Миры обетованные - Джо Холдеман

Пожалуй, прямо заявлю Джеймсу, что отказываюсь делать что-либо противозаконное. И то, что может вызвать общественный резонанс. В обмен на это он получит возможность сохранить сотрудничество со мной и… мое молчание. Не стоит пока порывать с ним окончательно. Все же очень полезно копнуть поглубже грядку американской политики.

21 октября. Сегодня на практике по «Индустрии развлечений» нам предоставилась редкая возможность заглянуть за кулисы одной из сценических площадок Бродвея. Нас отвезли в Урис-Театр – там восстановлен старый (1998 года) мюзикл «Хлоя». Мы прибыли в театр в девять утра и были свидетелями приготовлений к шоу. Затем мы присутствовали на самом спектакле, смотрели и слушали его из оркестровой ямы. «Живьём» оркестр в «Хлое» не задействован. Мюзикл идет под фонограмму, где использованы электроинструменты двадцатого века. В принципе, «Хлоя» – захватывающая история любви и самоубийства. Мне показалось: задействуй постановщики в мюзикле ещё и банджо, это бы здорово усилило впечатление от шоу.

Джефф Хокинс пригласил меня на ужин. Жизнь не на шутку осложняется. Я сказала Джеффу, что мне надо заниматься, и это истинная правда – в понедельник семинар по Стейнбеку. Очень хотелось, конечно, плюнуть на все, выйти с Джеффом из дома и отведать шикарных макарон в итальянском ресторане, но я вовремя взяла себя в руки. Обойдусь без ресторана. Ограничилась крутыми яйцами и тостами из автомата. Как это американцы ухитряются варить яйца и поджаривать хлеб так, что у тебя после них возникает расстройство желудка?

Стейнбек дался мне не очень тяжело, тем более что два года назад я уже потратила на него неделю, изучая в Ново-Йорке курс «Действие социальных реформ». Сказался и опыт семинара по Крейну.

Завтра утром идем с Бенни в «Виноградную Косточку».

22 октября. Первый снег в этом году, первый снег в моей жизни. Я все-таки отправилась с Бенни в «Виноградную Косточку», несмотря на то что на тротуарах подмерзли лужи и вообще было довольно холодно. Но я не жалею, что выбралась на улицу – ощущение потрясающее! Ни фото, ни живопись его не передают. Снег касается твоего лица, и кажется, что сам воздух благоухает свежестью и похрустывает на морозе. Белые хлопья падают на твои ресницы и какое-то время не тают.

Бенни высказал идею, что наш «узкий кружок», группа Джеймса, в действительности отстоит весьма далеко от главного подпольного Центра. Бенни описал мне принцип системы замкнутых ячеек, которую в прошлом столетии использовала коммунистическая партия США. Принцип прост: рядовой партиец знает лишь нескольких членов своей ячейки и не может выдать властям организацию в целом. В данном случае в логике коммунистам не откажешь.

Я объявила Бенни, что в конспиративные дебри лезть не намерена. И без них велика опасность того, что Джеймс втянет нас в большие неприятности. Бенни помедлил с ответом и вроде бы согласился со мной. По крайней мере, на словах.

В «Виноградной Косточке» собралось необыкновенно много посетителей. Но я, умница, сообразила что к чему: это холодная погода гонит людей под крыши баров, особенно туда, где обстановка располагает к неторопливой беседе. Сегодня успехом пользовался горячий хлебный ром. Звучит красиво, но когда его пьешь, возникает ощущение, что, прежде чем принести тебе стакан, кто-то долго помешивал в нем жареной куриной ножкой.

Мы снова повстречали в «Косточке» Уилла. Сегодня он выглядел менее оживленным, чем обычно. Быть может, даже немного подавленным. Когда мы на минуту остались за столиком, втроем, Уилл шепнул нам, что он потерял друга. Очевидно, самоубийство. Речь шла о Кэтрин, о той самой Кэтрин, которая в прошлый раз, на собрании, так резко выступала против насилия, в каком бы обличий оно ни было явлено! Кэтрин, мол-де, отравилась, высыпав в спиртное таблетки с барбитуратами.

Никогда этого не пойму.

Я не упала духом даже после того, как была изнасилована. Знаю, что юридически это называется лишь «оскорблением действием на сексуальной почве»; для меня такое оскорбление было и остается изнасилованием. Могу понять, когда хочет навеки забыться немощный, истерзанный страданием старик. Рада, что по законам Ново-Йорка в случае, если я стану – не приведи Господи – очень стара, неизлечима и боль будет постоянно мучить меня, мне помогут умереть. Но не могу представить себе боль, от которой человек моего возраста желает избавиться при помощи смерти. Достоевский писал о квадратном метре земли; даже если у вас не осталось ничего, кроме квадратного метра земли, на котором можно стоять, и вокруг тоже нет «ничего – один непроницаемый туман, то и в этом случае жизнь предпочтительнее смерти. Неужели Кэтрин познала нечто такое, о чем не ведал великий писатель?

Лучше б я не смотрела «Хлою». Теперь на душе препротивнейший осадок.

Глава 23

Насекомое. Мерзость

Нет никакого смысла уклоняться от встреч с человеком, с которым тебе предстоит путешествовать в одной группе долгие десять недель. Перед семинаром по менеджменту я спросила у Джеффа, не хочет ли он поужинать вместе со мной во вторник. Кажется, мое предложение было для Джеффа несколько неожиданным, и в душе Хокинс удивился, но постарался и виду не подать, что удивлен. В следующую секунду он, вероятно, решил, что мой отказ поужинать с ним в субботу – обыкновенное женское кокетство. Я решила повести Джеффа в тот прекрасный итальянский ресторан, что находился в Виллидж.

Семинар удался на славу. Занятия включали как игровые моменты, так и закрепление пройденного. После семинара студенты отправились в «наш любимый» бар, а я не пошла. Все никак не могу наверстать упущенное, имею в виду предмет «Религия Америки», – то валялась в больнице, то играла в шпионку, масса времени растрачена попусту.

За дверью аудитории меня поджидал Бенни, впервые решившийся на такой шаг. Он сказал, что проводит меня до общежития.

Я и Бенни очень мало говорили по пути к станции подземки, стараясь в основном глядеть себе под ноги – тротуары были покрыты льдом. Когда мы добрались наконец до общежития, я пригласила Бенни к себе в комнату на чашку чая. Аронс чуть-чуть поколебался с решением, но потом кивнул:

– Да, поднимемся.

Мы поднялись ко мне, и я уже встала было у кухонной плиты, как вдруг Бенни схватил меня за руку:

– Пойдем в душ! Вместе!

Я изумленно уставилась на Аронса. Он выдержал мой взгляд, и я призадумалась. Бенни стоял и смотрел на меня с таким видом, который никак не вязался с мыслью о гигиене или сексе.

У него было довольно-таки странное выражение лица, и даже когда мы разделись, оставшись в купальниках, и взяли по банному полотенцу, оно не изменилось. Мы прошли через холл, и пока шли, Бенни держал меня за руку мертвой хваткой, причиняя нешуточную боль. В душевой никого не было. Бенни повернул краны чуть ли не до упора, – хлынула вода, – и затащил меня под струю. Он прижал меня к себе и зашептал в самое ухо:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});