Враг империи - Диана Удовиченко

– Дом Рубиновой луны приветствует тебя, Светозарная…

Ненависть этой женщины была непреодолима и опасна. Ни одна мать не простит смерти своего сына. Звук ее голоса напомнил о той ночи, о той ужасной ночи… На лице владычицы не отразилось никаких чувств. Сердце билось ровно и спокойно. Лишь в душе поселился неприятный холодок. Нужно выслушать, нужно сохранить лицо…

– Не будем спорить, светлые тиссы, – пропела Рил’Сириэлле, – пред лицом беды должно сохранять единство. Для того и собрался Круг, чтобы принять решение, для того и существуют двенадцать, чтобы быть опорой правящему Дому.

«Как красиво ты говоришь, медоточивая. А ведь сама всю свою бесконечно долгую жизнь мечтаешь увидеть, как в диадеме власти кровавым сгустком загорится рубин твоего Дома. Можно было бы ожидать, что ты первая швырнешь в меня камень недоверия, потребуешь решительных действий. Но нет, ты слишком хитра. Хочешь сорвать цветок чужими руками?» Что задумала старая лиса? Рил’Сириэлле умела выстраивать интриги так, чтобы о них не знала ни одна душа. Ни шпионы, ни соглядатаи, состоящие на тайной службе у Светозарной, не могли донести о Доме Рубиновой росы ничего предосудительного. Внешне все было благочестиво и пристойно, но Лиа была уверена: именно там зреет черный плод заговора. Глава Дома давно желала вырвать бразды правления из рук ненавистной соперницы. А война, с ее кровью, лишениями, и неизбежным недовольством подданных, давала для этого хорошие возможности. Клан по своей магической мощи не уступал Дому Жемчужного тумана. И точно так же, как и в правящем Доме, носительницами дара были женщины. Тай, сидящий напротив Светозарной, смотрел спокойно, но в самой глубине светлого взгляда зеленоватых глаз горела искорка сочувствия. Что делать теперь, когда ее подданные жаждут мести? Пойти на поводу у древних законов? Обречь Аллирил на многолетние лишения, положить на алтарь ненависти множество жизней? Кай’Велианир понимала, каких слов ждали от нее двенадцать владык, помнила она и вечный девиз первозданных: «Честь превыше жизни». Он был начертан на гербе правящего Дома, это было кредо всех ее предков, с этими словами на устах умирали эльфийские воины. Сберечь честь, сохранить лицо, никогда не признавать себя поверженным. И если она не последует сейчас этому девизу, то рискует вызвать возмущение народа. Но развязать войну, не попытавшись договориться с Галатоном – по меньшей мере глупо. Что она говорит, эта сладкоголосая хищница?

– Без сомнения, Светозарная примет правильное решение, светлые тиссы…

– Я нанесу визит императору Ридригу, – перебила ее плавную речь Лиа. – Возможно, мне удастся уладить дело миром.

В зале воцарилось молчание. Неизвестно, что больше шокировало владык: неслыханное решение Светозарной, противоречащее всем эльфийским принципам и канонам, или вопиющее нарушение этикета, который не позволял прерывать выступающего. Тем не менее, сохранение лица – прежде всего. Нельзя обнаружить свои чувства и мысли, находясь среди соперников. Даже взгляды глав Домов не выдавали их изумления, даже тень чувств не проскользнула по невозмутимым лицам. Лишь на щеках юного Мэй’Клилли вспыхнул румянец злости. После долгого безмолвия заговорил Иль’Эллиус, который должен был произносить речь после Рил’Сириэлле:

– Дом Сапфирового неба приветствует тебя, Светозарная! Закон чести не допускает переговоров с предателями.

Больше владыка не произнес ни слова, сочтя фразу исчерпывающей. Подобно Дому Алмазной росы, его Дом был кланом воинов. Именно эльфы этой семьи чаще всего служили правящему Дому. И руководствовались лишь древним законом чести. Иль’Эллиус всегда стоял на защите интересов правительницы. Но сейчас его преданность подверглась тяжелому испытанию. Пойти против Кай’Велианир – значит нарушить закон, согласно которому эльфийский воин не должен перечить Светозарной. Но ведь она сама нарушает закон древних! Тем не менее, воин воздержался от спора. Он еще не решил окончательно, чью сторону примет.

