Холодная ярость - Дмитрий Петров

Я там как-то остановился у афиши, а он сам ко мне и подвалил. Предложил купить у него детское порно. Не знаю, как он догадался, что меня это интересует. Вроде у меня на лице не написано, а?

– Нет, не написано, – подтвердили кивками Вербин с Мариной.

– Ну так вот. Я сначала его послал подальше, но когда он сказал, что фильмы у него не импортные, а наши, отечественные, то я заинтересовался.

– Конечно, из патриотических побуждений? – невольно усмехнулась Марина, раскладывая по трем чашкам кофе и наливая успевшую закипеть воду. – Как в рекламе говорится: «Покупая наш товар, вы поддерживаете отечественного производителя»?

– Да нет, – поморщился не оценивший юмора собеседник. – Тут все просто.

Иностранные фильмы на эту тему, да и вообще порнушные – они все какие-то дистиллированные, засушенные, что ли… Слишком профессионально снято, слишком аккуратно все. А в наших все натурально. Смотришь и видишь, что все это – не искусство, чтоб деньги с тебя сорвать похитрее, а самая настоящая жизнь.

Реальность. Русские фильмы сняты плохо, пленка паршивая, камера дрожит, но зато они как бы живые.

– А вы, сударь, оказывается, любитель реализма в искусстве? – снова не удержалась Марина и съязвила в очередной раз. Задержанный Поликарпов подсознательно нравился ей, казался симпатичным человеком, и она видела, что точно такие же чувства невольно испытывает и Вербин, сидевший рядом-Но стоило вспомнить о странных и мерзких пристрастиях собеседника, как накатывала знаковая уже холодная ярость, заставлявшая непрестанно уязвлять его хоть как-то…

Однако Поликарпов снова не обратил внимания на иронию и продолжил свой рассказ.

– Он мне продал три кассеты, я купил, вот и все. Дорого заплатил, кстати: по сто долларов за каждую.

– И ты хочешь сказать, что паренька этого больше никогда не видел и знать о нем ничего не знаешь? Так? – продолжал расспрашивать Вербин.

Майор знал все заранее, недаром много лет служил в уголовном розыске, а поведение преступников и их пособников везде одинаковое. Если человек попался в руки милиции с оружием, то обязательно рассказывает, что только что нашел его на тротуаре и как раз собирался пойти сдать в отделение. Если в кармане найдены наркотики, то последует рассказ о том, как буквально только что при задержании подкинули все это злые люди… И в любом случае никто никого не знает, а если и встречался кто-то с кем-то, то лишь один раз, и все. Но сейчас вдруг вышло иначе.

– Отчего не знаю? – хмыкнул Поликарпов. – Кое-что знаю… Я знаю например, где он живет.

Сказал это и торжественно посмотрел в глаза поочередно Вербину и Марине.

– Можете записать, – добавил он не без гордости, которая в ту минуту показалась майору совершенно непонятной.

Дело в том, что каждый вечер Андрей Валентинович возвращается к себе домой из фитнес-клуба, где работает и занимается любовью с женой Верби-на, по одной и той же дороге. Живет он в новом районе, называемом «спальным», и туда для автомашин имеется только один путь – по набережной Унчи, затем по дороге, идущей вдоль берега по пустынным местам. И лишь спустя несколько минут езды по темноте из-за поворота показываются светящиеся окна жилых кварталов.

– И прямо посредине пути там как раз есть автозаправка, – рассказывал Поликарпов. – Я там обычно и заправляюсь после работы. Ну, не каждый день, понятное дело… А напротив автозаправки стоит дом. Он там один, небольшой, деревянный. Прямо на берегу реки. Я этого парня несколько раз возле того дома видел. Пока стоишь, заправляешься, делать-то нечего, вот и озираешься, разглядываешь что-нибудь. И парень этот часто там мелькает.

– Какая квартира? – хищно спросил Вербин, вскидывая голову, отчего в висках снова ударило грохотом…

– Да вы смеетесь! – спокойно ответил Поликарпов. – Откуда я знаю квартиру?

Я же просто видел несколько раз через дорогу. В доме том три этажа и одно парадное. Дальше уж легко найти. Послушайте, может быть, вы уже снимите с меня наручники? А то кофе пить неловко и руки затекли.

До этого он брал чашку сцепленными руками, что, конечно, было крайне неудобно…

Вербин знал особенности отечественных наручников: они хоть и не слишком похожи на орудия испанской инквизиции, но удовольствия приносят мало. Говорят, будто в Европе придумали какие-то особо комфортные наручники, в которых преступник якобы чувствует себя уютно, словно в объятиях любящей матери, но до России подобные новшества вряд ли дойдут в течение ближайшего столетия.

