он повел головой в сторону ТКС. — Там еще вода и продукты… Поможешь?

— Валерий Николаич! — фыркнул Почтарь. — Ну, а как же? Там, кстати, и моя контрабанда заныкана — фляжка армянского коньяку! Пригодится в хозяйстве…

Вторник, 21 апреля. Раннее утро

Калифорния, Ванденберг

Разбудили их в три часа утра. Почему манерная Элис называла утром глубокую ночь, останется на ее совести. Везде темно и тихо, а им: «Подъем!»

Джон Янг зевнул до того широко, что услышал хряск за ушами.

«Еще не хватало челюсть вывихнуть! — мрачно усмехнулся он. — Интересно, а допустят к полету с такой смешной болячкой?»

— Боб, — заворчал он, ревниво поглядывая на дремлющего Криппена, — хватит валяться!

— Встаю, командир… — простонал Роберт, и потянулся до сочного хруста.

«Еще один кандидат в инвалиды…» — мелькнуло у Янга.

Вообще-то, они оба баюкали человеческие слабости, как бы отгораживаясь от действа, ужасного и влекущего, что развернется несколько часов спустя. Страх не холодил — пугала неизвестность, как во все времена.

Недаром в астронавты охотно берут летчиков, те лучше подготовлены к космическим стартам. А вот они с Криппеном — флотские, оба закончили службу в звании кэптена, и сжились с океаном. Но что такое бездна вод в сравненьи с бесконечностью?

«Скоро узнаешь!» — усмехнулся Джон, и бодро сказал вслух:

— Завтракать, пилот!

— Слушаюсь, сэр! — Криппен дурашливо отдал честь.

* * *

После завтрака на астронавтов напялили оранжевые скафандры и усадили в автобус. В эти вялотекущие минуты Янг чувствовал себя немного посторонним. Он глядел в окно и дичился собственного отражения.

А больше ничего и не видать — тьма непроглядная. Единственное светлое пятно на горизонте — белый самолетик «Колумбии» да пара сигар ускорителей по бокам ржаво-оранжевого топливного бака.

Ворча, автобус одолевал дорогу, и с каждым ярдом «Спейс-шаттл» прибавлял в росте.

— Какое же оно всё громадное… — пробормотал Роберт.

Янг молча кивнул. Они вышли у стартовой площадки, а совсем рядом с ними воздвиглась гигантская башня обслуживания, высотой с семнадцатиэтажный дом.

Работали насосы, струился стылый пар, осаждая иней, и металл стонал, корчась из-за нечеловечески холодного горючего, готового литься, когда градусы упадут до абсолютного нуля.

— Пошли, — буркнул Джон.

Лифт поднял их на платформу с «последним туалетом на Земле». Янг вопросительно глянул на Криппена, тот мотнул головой, и криво усмехнулся: