Детектив на даче - Ирина Грин

обрадовался Эмма.

Мы позавтракали вкусным хлебом с молоком, блюдо с зеленью оставили как украшение интерьера. Подобрав последние крошки, Доронина с намеком, которого я не поняла, сказала:

- Роскошное утро сегодня! Свет, воздух, природа! - и усиленно заморгала.

- Что это с тобой? - не поняла я.

- Дорочка, если это упражнение для глаз, то ты его неправильно делаешь, - забеспокоился Петрик. - Так ты не избавишься от гусиных лапок, а только приобретешь новые морщинки. Смотри, как надо! - Он сделал вилки из указательных и средних пальцев, прижал ими уголки глаз и начал медленно открывать и закрывать их. - Ну же, повторяй за мной!

Доронина не стала повторять, вместо этого скривилась в пугающей гримасе.

- Люсь, ты не поняла? - Эмма, наш юный актер, первым уловил смысл миманса Дорониной и зашептал мне на ухо: - Она намекает, чтобы ты увела уже Петрика.

- Да мы и сами собирались. - Я немного обиделась за дарлинга.

Он, конечно, довольно утомителен, когда чем-то увлечен так, как сейчас, слиянием с природой, но ведь не настолько, чтобы выгонять его из дома сразу после завтрака!

Хотя, если подумать, бедняга Доронина с нашими ночными подрывами по тревоге и своим утренним забегом к бабушке с козочками наверняка толком не выспалась. Надо дать ей возможность отдохнуть в тишине и покое.

- Собирайся, Петя, надо идти, пока солнце невысоко, - сказала я другу, продолжающему размеренно моргать, шепча при этом «шестнадцать, семнадцать, восемнадцать», - потом свет для фото будет плохой - слишком яркий.

- А мы пойдем в лес и будем сниматься в тени деревьев, - ответил Петрик, - девятнадцать, двадцать! И вот так три подхода, Дорочка, - проинструктировал он угрюмую Доронину.

- А лес тут лиственный, редкий, у тебя все лицо будет в пятнах светотени, - надавила я.

- Ой! Бусинка, а ты права! - Дарлинг подхватился и унесся наряжаться в этническую рубаху с петухами.

- Ну, слава богу, наконец-то… И до обеда не возвращайтесь! - наказала мне воспрявшая духом Доронина.

- Конкретнее, - потребовала я. - В котором часу будет обед?

- Не раньше полудня.

- Учту. - Я тоже пошла к себе.

- Стой, Люся! Возьми мои часы. - Доронина отстегнула браслет с руки.

Я кивнула, сообразив, что она права: без часов я рискую не выдержать сроки. Смартфон мне время не подскажет - хутор Тухлый мобильной связью не обеспечен. Тут такой сложный рельеф местности, что сеть можно поймать только на вершине горы.

Провожаемые Дорой и Эммой, мы с дарлингом, уже наряженные для фотосессии, вышли за ворота.

- Так, и куда бы нам пойти? - Петрик картинно, как богатырь на полотне Васнецова, оглядел окрестности из-под козырька приставленной ко лбу ладони.

- Туда! - выбросив руку, как скульптурный Ленин, уверенно указала направление Доронина.

- Почему именно туда? Может, я хочу в другую сторону? - предсказуемо закапризничал Петрик.

- Потому что… Потому что там…

Доронина понизила голос и напустила на себя жутко таинственный вид.

- Что? Что там, что? - конечно же, заинтересовался Петрик.

- Там лукоморский дуб! И избушка Бабы-яги! - заявила Дора.

Я недоверчиво фыркнула. Могла бы и получше придумать.

- Там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит! - нагнетая, выразительно продекламировал Эмма. - Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей! Избушка там на курьих ножках…

- И без иных частей курей, - по-своему закончила я, не тая скепсиса.

Доронина сделала большие глаза:

- Люся! Не спорь, иди уже, куда послали!

- Дуб, говорите? Гм… Если он и впрямь лукоморский, я рядом с ним буду тонок и строен, как тростинка, - задумчиво пробормотал Петрик.

Дора незаметно для него показала мне кулак: молчи, мол! Не спугни.

- Идем, моя бусинка! - решился дарлинг. - Еще раз, Дорочка, куда конкретно нам двигаться?

- По проселку до мостика, по нему на другой берег и дальше все прямо, прямо, пока не упретесь в тот самый дуб, - охотно пояснила Доронина.

Оглянувшись на нее и Эмму уже на ходу, я увидела, как они победно стукнулись кулачками.

Хутор с поэтическим названием Тухлый расположен в распадке между двумя лесистыми горами. Немногочисленные дома редкой цепью протянулись параллельно мелкой прозрачной речушке. Ширина ее каменистого русла намекает, что этой несерьезной водной преграде свойственно превращаться во впечатляющий поток. Поэтому мостик с берега на берег перекинут хоть и узкий, но высокий и длинный.

Шагая по нему, Петрик без устали строил планы:

- Тут мы будем купаться… А тут станем стирать белье…

Я шла за ним, неслышно вздыхая, но не ропща. Нарядов для дефиле по хутору наш дарлинг привез два больших чемодана, и можно было надеяться, что до стирки у нас дело дойдет нескоро. Вот с купаньем - да, проблема. Хотя я уже присмотрела в сарае при нашей хатке прекрасную жестяную лейку. Она при наличии сучка на крепкой ветке вполне способна превратиться из садовой в душевую.

- Бусинка моя, что же ты еле тащишься? - оглянулся на меня дружище. - Шагай бодрей и гляди веселей… и внимательнее: мы ищем лукоморский дуб.

- Петь, ты веришь в эти сказки? Русалка, леший, Баба-яга…

- Черный кот, золотые рыбки, зеленые человечки! - с энтузиазмом подхватил Петрик. - А почему нет? Смотри, какая местность фантастическая! И, кстати, ночью я видел НЛО.

- Ночью ты и ведьм в шифоновых платьях видел, - напомнила я, - только это было во сне. А летающая тарелка как именно тебе явилась?

- Фрагментарно, - признался дружище. - Я заметил ее бортовые огни в щель между ставнями.

- Это мог быть самолет.

- Самолеты так не летают - по затейливой кривой.

- В твоей комнате такая широкая щель между ставнями, что в нее помещается траектория движения НЛО?

- Если прильнуть к ней глазом - вполне.

То есть все в доме льнули щеками к подушкам, а Петрик - глазами к щелям! Я вздохнула: что-то дарлинг наш никак не наиграется в робинзона на затерянном острове.

- О! Дуб! Тот самый! - громко обрадовался дружище.

- Я не уверена, что это дуб. - Я подошла поближе к могучему дереву с раскидистыми ветвями.

- Неважно! Какое-то лукоморское дерево. - Петрик, одной рукой придерживаясь за толстенный серый ствол, пошел в обход предполагаемого дуба, полностью скрылся за ним и уже оттуда, невидимый, громко ахнул.

- Что?