– Я с тебя сниму, а ты опять побежишь, – сощурился на задержанного Вербин.

– Куда ж я теперь побегу? – удивился Поликарпов. – У тебя мой паспорт, водительские права, ты адрес мой знаешь. Теперь ты меня сразу поймаешь, нет смысла бежать.

– Ты же хотел сбежать, оставив свою машину, – заметил майор. – По машине бы тебя нашли. Оба засмеялись.

– Поедем, покажешь тот дом, – сказал Вербия. – Заодно расскажи подробнее, что это за парень. Как выглядит, и все такое прочее. Запиши, Марина, и пусть распишется. Называться данный документ будет «Объяснение».

– А не протокол? – как бы невзначай уточнила Марина, вскидывая на начальника удивленный взгляд.

– Нет, – бросил Владимир, снимая с Андрея Валентиновича наручники. – Зачем так официально? Начинаться документ должен словами: «Я, такой-то, будучи доставленным в отдел по борьбе…» Ну и так далее… И дальше по тексту, как говорится. Где купил, что купил, у кого купил. Все подробно, словом.

Пока Марина старательно записывала то, что сообщил гражданин Поликарпов, Вербин, удалившись в туалет, снова принялся приводить себя в порядок. На этот раз ему удалось сделать больше, чем с самого начала, когда еще тряслись руки после борьбы и перехватывало дыхание.

Впрочем, нос еще пару дней останется не вполне приличным – он зверски распух и напоминал сливу. Ссадина перестала кровоточить, однако и она не прибавляла красоты майору.

Умывшись несколько раз льющейся из крана ледяной водой, Владимир всмотрелся в зеркало, висевшее над рукомойником. Лицо было теперь чистым, но общее выражение его, а также выражение глаз не понравилось Вербину.

– Все-таки ты дурак, братец, – сказал он, обращаясь к своему отражению.

– Тебе тридцать шесть лет. Чем ты занимаешься? Гоняешься по всему городу за преступниками? Ну и как – много поймал за последнее время? Шугаешь несчастных проституток, приводишь в трепет торговцев порнографией пугаешь содержателей притонов. Сегодня ты, расслабившись от подобных нехитрых занятий, чуть было не погиб. И что, ты сумел в результате поймать преступника? Может быть, ты вообще неудачник по жизни. Потому что тот, кого ты сегодня поймал, – совсем не преступник, которого ты ищешь, а просто несчастный человек – извращенец. Но привлекать его к ответственности совершенно не за что. Ко всему прочему, ты и в самом деле неисправимый неудачник, потому что пойманный тобой извращенец является любовником твоей собственной жены. Называется, приехали! Дальше уж совсем некуда!

Он выключил льющуюся из крана воду и насухо вытер лицо несвежим вафельным полотенцем вроде тех, что выдают в плацкартных вагонах дальнего следования.

Затем, внезапно решившись, ткнул пальцем в свое отражение и жестко закончил:

– И скажу еще две вещи тебе, дружище майор Вербин, – добавил он, обращаясь к двойнику в зеркале. – Хоть тебе и неприятно об этом услышать, да что поделаешь. Мы с тобой родственники и, можно сказать, близкие друзья, так что уж не обессудь за правду. Первая неприятная вещь заключается в том, что этот извращенец – любовник твоей жены, тебе, в общем-то, нравится, что само по себе о многом говорит. А вторая – в том, что этот тип гораздо счастливее тебя, майор, потому что у него есть семья и дети, которыми он очень дорожит. А у тебя, старина, ничего этого нет. Детей нет, а жена у тебя такая, что ты даже не испытал никакой неприязни, увидев ее любовника. Он тебе даже понравился, неплохой парень. Так что и жены у тебя тоже нет. Вообще ничего нет у тебя, кроме милицейской службы, которая, впрочем, в последнее время не о тебе удается.

* * *

Вечерний Унчанск в некоторых местах бывает очень красив. В особенности это касается главной улицы и той части города, где его надвое разделяет широкая река с перекинутым через нее мостом. Здесь хорошее освещение, и город, пока проносишься по нему на машине, через стекла кабины видится слегка размытым, с яркими разноцветными огнями, словно глядишь на фотоснимок, сделанный с применением светофильтров.

– Скоро приедем, – сухо произнес сидевший за рулем Поликарпов. – Свернем вот сюда, а там уж недалеко будет…

Промчавшись по набережной, джип вылетел на обычное шоссе, соединявшее центр города с новостройками. Тут было уже темно, лишь редкие огоньки по сторонам.

Автозаправочная станция находилась в таком вот диковатом месте – ни жилья кругом, ни даже иных строений. В чистом поле был возведен этот комплекс с колонками для подачи бензина, с кафе-стекляшкой, магазинчиком масел и запчастей.