Россия за Сталина! 60 лет без Вождя - Сергей Кремлев

Троцкий был прожектером, глашатаем и апологетом «мирового пожара». И немало молодых сердец, бившихся в груди тех, кто пришел в революцию после 1917 года, билось в унисон с «кличами» Троцкого… Романтика сабли была им понятней и привлекательней романтики ежедневного упорного труда серпом и молотом.

За Лениным и Сталиным шли молодые романтики иного склада – практические романтики, типа Лаврентия Берии или Андрея Жданова.

И партия, первые годы шедшая за Лениным безоглядно, теперь оказывалась перед угрозой раскола, и поэтому не просто юбилейной датой оказалось хотя и скромное, но празднование в апреле 1920 года 50-летнего юбилея Ленина.

Не просто статьей «к дате» стала и сталинская статья «Ленин как вождь и организатор РКП», опубликованная в «Правде» 23 апреля 1920 года.

Сталин начал ее так:

...

«Существуют две группы марксистов. Обе они работают под флагом марксизма, считают себя «подлинно» марксистскими. И все-таки они далеко не тождественны. Более того: между ними целая пропасть, ибо методы их работы диаметрально противоположны. Первая группа обычно ограничивается внешним признанием марксизма, его торжественным провозглашением… Свою деятельность она основывает не на опыте, не на учете практической работы, а на цитатах из Маркса… Расхождение слова с делом – такова основная болезнь этой группы. Отсюда разочарования и вечное недовольство судьбой, которая сплошь и рядом подводит ее, оставляет «с носом»…»

Сталин далее писал, что имя этой группе в России – меньшевизм, а в Европе – оппортунизм, и ссылался на давнюю характеристику, принадлежащую видному деятелю польской и немецкой социал-демократии Лео Тышке (1867–1919), убитому в берлинской тюрьме. Тышка однажды метко заметил, что кое-кто не стоит, а лежит на точке зрения марксизма.

Сталин не был сторонником раскола и, в отличие от троцкистов и зиновьевцев, всегда стоял на том, что худой мир лучше доброй ссоры. Поэтому он писал не об оппозиционерах, а об уже вышедших «в тираж» меньшевиках. Хотя, говоря о «лежащих» на марксизме деятелях, подразумевал Сталин, вне сомнения, троцкистов и прочих оппозиционеров.

Далее им было сказано следующее:

...

«Вторая группа, наоборот, переносит центр тяжести вопроса от внешнего признания марксизма на его проведение, претворение в жизнь… В своей деятельности она опирается не на цитаты и изречения, а на практический опыт, проверяя каждый свой шаг на опыте, учась на своих ошибках и уча других строительству новой жизни… Имя этой группы – большевизм, коммунизм.

Организатором и вождем этой группы является В.И. Ленин…»

Сталин не просто относился ко второй, естественно, группе, но и был ее вторым лидером после Ленина.

После смерти Ленина он эту группу возглавил.

Имея в виду Троцкого и его послеоктябрьских новоявленных адептов, Сталин точно и пророчески – пророчески в отношении Троцкого, Зиновьева, Каменева, Рыкова, Бухарина, Томского, Пятакова и многих других – писал:

...

«В наше время пролетарской революции, когда каждый лозунг партии и каждая фраза вождя проверяется на деле, пролетариат предъявляет своим вождям особые требования. История знает… вождей бурного времени, вождей-практиков, самоотверженных и смелых, но слабых в теории. Массы не скоро забывают таких вождей. Таковы, например, Лассаль в Германии, Бланки во Франции. Но движение в целом не может жить воспоминаниями…

Есть и другого рода вожди, …сильные в теории, но слабые в делах организации и практической работы. Такие вожди популярны лишь в верхнем слое пролетариата, и то лишь до известного времени…

Чтобы удержаться на посту вождя пролетарской революции, необходимо сочетать в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом пролетарского движения…

В этом, между прочим, нужно искать объяснение того факта, что Ленин, и именно он, является ныне вождем самой сильной и самой закаленной в мире пролетарской партии».

Статья Сталина менее всего была призвана «похвалить» Ленина. Сталин видел свою задачу в ином – момент требовал весомо и зримо расставить все по своим местам. В партии, насчитывающей уже сотни тысяч членов, лишь немногие тысячи (с учетом потерь в Гражданскую войну) в полной мере сознавали значение и роль Ленина в создании совершенно новой социалистической партии – партии не рассуждающей, а победоносной!

