Роден - Бернар Шампиньоль

Роден решает выставить своего «Бальзака» в салоне Национального общества изящных искусств 1898 года. Чтобы как-то компенсировать свою дерзость, он по совету друзей поместил статую писателя напротив «Поцелуя», который, как думали, должен был покорить всех. Но всё внимание критиков и публики было сосредоточено на статуе, которая вызвала такую яростную полемику еще до своего появления. Издевательствам и насмешкам не было конца. Разгневанный Бурдель переходил от одной скульптуры к другой и громко повторял, чтобы его слышали все, глядя на «Поцелуй»: «Это очаровательно!» — а затем, повернувшись к «Бальзаку»: «А это — выдающаяся скульптура!»

Никогда еще вокруг произведения искусства не разгоралась такая яростная и продолжительная полемика. Скандалы по поводу «Олимпии» Мане или работ Сезанна происходили в довольно ограниченных кругах любителей искусства. Скандал из-за статуи Бальзака всколыхнул широкие слои публики. Возмущение каждой из сторон находило отклики на бульварах, в толпе. (Жюдит Кладель в воспоминаниях писала: «В юмористических журналах помещались многочисленные карикатуры, а уличные разносчики продавали гипсовые фигурки в виде пингвинов и тюленей, балансирующих на хвосте, призывая покупателей: “Купите ‘Бальзака’ Родена!”».) Члены комитета Общества литераторов наслаждались произведенным эффектом. Не станет ли невозможным возведение статуи Бальзака на площади после подобной реакции парижан? Военный историк Альфред Дюке, вице-президент комитета, с самого начала возглавил борьбу против Родена и предложил следующую формулировку: «Комитет Общества литераторов запрещает месье Родену отливать в бронзе гипсовый слепок статуи, представленный в салоне, проходившем в Галерее машин на Марсовом поле, на том основании, что комитет, заказавший ему статую, отказывается принять работу, не имеющую ничего общего со статуей». (Какой стиль!)

Некоторые члены комитета нашли тон этого решения слишком оскорбительным. На заседании разгорелся горячий спор. Председатель Анри Уссей высказал гениальную идею: нужно убедить муниципальный совет — а это будет не слишком трудно — отказаться устанавливать памятник в общественном месте. Юридические советники заметили, что это ничего не изменит. Контракт есть контракт, и в нем не было оговорено, что в случае, если статуя не понравится, его можно расторгнуть. Общество литераторов согласно условиям контракта должно принять памятник и оплатить его. Дискуссия зашла в тупик. В конце концов была принята резолюция в формулировке Анри Наведана, которая «спасла честь Общества»: «Комитет Общества литераторов вынужден с огорчением отклонить этюд, представленный месье Роденом в салоне, так как комитет отказывается признать в нем статую Бальзака». Этот текст был опубликован в прессе.

«Этюд»? Трудно поверить, что это лишь этюд. «Признать в нем статую Бальзака»… Они игнорируют кропотливый труд скульптора, столько сил, чтобы передать черты писателя и выразить дух его гения.

Публикация этого документа в газетах вызвала возмущение многих художников. Было составлено письмо протеста: «Друзья и поклонники Родена рассматривают заявление, утвержденное комитетом Общества литераторов, как совершенно необоснованное с точки зрения художественных достоинств статуи. Они выражают глубокую симпатию скульптору и благословляют его на успешное завершение его творения, несмотря на нынешние обстоятельства. Они надеются, что в такой благородной и рафинированной стране, как Франция, Роден с точки зрения общества остается достойным почтения и уважения, право на которые ему дают его порядочность и его замечательная карьера».

Этот текст напечатали и разослали большому числу уважаемых, влиятельных лиц. Под ним поставили свои подписи писатели и художники со всех концов страны. Вслед за этим была организована подписка. Газеты, журналы, издатели активно участвовали в пожертвованиях, объясняя мотивы своих поступков. Вдова Карпо выразила готовность прислать одну из терракотовых фигур знаменитого роденовского «Танца».

Ничто не может послужить известности художника лучше, чем скандал. Сам Роден не искал скандала — это абсолютно противоречило его натуре. В это время он переживал глубокий кризис: казалось, силы покинули его, он погрузился в депрессию. Обычно уверенный в своем творчестве, теперь он стал с беспокойством рассматривать скульптуру, которая спровоцировала такой шквал страстей. А если они правы? А если эта статуя действительно «чудовищная вещь», как ее заклеймила комиссия по делам искусства муниципального совета? Разве его старинный друг Далу не заявил, что не хочет ставить свою подпись под петицией, так как память об их старой дружбе «запрещает ему участвовать в этом новом ошибочном акте, в который его вовлекают бестактные друзья»?

Но теперь поднялась новая волна выступлений в защиту Родена. Газета «Фигаро» возглавила это движение. Эмиль Бержера в статьях в «Эхе Парижа» заклеймил тех, кого он назвал «торговцами письмами». А в таких серьезных обозрениях, как «Ревю де дё монд» или «Ревю де Пари», публиковались статьи, исполненные восхищения.

Роден, поначалу пораженный такой горячей полемикой, постепенно успокаивается. Друзья считают, что он должен защитить свое творение, потребовать у Общества литераторов соблюдения условий контракта, а если понадобится, то обратиться в суд… Но нет. В настоящее время он больше всего хочет мира.

Однако этого нелегко добиться. Одновременно с выступлениями в прессе из разных уголков Франции и из-за границы Родену шли письма с выражением симпатии и поддержки. В его мастерскую на Университетскую улицу хлынул поток поклонников и просто любопытных. Он даже не решался там работать. Но это вовсе не та известность, какую ему хотелось бы иметь.

Одновременно он получает два письма. Одно из них подписано Огюстом Пеллереном, знаменитым коллекционером полотен Сезанна. Пеллерен просит продать ему статую, предлагая за нее 20 тысяч франков. Другое письмо приходит из Бельгии от группы влиятельных друзей: «Нам очень хотелось бы, чтобы Общество литераторов отказалось от Вашей статуи. В этом случае мы убедительно просим Вас уступить ее нам. В Брюсселе любят Бальзака. Вашу статую мы поместим на одной из площадей».

Подписка собрала сумму, назначенную за статую, — 30 тысяч франков (с учетом пьедестала, изготовленного Францем Журденом).

Предложения, полученные Роденом, были соблазнительными. Но он опасался, и не без причины, что в этом замешана политика. Клемансо с присущей ему жесткостью заявил, что отзывает свою подпись под петицией, так как узнал о высказанном Роденом опасении, что среди подписантов слишком большое число друзей Золя. Страсти накалились; несмотря на то, что этот скандал был совершенно чужд делу Дрейфуса, кланы дрейфусаров и антидрейфусаров тоже стали придерживаться противоположных точек зрения. Но Роден, для которого искусство всегда было выше всяких споров и склок, хотел оставаться вне политических страстей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});