Люди Быка - Сергей Щепетов

Чтобы закрепить добрые отношения, Семен устроил небольшой спектакль: притворился пьяным в «сосиску» и стал изображать, будто хочет что-то выпить из свежевылепленной посудины, похожей на толстостенный стакан. Пальцы его дрожали, и стакан из них выскальзывал. Мужики дружно смеялись и, вспомнив вчерашнее, хлопали грязными ладонями.

– Хорош веселиться! – строго сказал Семен и с важным видом поднял указательный палец. – Учитесь, пока я жив! Вот как надо!

После чего он раскатал комочек глины и приделал к «стакану» ручку.

– У-у-у, – сказали мужики и сгрудились вокруг изделия. – Да-а-а…

Воспользовавшись паузой, Семен подобрал с земли довольно толстую полуметровую палку и принялся обмазывать ее керамической массой, макая время от времени ладонь в миску с водой. Народ занялся обсуждением достоинств и недостатков усовершенствованного стакана и не обращал на гостя внимания. Когда же обратил, в руках у Семена был почти законченный, грубый, но натуралистичный макет… Ну, в общем, макет того, что «цивилизованные» питекантропы при людях скрывают набедренными повязками.

Восторженный вой приветствовал рождение нового произведения искусства. Оно пошло по рукам и в этих умелых руках быстро приобрело еще более натуральный вид. Женщины, продолжавшие мять глину, вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, что там происходит в мужском коллективе. Коллектив заметил их любопытство и отреагировал – дам окружили и начали демонстрировать им Семеново произведение, делясь соображениями по поводу того, как его можно использовать. Фантазия у мужиков оказалась буйной… Тетки отругивались, как могли, но силы оказались неравными – гогот стоял на всю деревню. В конце концов женщины, помогая друг другу, выбрались из глины, растолкали мужиков и убыли в направлении хижины старейшины – жаловаться, наверное.

Веселье стало стихать и, чтоб поддержать его на должном уровне, Семен предложил совместными усилиями изготовить макет некоторой части женского тела соответствующего размера. Идея была подхвачена с большим энтузиазмом, но выполнить задуманное до конца не удалось. В мастерскую явились сразу два деда и принялись наводить порядок – драконовскими, надо сказать, методами. В общей сутолоке все новые произведения, включая усовершенствованный стакан, были уничтожены, а Семен огреб клюкой по спине. Впрочем, он был далеко не единственным пострадавшим.

Мужики вернулись к своим горшкам и мискам, тетки возобновили бесконечное топтание в глине, а Семен, почесывая ушибленную спину, побрел к себе под навес. Удар стариковской палки пошел ему во благо: смутный план, возникший при виде штабеля готовой посуды, обрел четкие очертания. На току Семен хлебнул местного пива, заработанного вчера, и за контуром генерального плана выстроилась вереница планов локальных, обеспечивающих выполнение основной задумки. Так и так получалось, что придется устраивать премьеру «коронного» номера – нужен хороший заработок. До вечера было еще далеко, и Семен вместе с Нилок отправился в ближайший березняк – репетировать.

За свою короткую, но бурную артистическую карьеру Семен успел убедиться, что наибольшим успехом у мирного населения пользуются почему-то песни В. С. Высоцкого. Вначале он пытался делать нечто вроде перевода текстов на здешний язык, но вскоре убедился, что игра не стоит свеч – оно и так действует, особенно если петь с надрывом и сопровождать исполнение посылом соответствующих «мыслеобразов».

Присутствие в деревне «бродячих артистов», вероятно, несколько изменило распорядок жизни: бригады лесорубов начали возвращаться задолго до вечера, чем вызывали неодобрение старейшин. Примерно со второй половины дня народ с делом или без дела шарахался по центральной «площади». Одна из женщин принесла чем-то набитый мешок, уселась на него и, на виду у всех, принялась кормить грудью ребенка. Грудь, правда, наружу она не выставила, а высунула лишь сосок через прорезь в рубахе. Юмор ситуации заключался в том, что расположилась она там, где позже должен был образоваться первый ряд зрителей, – заняла место! Народ это понял, и началась цепная реакция – люди тащили чурбаки, бревна, тряпки, располагались на них по кругу и начинали заниматься своими делами – выпивать, закусывать, кормить детей, обсуждать новости и ругаться с женами. Две женщины что-то шили, а один мужик принес охапку прутьев, уселся возле нее и очень ловко продолжал плести начатую ранее корзину. Те, кто подходил позже, – самые работящие – оказывались в проигрыше. Им доставались лишь задние «стоячие» места. Начались пререкания и ссоры. Старейшины были явно недовольны происходящим, но, похоже, у них хватило ума не испытывать прочность своей власти, противореча пожеланиям трудящихся.

Начинать выступление слишком рано Семену не хотелось – нужно было рассчитать так, чтобы до темноты оставалось час-полтора. Выяснилось, однако, что в этом он не очень-то властен – когда все или почти все население собралось на площади, старейшины начали «наезжать» на артистов, грозя побоями. Семен в ответ потребовал еды и выпивки, дабы труппа смогла подкрепиться перед трудами праведными. После продолжительных пререканий аванс был выдан, съеден и выпит. Семен прислушался к урчанию в своем желудке, ощутил некоторое вдохновение и вышел на «сцену». Зрители приветствовали его неумелыми, но бурными аплодисментами – концерт начался.

Сначала публику, конечно, нужно было «разогреть», настроить на соответствующий лад, установить с ней контакт. В труппе ни конферансье, ни клоуна-говоруна не имелось, так что данные роли Семен исполнял единолично. Начал он с того, что поприветствовал почтенную публику – туды ее в болото, и три раза каждому кое-чем по лбу (да-да, так и сказал!). После этого он громко пукнул (аплодисменты!) и поинтересовался, все ли имеют с собой достаточный запас выпивки и закуски. Тех, кто таковых запасов не имеет, администрация просит покинуть зал – пускай они кое-чем занимаются в другом месте. Народ радостно загоготал и заверил, что таких нехороших людей среди них нет. На что Семен ответил… В общем, он много чего ответил, поскольку языком владел уже почти в совершенстве.

Ситуация с местной «лингвой» оказалась довольно своеобразной – с такой Семен ЗДЕСЬ еще не сталкивался. Зато сталкивался ТАМ – в родном мире. Он предполагал, что придется долго мучаться, чтобы научиться свободно общаться с лесными земледельцами, поскольку их язык не имеет ничего общего с языком степняков. Первый же урок «звукового» общения, преподанный ему Нилок, заставил Семена сначала оторопеть, а потом облегченно рассмеяться.

Оказалось, что у местных жителей имеется как бы два языка – «нормальный» и «повседневный» Первый для обычной коммуникации почти не используется, да Нилок его толком и не знает. Второй же язык представляет собой… мат!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});