Каноническое право. Древняя Церковь и Западная традиция - Александр Александрович Вишневский

различных аспектах – низшие подлежат суду высших{Decretum, D XXI, c.iv, v.}, низшие не могут высших ни благословлять, ни злословить{Decretum, D XXI, c.vi.}, высшие не могут быть судимы низшими, сентенция низших не может осуждать высших{Decretum, D XXI, c.vii, viii.}, впоследствии речь пойдет об оказании почтения и подчинения вышестоящим уровням и в других аспектах.

Иными словами, мы имеем то же древнее каноническое право, но его институты начинают занимать место в системе. Расположенные в систему источники канонического права указали на должную систему самих канонических институтов, прежде всего институтов церковной структуры, и причём это указание юридически подтвердило превосходство Римской Церкви над другими христианскими Церквами.

Решенная таким образом проблематика церковной иерархии с точки зрения своих властных и организационных аспектов поставила новую проблему – проблему качества лиц, составляющих эту иерархию. Именно к этой проблеме, проблеме качеств священства логично переходит Грациан по рассмотрении «иерархических проблем иерархии».

Качества священников не есть принципиально что-то новое, не известное нам из древнего канонического права. Это те же качества священников, «набор» которых сформировался, сохранялся и развивался со времен Дидаскалий, Апостольских постановлений, поддерживался в других источниках древнего канонического права (нет особого смысла их перечислять, ибо, естественно, в них нет противоречий с теми качествами, которые уже известны нам по источникам древнего канонического права, рассмотренным в первой части настоящей книги).

Но у Грациана эти качества являются качествами священников, включенных в систему канонического права. Если убрать священство из иерархии Церквей во главе с Римской Церковью, то сами по себе эти качества не имеют того смысла и предназначения, которые раскрывается в свете вечной цели, сверхъестественной таинственной цели канонического права – юридическими средствами достигать божественной цели спасения.

Далее у Грациана мы видим, как система иерархии призвана должным образом воспроизводить саму себя. После рассмотрения существующих уровней иерархии и качеств, которыми должны отличаться священники, Грациан анализирует канонические положения, относящиеся к порядку замещения различных уровней иерархии. Идея, положенная в основу данного раздела, состоит в том, что высшие уровни должны замещаться теми представителями низших ступеней, которые прошли должную проверку, находясь на более низких уровнях.

Другими словами, это означает, что качества личности, являвшиеся критерием для допуска в иерархию, должны пройти проверку в этой же иерархии для того, чтобы она была возглавлена наиболее достойными представителями.

Но, в свою очередь, епископский уровень не замещается без согласия митрополита, а низшие уровни рукополагаются епископом. Таким образом, иерархия представлена как постоянно поддерживающая саму себя – допускает к себе только лиц, отличающихся должными качествами, низшие ступени служат школой, местом проверки и отбора достойных более высоких ступеней, а более высокие следят за тем, чтобы к иерархии (к низшим чинам) не допускались недостойные.

Древнее каноническое право выработало ряд критериев, призванных не допустить к иерархии лиц, не обладающих качествами, требуемыми для священства. Напомним, что в числе этих критериев находились воспрещение рукоположения неофитов, лиц, не достигших определенного возраста, лиц, виновных в преступлениях, незаконнорожденных (в Западной традиции к таковым относились и дети священников, незаконнорожденность которых была обусловлена существованием целибата духовенства). Кроме того, существовали специальные правила, касающиеся определенных категорий лиц, например, монахи не могли быть ординированы без согласия настоятеля монастыря. Эти правила логично размещаются Грацианом вслед за рассмотрением качеств, необходимых для кандидатов на различные уровни церковной иерархии. И столь же логично, что после этого наступает рассмотрение вопросов, связанных с дисциплиной клира, т. е. канонов, направленных на то, чтобы допущенные в иерархию достойные люди не потеряли своих достоинств, а наоборот, сохраняли их, ведя жизнь в соответствии с предписаниями дисциплины духовенства.

Подведем итог: расположенные в систему источники права указали на систему канонических институтов, а система канонических институтов указала на требуемое качество составляющих ее элементов.

Далее, построенная таким образом идеальная иерархия нуждается в защите. Помимо защиты внутренней, о которой, по сути, и шла речь выше, необходима и защита внешняя. Имеется в виду то, что управляя миром, будучи связанной с миром, Церковь не должна быть коррумпирована миром. На этапе возникновения этой проблемы (а эта проблема возникает логично после рассуждений о совершенной иерархии) Грациан помещает рассуждения, касающиеся связи, отношений и разделения Церкви и мира. Здесь, естественно, наступает время канонов (многие из которых также известны нам из древнего права), которые, с одной стороны, воспрещают вовлечение духовенства в отправление светских должностей, в выполнение сугубо мирских функций, а с другой стороны, воспрещают вмешательство светской власти в церковные дела.

Так развивается система права (система изложения права) в Декрете Грациана. Эта система – не застывший, пусть даже очень правильный, набор элементов: мы с вами увидели, что это система саморазвивающаяся, она появляется как реализация метода рассуждений, расставляющего институты права на те места, в которых они могут играть роль различных органов тела канонического права. И это система практическая – это не абстрактный научный труд, он отвечает на вполне прикладные вопросы (выше было показано, как приведенные в систему источники права «отвечают» на вопросы об иерархии с соответствующими выводами и т. п.).

Хочется еще раз вернуться к тому замечанию, которое было высказано в начале разговора о системности в Декрете Грациана – речь идет не о том, что Грациан разработал («придумал») систему и использовал для ее подтверждения существующие каноны, а о том, что он вскрыл системность в несистематизированной совокупности канонов.

В ходе лекций я иногда использую для иллюстрации этого положения сравнение со складной картинкой (именуемой в современном языке странно звучащим по-русски неологизмом «пазл»). Складывающий картинку не придумывает ее – может сложиться лишь та картинка, которая изначально заключена в разрозненных фрагментах. Может резонно возникнуть вопрос: а нельзя ли было из тех же канонов сложить другую картинку, расположить их в иную систему? Сложно однозначно ответить, что нет, но реальность такова, что другой картинки никто не сложил. Я вовсе не апологет Декрета и не хочу сказать, что никакая другая картинка принципиально невозможна, но я апологет честности Декрета и менее всего усматриваю в деятельности его автора (или авторов) выполнение политического заказа.

Об отделении канонического права от теологии. Принято считать, что начиная с Декрета Грациана каноническое право отделяется от теологии, каноническое право становится самостоятельной наукой. Это действительно так. Но при этом хотелось бы предостеречь от возможного поверхностного понимания этой отдельности. Отделение канонического права от теологии менее всего означает воздвижение какой-то «китайской стены» между ними, отделение канонического права от теологии должно пониматься скорее как особая форма взаимодействия между ними.

Каноническое право никогда не может быть полностью отделено от теологии, равно как и теология никогда не может исключить из предмета своего изучения вопросы, являющиеся