Томас Мюнцер - Альфред Штекли

Ожидая ответного нападения князей, Франц посоветовал больному Гуттену поискать себе более надежное убежище.

В мае при осаде своего замка был смертельно ранен Зиккинген. Рыцарский мятеж был подавлен.

На рыцарей возлагал Ульрих свои надежды. Он был уверен, что будущее за ними. Гуттен глубоко заблуждался — им принадлежало только прошлое.

Начиналась осень. В маленьком домике среди залитых солнцем лугов тяжело умирал одинокий Гуттен.

Дерзкое послание Мюнцера вывело графа из себя. Он тут же пожаловался курфюрсту. Фридрих недоумевал. Откуда взялся этот Мюнцер? Ведь как-никак его, курфюрста, обязаны были поставить в известность о новом проповеднике. Фридрих выразил городским властям свое недовольство. Он еще разберется в этом деле.

В ратуше Томаса крепко попрекали. Вот теперь приходится расхлебывать заваренную им кашу. Курфюрст намерен учинить расследование. Мюнцер должен дать клятву, что по первому вызову явится на допрос. Куда угодно! Томас принес присягу. Он немедленно напишет курфюрсту.

Излагая обстоятельства ссоры, он не оправдывался, а нападал. Именно такие люди, как Эрнст Мансфельдский, ожесточают народ, когда пытаются своими приказами мешать распространению правды.

Письмо к курфюрсту было вполне благопристойным. Мюнцер высказывал надежду, что Фридрих будет к нему справедлив. Но почтительные обращения не меняли сути. Мюнцер смело изложил курфюрсту свод, столь отличные от лютеровых, взгляды на власть. Он толковал все ту же 13-ю главу «Послания к римлянам». Князья обязаны защищать своих подданных от притеснений, а если они этого не делают, то — Мюнцер так прямо и написал — «меч будет у них отнят и передан разгневанному народу».

Ревниво и подозрительно присматривался Лютер к тому, что творилось в Альштедте. Еще бы! Он сам много распространялся о необходимости сделать богослужение понятным народу. Говорить-то он говорил, а все время оглядывался на курфюрста и одергивал нетерпеливых. Перемены в службах следует предпринимать лишь с полного одобрения властей.

К сообщению, что в ряде городов обычные латинские мессы заменили богослужением на немецком языке, доктор Мартин вначале отнесся спокойно. Но как только ему стало известно, что именно Мюнцер составил эти службы, он тут же опять высказался против новшеств.

Свое сочинение «Немецкая церковная служба» Мюнцер хотел опубликовать в Виттенберге, но потерпел неудачу. Типографы, которых он давно знал, отказались его печатать. Долгое время он был в неведении, чем это объяснить. На помощь Лютера он не надеялся, но думал, что тот по крайней мере не станет чинить препятствий. Но все оказалось иначе. Лютер не пожалел сил, чтобы добиться запрещения печатать эту работу. И все исподтишка.

Ну что же, любезный Мартин, смотри не обожгись!

Типограф нашелся в самом Альштедте. «Немецкая церковная служба» вскоре вышла в свет. Отвечая на ожесточенные нападки, которым ее подвергали, Мюнцер выпустил «Немецкую евангелическую мессу» и готовил «Устав немецкого богослужения».

Что спорить об обрядах, когда его с Лютером разделяют непримиримые противоречия? Вера как разумная деятельность, направленная на переустройство мира, на достижение общей пользы, или вера как милость божья, которую приобретают «готовой»? Кто обладает настоящей верой — простой темный человек, испытавший все тяготы жизни, или ученый муж, знающий назубок библию? Этому Мюнцер посвятил свое сочинение «О вымышленной вере».

Книжники ссылаются на священное писание, а сами, как воры, тащат из него отдельные куски. Истинной веры достичь нелегко, ее нельзя получить, читая книги или слушая попов. Как поле, не тронутое лемехом плуга, не может принести обильного урожая, так и человек не может считать себя христианином, если крест страданий прежде не сделал его способным воспринять слово божье.

Для книжников мертвая буква библии превыше всего. Другие люди мучаются, а они знай себе живут в собственное удовольствие и кичатся крепостью своей веры, которую они не выстрадали, а украли. Они проповедуют «сладкого» Христа и чураются «горького». Но так недолго и сдохнуть, обожравшись медом!

Больше всего, предупреждал Мюнцер, следует беречься книжников: они толкают на ложный путь. Они выдают себя за учителей, а пробавляются краденой, вымышленной верой. Человек сам способен различать дьявольское и божье. Если кто и может его наставлять, так только бог. Чтобы постичь правду, не надо никаких посредников: ни прежних попов, ни новоявленных книжников!

Томас радовался. Теперь он выступает не перед сотнями слушателей — типографский станок позволит ему заговорить на всю Германию!

Княжеский приказ застал его врасплох. Альштедтского печатника повелевалось немедленно выслать. Лютер был верен себе. Он любил бить врага после того, как его свяжут по рукам и ногам. Доктор Мартин, великий полемист, предпочитал опровергать противников, когда власти запретят им издавать их произведения.

Типография в Альштедте была закрыта.

Глава девятая

«ОБАГРИМ РУКИ КРОВЬЮ ТИРАНОВ!»

Бес, орудующий в Альштедте, обязан предстать перед учеными судьями! Лютер спал и видел, как в узком кругу единомышленников добивается своего: учение Мюнцера объявляют бунтарским, дьявольским, ложным.

Да и вообще нельзя допускать, чтобы люди, подобные Мюнцеру, наставляли в вере народ. Это приведет только к смятению умов, распрям и мятежам. Перед священными текстами Мюнцер не испытывает ни трепета, ни благоговения. Он хвалится, что может сам, если надо, написать целую библию.

А как кощунственно обращается Мюнцер с писанием, жаловался доктор Лютер Спалатину, он, толкуя, придает ему обратный смысл. Дикие речи — словно произносит их пьяный или безумец!

Отказ Томаса приехать в Виттенберг на «диспут в закутке» разозлил Лютера. Если он не хочет явиться добровольно, то власти должны его заставить!

Не сам диспут с Альштедтским бесом интересовал Лютера, а осуждение его взглядов. И это надо сделать как можно быстрей. Он писал письмо за письмом, уговаривал, предупреждал. Он обращался к своим высокопоставленным друзьям и заступникам, просил курпринца, наседал на Спалатина, побуждал Цейса — заставьте Мюнцера отправиться в Виттенберг и держать ответ за свое учение! Лжепророк должен быть разоблачен и повержен!

Сначала в Альштедте их было немного: около тридцати человек. Они хорошо поняли Мюнцера. Все должно стать общим! Тираны добровольно не поступятся и толикой своих привилегий. Они будут яростно защищать награбленные сокровища и собственную власть. Не зря они кормят отряды наемников и держат при себе пушкарей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});