Сталинград - Калинин Даниил Сергеевич

Мне всегда казалось, что NPC в «Великой Отечественной» – это оторванные от реальности среднестатистические игровые персонажи, за исключением больших командиров. Ну как в старых играх типа линейки «В тылу врага» или первых «Call of Duty». Но теперь мне стало совсем не по себе… Будто все происходит абсолютно взаправду, и при мне хоронят реальных людей. В чьих смертях есть и моя вина.

От пятидесяти человек милицейского пополнения в строю осталось девять, еще одиннадцать тяжело- и среднераненых эвакуировали. Вместе с единственным уцелевшим расчетом ручного ДП-27 (и одним раненым, но оставшимся в строю), а также «снайперской» группой, у Вадима Сиделева набралось девятнадцать человек. Усиливая его опорный пункт, я выделил лейтенанту трех пулеметчиков, позволив ему сформировать два полных расчета «дегтяревых», а также десяток ветеранов первой роты, которых изначально планировал оставить при себе.

За время атаки Сиделев потерял тридцать одного бойца убитыми, не считая раненых… Сумасшедшие потери. Он, считай, с горсткой людей на морально-волевых траншеи взял, что помешало мне снять Вадима с должности командира «роты» – в ней-то и осталось всего чуть более сорока человек. До немецкого взвода не дотягивает…

Во второй роте, чей командир Алексей Попов был ранен и отправлен в тыл, из пятидесяти бойцов, пошедших в атаку на центральный опорный пункт фрицев, в строю осталось только двадцать три. Плюс два отделения резерва – из упорного ближнего боя в траншеях без ран вышли одиннадцать человек… На семьдесят военнослужащих, принявших участие в атаке, когда, считай, все (!) огневые точки врага были подавлены, пришлось четырнадцать тяжело- и среднераненых, а также двадцать два погибших. И к ним прибавить трех убитых и двух раненых пулеметчиков из расчетов, давивших огневые точки на правом фланге. Ранило и второго номера бронебойщиков, Колю Малых, правда, несильно, парень в строю остался.

А в общем итоге в яму сложили тела шестидесяти восьми моих бойцов (два тяжелораненых умерло, не дождавшись эвакуации) да останки танкистов, восьми человек. Впрочем, отдельные обгоревшие фрагменты человеческих тел собрали в брезентовые мешки, по штуке на экипаж.

Вот вам и статистика по бою: из траншей выволокли семьдесят восемь немецких тел (это не считая погибших артиллеристов и сгоревших в «четверках» ублюдков). Вроде и в мою сторону статистка, и, насколько я успел узнать, в полевых частях потери в атаках выходят еще большими, и, главное, задачу я выполнил! А все равно… жутко.

Еще более жутко оттого, что даже после занятия сразу нескольких узлов обороны комполка не отправил мне подкрепления. Выслушал о выполнении задачи (связисты – молодцы, успели проложить кабель), уточнил, сколько бойцов и командиров осталось в строю, а после бодро распорядился:

– Самсонов, у тебя под сотню человек под рукой, трофейное оружие, минометчиков, так и быть, оставлю. Траншеи занять людей хватит, а утром мы через тебя пройдем, будем атаковать в сторону высоты. Твой же батальон на день в резерв выведем!

Я едва не поперхнулся, услышав про «батальон».

– Товарищ майор, у меня сто четыре человека, включая и минометчиков. Это не батальон, это неполная рота!

Голос Грущенко, прерывающийся из-за помех, посуровел:

– Зимой под Москвой фронт держали дивизии по триста активных штыков! А у тебя целая сотня, по тридцать человек на опорный пункт. Разве мало?! Удержишься! Да и немцы по ночам не воюют, разве не знал? Так что соберись, старший лейтенант, постов выставь побольше да оружие трофейное прибери! Завтра утром за тобой противотанковая артиллерия встанет, и мы пойдем, а твои орлы пусть передохнут малость, заслужили!

Повесив трубку, я крепко выругался. Немцы не воюют по ночам? Отнюдь. Не стоит недооценивать противника, особенно немцев. Пусть они действительно предпочитают держаться хороших дорог при наступлении, воевать днем, делать регламентированные перерывы на прием пищи, но, когда нужно, фрицы умеют действовать быстро и инициативно, ломая стереотипы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вон, прошлой зимой геройский, грамотный командир Катуков перекрыл дорогу Гудериану и успешно бил фрицев из танковых засад под Мценском. Но в конце концов Михаил Ефимович был вынужден прорываться из окружения, спасая бригаду! Немцы сумели сломать стереотип – зашли по бездорожью ему в тыл, сомкнув кольцо и едва не уничтожив смелых танкистов. Так и здесь… Кто может поручиться, что фрицы не решатся на ночную контратаку?