– Ты совершаешь ошибку, Светозарная! – воскликнул Мэй’Клилли. – Три года первозданный народ ждал твоего приказа! Три года мастера заготавливали стрелы, три года воины держали наготове свои мечи! Что мы скажем своим подданным? Что повелительница отправилась на поклон к убийце их братьев? Что смерти эльфов останутся неотомщенными?

В порыве негодования юноша подался вперед, выкрикивая горькие слова в лицо владычицы. Тонкие пальцы сжались в кулаки. Кай’Велианир поймала хмурый взгляд Тая, который уже раскрыл было рот, чтобы оборвать распоясавшегося мальчишку.

– Я нанесу визит императору Ридригу, – повторила она, – и лишь после этого приму решение.

Она встала из—за стола, давая понять, что собрание Круга завершено. Повинуясь легкому движению длинных пальцев, хрустальный лист истаял в воздухе. Владыки поднялись одновременно со Светозарной, и поочередно направились к выходу. Спины прямые, светловолосые головы гордо подняты, в глазах невозможно прочитать ни оттенка чувств, обуревающих души. Тай по традиции должен был уходить последним. На миг задержавшись у двери, он бросил на Светозарную молниеносный взгляд. В ответ Лиа чуть опустила веки: да, как всегда…

Пройдя в малые покои, доступ в которые был запрещен всем, кроме особо приближенных, владычица опустилась в удобное кресло, мягко принявшее ее тело в свои ласковые объятия. Шаловливый ветерок, залетев в раскрытое окно, нежно притронулся к серебряным прядям волос, но не посмел играть ими и убежал, спрятавшись в ветвях деревьев. Взмах руки – и на окно опустилась тончайшая, но непрозрачная ткань. Дверь неслышно распахнулась, и в комнату вошел Тай. Ее друг, наперсник и любовник. Ее первый мужчина, единственный, кто заставлял учащенно биться холодное сердце. Тот, чьи ласки растапливали лед одиночества. Он тихо опустился на пол у ног владычицы, прикоснулся к изящным пальцам, снизу вверх заглянул в глаза.

– Спой мне, – тихо попросила Лиа.

Дом Хрустального дождя, которым правил Элл’Ситайар, традиционно был колыбелью музыкантов и певцов. Хотя при необходимости утонченные и чувствительные эльфы с легкостью меняли флейту на клинок, а сладкоголосую лютню – на щит. Велики были и их волшебные таланты, с помощью которых творцы делали свои произведения поистине неповторимыми.

Тай мягко, по—кошачьи, поднялся, снял со стены кифару и вновь опустился к ногам Лиа. Тронул струны, послушно зазвеневшие под ловкими пальцами, и запел балладу, которую сочинил в честь своей возлюбленной. В ней рассказывалось о бедном музыканте, увидевшем прекрасную девушку и воспылавшем любовью. Медленная, печальная мелодия завораживала, манила в мир воспоминаний, в страну светлой грусти. Светозарная прикрыла глаза, но сегодняшний день не отпускал. Вновь и вновь пролетали перед мысленным взором события, лица, звучали в сознании голоса владык. Правильно ли она поступила? Быть может, следовало обставить все по—иному? Но решение принято, и она не станет его менять. Честь превыше жизни… Спорное заявление. Все зависит от двух точек: точки отсчета и точки зрения. Что есть честь? Разве попытаться уберечь свой народ от войны значит потерять лицо? Что есть жизнь? Долгое существование в рамках традиций или процесс познания нового? Нет, она не станет рубить сплеча, пусть осудит ее Круг, пусть подданные шепчутся по углам, что владычица пошла против обычаев предков. Однажды она уже поступила согласно древнему девизу. Вернее, не так: она всегда следовала ему, но тот поступок стоил жизни ее единственной дочери. Глаза Лиа затуманились, она больше не слышала сплетающихся в прекрасную мелодию звуков. Правительница окунулась в прошлое. Кай’Анилаир… Ани, как звали ее в семье. Что ты наделала, дочь? Зачем нарушила законы рода? Что нашла в том жалком маге—самоучке, развлекающем досужую площадную толпу своими убогими фокусами?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});