А троцкистский «пиар» вовсю надувал Льва Давидовича…

Вот Сталин и сказал, громко и гласно, кто есть в партии кто!

В первой части статьи, озаглавленной «Ленин как организатор Российской коммунистической партии», Сталин вначале показал, почему, за счет чего именно ленинская стратегическая линия позволила создать боевую и сплоченную партию, оказавшуюся способной осуществить революцию и затем способной «в любой момент перестроить свои ряды и сосредоточить сотни тысяч своих членов на любой большой работе, не внося замешательства в свою среду».

Во второй части статьи, озаглавленной «Ленин как вождь Российской коммунистической партии», Сталин показал, что именно Ленин проявил себя наиболее дальновидным и решительным практиком и тактиком революции.

Для сравнения приведу часть весьма краткой речи Ленина на собрании, организованном 23 апреля 1920 года Московским комитетом РКП (б) в честь его 50-летия. Он тогда говорил:

...

«Наша партия может теперь, пожалуй, попасть в очень опасное положение, – именно в положение человека, который зазнался. Это положение довольно глупое, позорное и смешное. Известно, что неудачам и упадку политических партий очень часто предшествовало такое состояние, в котором эти партии имели возможность зазнаться…»

Как видим, Ленин думал о том же, что и Сталин. И наоборот – Сталин задумывался о том же, что и Ленин: от того, что будут представлять собой в будущем вожди победившей и пришедшей к государственной власти партии, будет зависеть не только их личная судьба, но и судьба партии и нового государства.

Уверяю читателя, что, кроме Ленина и Сталина, никто из лидеров большевизма так глубоко на эту тему не задумывался. В том числе – и потому, что кое-кто из них уже и зазнался .

И это зазнайство уже в 1920 году обошлось Советской России очень дорого.

Я имею в виду, конечно же, советско-польскую войну.

ВОЙНУ начали белополяки. Польские историки Дарья и Томаш Наленчи в 1986 году написали книгу о «начальнике Польского государства» Юзефе Пилсудском, где признается, что Пилсудский «был горячим сторонником концепции… обращающейся к старой идее ягеллонской Польши, доминирующей в Центральной (то есть, по сути, над Германией. – С.К. ) и Восточной Европе и подавляющей своей мощью Россию, далеко оттесненную от Европы…»

Такие вот планы имели польские паны. И обстановка им вроде бы благоприятствовала: Германию придавил Версальский «мирный» договор, в России шла Гражданская война…

В апреле 1919 года поляки аннексировали часть новодельной Литвы, заняв Вильно. Это так по-польски называется Вильнюс – столица «суверенной» Литвы, которую литовцы получили обратно от России вскоре после заключения советско-германского пакта 1939 года. Того, который нынешняя Литва считает недействительным с момента заключения.

Аппетит приходит во время еды, и 20 апреля 1920 года Польша прекратила польско-советские переговоры по территориальным вопросам.

21 апреля был официально подписан «союзный» договор с Петлюрой.

25 апреля 1920 года Пилсудский начал поход на Советскую Украину.

7 мая 1920 года поляки взяли Киев, а генеральной целью была «Польска от можа до можа». То есть – новая «ягеллонская» Польша от моря Балтийского до моря Черного.

Ни украинцам, ни белорусам ни Пилсудский, ни Петлюра нужны не были. Украинские крестьяне говорили: «Против большевиков не идем, мы сами большевики». Это взято из польских источников того времени!

Из Белоруссии в Варшаву шли аналогичные донесения: «Реакция населения в районе боевых действий 2-й армии еще раз убедительно подтверждает, что почти единственной притягательной силой для него является большевизм».

Но польская угроза была реальной – война в Европе закончилась, и Антанта не жалела бросового теперь вооружения и амуниции для оснащения пилсудской антисоветской Польши.

Итак, вновь возник серьезный военный кризис.

А кто там у нас испытанный и проверенный «кризисный менеджер»?

26 мая 1920 года ЦК направляет Сталина на Юго-Западный фронт (ЮЗФ), и 27 мая он уже в Харькове, в штабе фронта, а 29 мая выезжает в Кременчуг.

В начале июня Сталин проводит в Кременчуге совещание с командирами 1-й Конной армии (ба, знакомые все лица!), 3 июня он подписывает директиву Реввоенсовета ЮЗФ командарму Буденному на разгром киевской группы польских войск, и уже 5 июня конница Буденного прорывает польский фронт южнее Киева и выходит полякам в тыл.