Ладно, оборону я наладил как смог. У Сиделева тридцать два человека, два расчета ручных «дегтяревых», трофейный МГ-42, установленный на станок вместо поврежденного гранатами пулемета. Правда, осколки разбили оптику, но хоть что-то же есть! Расчет сформировали, поставив первым номером фактически оставшегося без бойцов младшего лейтенанта Кириллова. Зачем в первой «роте» единственный оставшийся взводный, если в строю всего тридцать бойцов? А младший лейтенант – парень технически грамотный, подготовленный, пулемет неплохо знает, вот и отвечать ему теперь за трофейный станковый…

Узел обороны на правом фланге заняли остатки второй роты. Вместо раненого Попова ее возглавил комвзвода «один» Алексеев Георгий, ну и ситуация там сложилась схожая. Выделил я ему тридцать человек – участников атаки на центральный опорный пункт, ручные «дегтяревы» три штуки плюс единственный неповрежденный МГ-42 на станке с исправной оптикой.

Центральный опорный пункт я занял сам, с третьей, «сводной» ротой, в которой-то и командиров не осталось. Нет, можно было кого из взводных взять в качестве заместителей, но зачем? Взвод я и сам потяну, а пулеметных расчетов хватает. Два станковых «максима», два расчета «дегтяревых», единственная пара бронебойщиков – и бойцы все крепкие, проверенные. Трофейных пулеметов здесь, увы, нет: огневые точки давили «тридцатьчетверки», и после взрывов осколочных снарядов и так довольно капризные «машингеверы» достались нам в совершенно нерабочем состоянии. Ничего, «максимы» должны выдюжить, если что…

Но все же мой узел обороны расположен ближе всех к врагу. При атаке с нашей стороны его должны были прикрыть вытянутые вперед фланги, а конфигурация немецкой обороны представляла собой вогнутую чашу. Теперь же мои люди находятся на острие клина, нацеленного на высоту. Звучит солидно, но на самом деле на месте немцев я ударил бы именно здесь.

Окопы помимо расчетов заняли еще четырнадцать человек, в основном ветераны первой роты, включая тройку отличившихся в бою гранатометчиков. Здесь же я разместил и минометчиков, всего двадцать человек. К имеющимся у них мосинкам я щедро выделил два танковых «дегтярева», чьи расчеты выбыли сегодня из строя. Еще один высвободившийся ДТ (и последний исправный) оставил себе в качестве штатного оружия. Тяжеловат, зараза, но к тяжестям я уже давно привык, да и всяко помощнее он будет, чем трофейные МП-40.

Вообще, трофеев нам досталось немало. В ранцах зольдат обнаружились консервы, галеты, шоколад, колбаса, копченое сало, а во флягах попадались и шнапс, и вино, но последние я приказал конфисковать и сдать в санчасть. Впрочем, некоторые бойцы уже успели приложиться к спиртному, но откровенно пьяных не обнаружилось, так что и гайки я затягивать не стал.

Немецкие карабины, ничем не превосходящие мосинки, мы разрядили и сложили кучей, но многие горячие головы взяли себе клинковые штык-ножи. И для форсу, да и в рукопашке вполне могут пригодиться, хотя лезвие длинновато для схватки в узких окопах.

Хватает ладных, металлических пулеметных лент и патронных ящиков, «колотушек» с длинной ручкой М-24 и небольших круглых «яиц» М-39. Достались нам и осветительные ракеты, и даже – что особенно обрадовало Косухина – несколько снарядных ящиков с немецкими 81-миллиметровыми минами.

По поводу последних Игнат рассказал мне занятную историю. Как оказалось, калибр советского миномета в восемьдесят два миллиметра был выбран конструкторами не случайно: трофейные «огурцы» противника они могут использовать смело, один миллиметр – разница совсем крохотная. Но только если на один миллиметр меньше! А вот наши, советские мины, больше на один миллиметр, и из-за этой незначительной, казалось бы, разницы, они уже не влезают в германские «самовары»! Вот такая вот конструкторская мудрость, лишавшая фашистов возможности использовать трофейные боеприпасы для своих батальонных минометов.