Трудное примирение - Линн Грэхем

— Я не видела вас на прошлой неделе в Ницце, — сказала Джорджина.

— Меня там не было.

Джорджина попыталась изобразить удивление.

— Но Люк был там с Сильванией Ленци. Естественно, я подумала… Ох, я, кажется, сказала что-то не то?

— Вы, милочка, сказали именно то, что хотели сказать, — отрезала приятная дама с орлиным носом и переменила тему разговора.

Люк на другом конце комнаты смеялся в компании мужчин. Встретившись с ней глазами, он послал ей сияющую улыбку. Она торопливо отвела взгляд и впилась ногтями в ладонь. Она и сама не понимала, отчего так огорчилась. Конечно, постель Люка в эти четыре с половиной года не пустовала. Воздержание было для него не более типично, чем потеря капитала.

Бурные романы этой южноамериканской актрисы были притчей во языцех. «Само собой, он не дерзнул бы вторгаться туда, куда до него не ступала нога человека», — с изумившей ее саму злобой подумала Кэтрин. В самых ярких красках перед ней возникло его красивое, стройное, загорелое тело, предающееся самым интимным ласкам с этой ярко-рыжей красоткой, и ей стало худо. Она чувствовала себя преданной.

Безусловно, она несколько перебрала. От выпитого ее мутило, мысли мешались. Она чувствовала себя преданной только потому, что всю эту неделю ощущала себя его избранницей, вот почему эта новость так ее задела. Да ее ни капельки не волнует, каким оргиям он предавался в Ницце. Все его любовные приключения ее ни в малейшей степени не интересуют.

Несколько минут спустя Люк настоятельно предложил ей закончить на сегодня с гостями. Она устала. Он заверил, что все они с радостью ее извинят. Со свойственной ему рисовкой он увлек ее из гостиной. Она вырвала руку.

— Без десяти двенадцать. — Словно ничего не заметив, он снова потянулся к ней. — Не будет для меня слишком опасно, если я загляну к тебе после полуночи? — поинтересовался он, золотистые глаза скользили по ней самым оскорбительным для приличий образом.

Кэтрин без долгих размышлений вдруг подняла руку и влепила ему пощечину такой силы, что сама едва устояла на ногах.

— Вот тебе за Ниццу! — прошипела она и зашагала по лестнице. — А если ты попробуешь сунуться ко мне после полуночи, это будет не просто опасно, это будет для тебя смертельный номер!

— Buona notte, carrissima, — сказал он нежно и чуть ли не восторженно.

Поразившись такой неожиданной реакции, она остановилась и обернулась к нему.

Он, улыбаясь, смотрел на нее.

— Ты сумасшедшая, но мне это нравится.

— Что это с тобой? — удивилась она.

Он взглянул на часы.

— У тебя есть шесть минут, чтобы скрыться. Если начнешь разводить беседы, рискуешь опоздать.

Отпечаток ее ладони четко вырисовывался на его щеке. Увидев, что натворила, она почувствовала раскаяние. Что это такое на нее нашло…

— Прости. Я сама не знаю, как это получилось, — выдавила она.

— Сегодня я тебе все прощаю. Даже то, что не даешь мне расслабиться, — хрипло сказал он.

Это на нее подействовало. Она взлетела по лестнице с такой скоростью, будто за ней гналась тысяча чертей.

Поднос с красиво сервированным завтраком не вызвал у Кэтрин никакого интереса. Прибыл парикмахер в сопровождении консультанта по косметике и специалиста по маникюру. Болтовня женщины-консультанта не отвлекала ее от того, что происходит. С самого раннего утра в ней нарастало ощущение, что она кукла, участвующая в каком-то спектакле. Сама она не делала ничего, все делали за нее другие. И вот они расступились, раздались аплодисменты, все обменялись удовлетворенными улыбками и наградили друг друга комплиментами… Кукла наконец в полном параде.

«Не может быть, не может такого быть», — твердила она себе, еще раз украдкой бросая взгляд на свое отражение, — так это было похоже на ее детскую мечту. Нет, никогда раньше она не выглядела столь прекрасно. Ничего удивительного, что все они остались довольны собой.

От замка до церкви всего миля. Когда она была здесь в прошлый раз, церковь показалась ей совсем простой, маленькой и темной. Теперь она вся пестрела цветами, пропитавшими воздух своим ароматом. Кэтрин была как во сне. Она вошла в боковой придел об руку с испанским герцогом, с которым познакомилась накануне вечером. «С опозданием на пять лет, на пять лет, теперь это для меня совсем ничего не значит», — неистово убеждала она себя, заметив, что Люк обернулся и не отрываясь смотрит на нее. Но почему-то с этой минуты мысли ей уже больше вообще не подчинялись.

— Самая прекрасная свадьба на свете.

Люк нежно прижался губами к ее губам, и сладкая истома разлилась по всему телу, чувства смешались.

Солнечные лучи освещали ее лицо, играли на платиновом кольце, только что надетом на ее палец. Кристиан поцеловал ее в лоб, со смехом объявив, что на губы Люк наложил строжайший запрет.

В лимузине Люк привлек ее к себе и впился ей в губы с такой страстью, какой она еще не видывала. Она выронила букет, но никто из них не потрудился его поднять, она обвила руки вокруг его шеи и сомкнула пальцы, чтобы уже невозможно было разорвать связующую их цепь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В душе Кэтрин пели скрипки. Она парила над землей в счастливом розовом тумане.

— Кэтрин?

— А? — мечтательно вздохнула она, ее голова покоилась на плече Люка. Кэтрин чуть приоткрыла глаза и слегка удивилась, что свечи в огромных канделябрах вверху, оказывается, ненастоящие. А ей-то казалось, что она кружится в вальсе при свете звезд.

— Настоящие свечи были бы лучше, — прошептала она и добавила: — Ты боялся пожара и не хотел запаха горящего воска.

— Я очень старался себя побороть. Я знал, чего от меня ждут, — признался Люк у нее над головой, и она лениво усмехнулась. Он повернул ее к себе и поднял ее лицо за подбородок. — Пора ехать.

— Ехать? — отозвалась она, потрясенная этим известием.

Он нежно провел ей пальцем по губам, особенно нежно погладил нижнюю, и эта ласка проникла в нее до самых глубин души. По ее напрягшемуся телу пробежала горячая волна слабости и чувственного восторга, как если бы он повернул в ней рычаг высокого напряжения. В темных глазах, полуприкрытых ресницами, играли золотистые искры.

— Пора, — повторил он, отдельные звуки слились в единое слово. — Поторопись, — добавил он.

— А гости все еще здесь.

Его рука, лежавшая у нее на спине, вдруг прижала ее бедро, и она вся затрепетала.

— О!

— Именно так, сага, — о! — нежно проговорил он. — Гости будут веселиться и танцевать до рассвета, но уже без нас. У меня совсем другие планы.

Она таяла в его крепких объятиях. Она бы отдала все на свете, лишь бы остаться тут. Сама мысль о том, что придется со всем этим расстаться, внушала ей ужас. Она просыпалась от сладостного сна, которым жила весь день. И пробуждение было ужасно.