Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы - Николай Седых

Однако вернемся к последним мыслям и надеждам нашего смертельного врага. Текст данного завещания фюрера взят из книги «Мировые войны ХХ века», книга 4. (Институт всеобщей истории РАН. – М.: Наука, 2005 г.).

Политическое завещание А. Гитлера

29 апреля 1945 г.

С тех пор как я, начиная с 1914 г., отдавал все свои скромные силы в первой, навязанной рейху мировой войне, прошло более тридцати лет.

В эти три десятилетия все мои помыслы, все мои действия и вся моя жизнь определялись только любовью к моему народу и верностью ему. Они давали мне силу принимать такие тяжелые решения, какие не доводилось принимать до тех пор ни одному смертному. За минувшие три десятилетия я израсходовал сполна все мое время, всю мою работоспособность и все мое здоровье.

Это неверно, будто я или кто-то другой в Германии желал в 1939 г. войны. Ее желали и развязали исключительно интернациональные государственные деятели либо еврейского происхождения, либо работавшие на еврейские интересы. Я вносил множество предложений по сокращению и ограничению вооружения, которые грядущие поколения не смогут вечно отрицать, чтобы возложить ответственность за возникновение этой войны на меня. Далее, я никогда не хотел, чтобы после первой злосчастной мировой войны возникла вторая мировая война против Англии и тем более против Америки. Пройдут века, но из руин наших городов и памятников искусства будет постоянно вырастать обновляющаяся ненависть к тому народу, который, в конечном счете, несет ответственность за все это, к тому народу, которому мы обязаны всем этим: к интернациональному еврейству и его пособникам.

Еще за несколько дней до того, как разразилась германо – польская война, я предложил британскому послу в Берлине решение германо – польской проблемы – как в случае с Саарской областью – под международным контролем. Это предложение тоже не может отрицаться. Но оно было отвергнуто, потому что влиятельные круги английской политики желали войны, а отчасти подгонялись к ней организованной интернациональным еврейством пропагандой.

Но я не оставлял такие сомнения и на тот счет, что, если народы Европы рассматриваются как пакеты акций для интернациональных финансовых и промышленных заговорщиков, будет привлечен к ответственности и тот народ, который является единственным виновником этой смертоубийственной войны: еврейство! Я также не оставлял никакой неясности насчет того, что на сей раз настоящий виновник пусть и гуманными средствами, но будет наказан и поплатится за то, что миллионы детей европейцев арийской расы умрут от голода, что свою смерть найдут миллионы взрослых мужчин, а сотни тысяч женщин и детей сгорят в наших городах или погибнут от бомбежек.

После шестилетней борьбы, которая, несмотря на все неудачи, войдет в историю как самое славное и отважное выражение жизненной силы немецкого народа, я не могу оторвать себя от того города, который является столицей рейха. Поскольку силы наши слабы, чтобы и дальше выдерживать натиск врага именно здесь, а собственное сопротивление постепенно обесценивается столь же ослепительными, сколь и бесхарактерными субъектами, я хотел бы, оставшись в городе, разделить судьбу с теми миллионами других людей, которых постигла смерть. Кроме того, я не хочу попасть в руки врагов, которым, на потеху ими науськанным массам, нужен новый, поставленный евреями спектакль.

А потому я решил остаться в Берлине и здесь по собственной воле избрать смерть в тот момент, когда увижу, что резиденция фюрера и рейхсканцлера удержана больше быть не может. Я умираю с радостным сердцем, зная о неизмеримых деяниях и свершениях наших солдат на фронте, наших женщин в тылу, наших крестьян и рабочих, а также о беспримерном участии во всем этом молодежи, носящей мое имя.

То, что всем им я выражаю идущую от всего сердца благодарность, столь же само собою разумеется, как и мое желание, чтобы они ни в коем случае не прекращали борьбы, а всюду продолжали вести ее против врагов фатерланда, оставаясь верны заветам великого Клаузевица. Из этих жертв наших солдат и из моей собственной связи с ними до самой моей смерти в германской истории так или иначе, но взойдет однажды посев сияющего возрождения национал – социалистического движения, а тем самым и осуществления подлинно народного сообщества.

