Кудесник - Рут Оуэн

— Зато его нашли мы, — проговорил Феликс. — Вы не способны были выделить его визуально, но топологическое наложение на служебное помещение было перегружено загадочными уравнениями шестидесятой степени. Мы засекли корневую точку и начали ее выводить прежде, чем вы сюда вернулись. Если Эйнштейн оставил для нас послание, мы сможем его расшифровать.

— Феликс, но это же чудесно! — заявила Джилл, одобрительно похлопывая коллегу по плечу. — Вот увидишь, что будет, когда ты расскажешь об этом Иэну! Он, наверное, повысит тебя в должности!

— Да я ему уже рассказал! В должности он меня не повысил, но сказал, что хочет немедленно приступить к работе. И уже отправился отсюда к себе в кабинет.

— Отправился отсюда?

“Ушел, не повидав меня? Даже не убедившись, что со мной все в порядке?”

А чего же ей следовало ожидать? Это истинная реальность, а не тонированная в цвет сепии виртуальная реальность “Касабланки”. Место салонных нарядов Ильзы занял функциональный комбинезон. И она переступила через сверкающую, романтическую иллюзию, вновь оказавшись в повседневности, в обыденной жизни. Касабланка — это просто мечта, и случившееся там не играет роли в реальном мире.

Не играет — за исключением одной маленькой детали: в Иэна Синклера она влюбилась.

Она ощутила острейшее разочарование, которое она тотчас же попыталась заглушить гневом.

— Что ж, — пробормотала она, — самое меньшее, что он обязан был бы сделать, — это поблагодарить меня за попытку спасти его жизнь.

— Думаю, что, возможно, он это сделает, — сказал Феликс, засунув руку в карман лабораторного халата и вытаскивая оттуда скомканный клочок бумаги. — Он попросил передать вам это.

Она медленно расправляла записку. В ней оказалась нацарапана одна-единственная фраза, подписанная размашистым “С”: “Заеду за вами сегодня в семь тридцать”.

Всего-навсего договоренность о встрече. Она была бы дурой, если бы увидела в этом нечто большее. Тем не менее, дух ее воспрял. Она ощутила, как разочарование уходит, сменяясь в глубине души всеми красками радости В имитационном мире симулятора она открыла величайшую из истин — любовь.

По неужели радость рассеется под бескомпромиссным светом реальности, подобно искусственному туману “Касабланки”?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Сама себе не верю, что позволила тебе втравить меня во все это, — заявила Джилл, рассматривая собственное изображение в зеркале во всю стену.

— А почему? — поинтересовалась Марша, подойдя к подруге. — Выражаясь словами Билли Кристала, ты “выглядишь чудесно”.

Чудесно было не первым, пришедшим Джилл в голову, эпитетом. Ведь платье, которое дала ей на вечер Марша, было потрясающе красивым — черный бархатный чехол без бретелек, обтягивающий тело, как перчатка. И Джилл не могла не согласиться с тем, что Марша уложила ей волосы так, что облик ее переставал быть обыденным. По под платьем и высокой прической пребывала все та же простая, обыкновенная девушка — Джилл Полански. Она чувствовала себя гадким утенком, за исключением того, что она была уверена в том, что никогда не превратиться в лебедя. Она чувствовала себя… обманщицей.

— Не знаю, Марш, — проговорила она, наклоняясь, чтобы расправить черные шелковые чулки. — Это просто не я.

— Ну, ты или не ты, но Вершитель Судеб просто обязан полюбить тебя в этом платье, — заявила практичная подруга. — А когда он обнаружит, что на тебе подвязки…

— Он этого ни за что не обнаружит, — пообещала Джилл, вновь поглядев на себя в зеркало и чувствуя себя все менее уверенной в себе. — Может быть, эта идея была не из лучших.

— Уж поверь, эта идея — наилучшая из всех тех, что когда-либо приходили мне в голову, — доверительно сообщила Марша. — Ну, а где же твои туфли?

— Рядом со шкафом. Но, серьезно…

— Серьезно? — переспросила Марша, беря со столика замшевые туфли с блестками на высоких каблуках. — А если серьезно, то я не видела тебя такой… заводной с того дня, как мы устроили налет на здание биологической лаборатории, чтобы освободить подопытных белых мышей. — Она вернулась к зеркалу и подала обувь подруге, озабоченно хмурясь. — Не понимаю, Джилл. Ты превеликое множество раз ходила на свидания. Почему ты так нервничаешь перед сегодняшним?

“Потому что я влюблена!” — повторяла она про себя, боясь довериться даже Марше и сообщить ей эту страшную и радостную тайну. Она была влюблена — влюблена самозабвенно, страстно, до боли — в мужчину, которому смысл этих слов был заведомо чужд. Слово “безнадежно” и то не вполне подходило к данной ситуации.

— Он какой-то зажатый, — продолжала Марша, явно не замечая молчания подруги. — Ты боишься, что он будет не очень хорош в постели?

— Что? Нет, конечно, нет! Господи, да это не имеет никакого отношения к…

— Тогда, значит, ты опасаешься, что сама будешь не вполне соответствовать? — храбро спросила Марша. — Потому что, если это так, то ты неправа. Иногда требуется время, чтобы отработать механику — ну, типа того, кто предпочитает быть наверху и совать… но я уверена, достаточно будет всего лишь нескольких раз…

— Марша, — умоляющим голосом простонала Джилл, покраснев до корней волос. Образ Иэна в каждой из упомянутых Маршей позиций вмиг впечатался в ее сознании, увеличивая растерянность. — Мы не… то есть, доктор Синклер и я — не…

— Не занимаетесь глупостями? — закончила за нее фразу Марша с хитрой ухмылкой. — Знаю. Но с учетом количества виртуальных и реальных поцелуев, которые имели место при ваших встречах, полагаю, что это лишь вопрос времени. Как бы то ни было, я положила тебе в сумочку презерватив — ну, если вы вдвоем захотите — ой, ради Бога, Джилл, не смотри так, словно тебе сказали какую-то гадость! Будто ты девственница или что-то в этом роде!

Ну, биологически она уже женщина, подумала Джилл, багровея еще сильнее. У нее была недолгая связь в колледже с одним из единомышленников в деле защиты окружающей среды. По эти немногие, часто неудовлетворительные физические контакты так и не дали ей понять, чего же в сексуальном плане хотят мужчины. Она понятия не имела, что именно заводит мужчин, и знала только то, что сама, похоже, ничем таким не обладает.

В дверь позвонили, отчего у Джилл выветрились все мысли и ощущения, за исключением страха.

— Сеанс начинается! — провозгласила Марша, выталкивая подругу из спальни в направлении двери. — Теперь запомни: я покормлю Мерлина и запрусь здесь. Так что развлекайся!

Развлекаться? Джилл подозревала, что пророк Даниил развлекался гораздо больше, видя перед собой ров со львами. На миг она задумалась, а не послать ли к дверям Маршу, чтобы та передала, что она заболела, умерла или с нею случилось что-то еще, но были три весьма основательных причины, по которым этого делать было нельзя. Первая заключалась в том, что Марша, сваха в душе, будет против. Во-вторых, Иэн скорее всего не поверит, что она умерла — особенно после того, как она днем появлялась в лаборатории для проработки последнего эпизода в симуляторе. А третья, самая мерзкая из всех трех, сводилась к тому, что, несмотря на все свои опасения, она и помыслить не могла, что не увидится с ним.