Многие храбрейшие мужчины и женщины полны решимости до последнего мига связать свою жизнь с моею. Я просил их под конец даже приказал им не делать этого, а принять участие в дальнейшей борьбе нашей нации. Командующих армиями, военно – морским флотом и люфтваффе я прошу самыми крайними мерами укреплять у наших солдат дух сопротивления в национал – социалистическом смысле этого слова, указав на то, что я, как основатель и создатель этого движения, предпочел смерть трусливому бегству, а тем более – капитуляции. Пусть это станет однажды частью понятия чести германского офицера, как то уже имеет место в нашем военно – морском флоте: сдача какой-либо территории или города – невозможна, а командиры должны быть впереди и служить ярким примером верного исполнения своего долга вплоть до собственной гибели.

Перед своей смертью я изгоняю бывшего рейхсмаршала Германа Геринга из партии и лишаю его всех прав, которые могли вытекать из указа от 29 июня 1941 г., а также из моего заявления в рейхстаге от 1 сентября 1939 г. Я назначаю вместо него гросс – адмирала Дёница рейхспрезидентом и верховным главнокомандующим вермахта.

Перед своей смертью я изгоняю бывшего рейхсфюрера СС и имперского министра внутренних дел Генриха Гиммлера из партии, а также лишаю его всех государственных постов. Я назначаю вместо него гауляйтера Карла Ханке рейхсфюрером СС и шефом германской полиции, а гауляйтера Пауля Гизлера – имперским министром внутренних дел.

Геринг и Гиммлер без моего ведома вели тайные переговоры с врагом и вопреки моей воле предприняли попытку в нарушение закона захватить власть в государстве в свои руки, чем причинили стране и всему народу необозримый вред, совершенно не говоря уже о попрании верности мне лично.

Желая дать немецкому народу состоящее из достойных людей правительство, которое выполнит свое обязательство продолжать борьбу всеми средствами, я назначаю руководителями нации следующих членов нового кабинета: рейхспрезидент – Дёниц, рейхсканцлер – д – р Геббельс, министр по делам партии – Борман, министр иностранных дел – Зейсс – Инкварт, министр внутренних дел – гауляйтер Гизлер, военный министр – Дёнец, главнокомандующий сухопутными силами – Шёрнер, главнокомандующий авиацией – Грайм, министр юстиции – Тирак, культов – Шеель, министр пропаганды – д – р Науман, министр финансов – Шверин – Крозиг, рейхсфюрер СС и шеф германской полиции – Зауэр, руководитель Германского трудового фронта и член имперского кабинета – имперский министр д – р Лей.

Хотя некоторое число таких людей, как Мартин Борман, д – р Геббельс и другие, решили по своей воле считать себя, вместе с их женами, неразрывно связанными со мною и не желают ни при каких обстоятельствах покидать рейх, а готовы погибнуть вместе со мною, я все же вынужден просить их подчиниться моему требованию и в этом случае поставить интересы нации выше свих чувств. Благодаря своей деятельности и своей верности соратников они и после моей смерти останутся мне столь же близки, ибо, как я надеюсь, дух мой пребудет с ними и всегда будет сопровождать их. Да будут они твердыми, но никогда – неправедными! Пусть никогда страх не станет советчиком в их действиях, пусть превыше всего на Земле для них стоит честь нации. И пусть, наконец, они сознают, что наша задача – построение национал – социалистического государства – является делом грядущих поколений, которые обязывает каждого в отдельности служить общим интересам, не противопоставлять им свои собственные выгоды. От всех немцев, от всех национал – социалистов, от всех мужчин и женщин, от всех солдат вермахта я требую, чтобы они были верны новому правительству и новому президенту и повиновались ему до самой смерти.

Но прежде всего я обязываю руководство нации и общества строжайшим образом соблюдать расовые законы и оказывать безжалостное сопротивление всемирным отравителям мира для всех народов – интернациональному еврейству.

Совершено в Берлине 29 апреля 1945 г. в 4.00.

Адольф Гитлер.

Свидетели: д – р Йозеф Геббельс, Мартин Борман, Вильгельм Бургдорф, Ганс Кребс.

Вместе с тем, упомянутый выше, американский журналист Ульям Ширер в своей книге «Взлет и падение третьего рейха» утверждает, что у Гитлера было еще затем прощальное слово: «последнее письменное свидетельство о жизни этого безумного гения»:

«Все усилия и жертвы германского народа в этой войне так велики, что я даже не могу допустить мысли, что они были напрасны. Нашей целью по – прежнему должно оставаться приобретение для германского народа территорий на Востоке ».