Ратные подвиги древней Руси - Владимир Волков

Несмотря на столь напряженную обстановку на границах, стороны не были готовы к эскалации военных действий, а следовательно проявляли заинтересованность в продлении перемирных лет при постоянном обсуждении территориальных претензий друг к другу. В то же время удовлетворение их и полномасштабное урегулирование межгосударственных отношений было невозможно — Москва не собирались идти на уступку приобретенных в прежние годы городов, Литва — отказываться от них; компромисс в этом отношении был невозможен. Все попытки заключить сколько-нибудь длительное соглашение блокировалось, так как согласие одной из сторон подписать его подразумевало обязательный отказ другой стороны от прав на спорные «волости, земли и воды». При первом же удобном случае оба государства готовы были возобновить за них борьбу. 25 декабря 1532 г. истекал срок шестилетнего перемирия, заключенного в ноябре 1526 г. в Можайске. В марте 1532 г. в Москву прибыли литовские послы Матвей Янович и Василий Чиж, предложившие русской стороне заключить «вечный мир» с условием возврата Смоленска. Требования литовцев были отвергнуты. После долгих посольских споров участники переговоров решили продлить перемирие, но всего лишь на год, до 25 декабря 1533 г. После истечения срока действия это временное соглашение, скорее всего, было бы также продлено, но неожиданное обстоятельство повлияло на дальнейшие планы Вильны. В ночь с 3 на 4 декабря 1533 г. умер великий князь московский и владимирский Василий III. На престол взошел Иван IV — старший сын покойного государя, которому к этому времени едва исполнилось 3 года.

В сложившейся ситуации московскую власть не могла не волновать судьба истекающего менее чем через месяц (25 декабря 1533 г.) перемирия с Литвой. Урегулировать возникшую проблему поручено было кн. Тимофею Васильевичу Бражникову-Заболоцкому, который 27 декабря отправился с важным посольским поручением в Литву. Он должен был известить Сигизмунда I о вступлении на престол нового великого князя, и предложить ему возобновить мирные отношения. Однако расчеты русских политиков не оправдались. Король узнал о начавшейся в Москве беспощадной борьбе за власть между различными придворными группировками, которая усугублялась стремлением части высшей знати вернуть себе бывшие уделы и привилегии. Следует отметить, что масштабы этой борьбы значительно преувеличивались литовскими информаторами. Сигизмунд I и его советники, стремясь использовать удобный случай, в конце января 1534 г. задумали силой вернуть потерянные ранее Смоленскую и Северскую земли. Спешно созванный в феврале 1534 г. сейм утвердил решение начать военные действия против Московского государства. Т. В. Бражникову-Заболоцкому были вручены ответные грамоты ультимативного содержания о том, что дальнейшие переговоры «о братстве и приязни» станут возможными лишь при условии возвращения к статьям и духу мирных докончаний Казимира IV с Василием II и молодым Иваном III. Москва проигнорировала литовские требования, и отношения между двумя государствами пресеклись.

В Литве началась спешная подготовка к войне, для ведения которой требовались значительные средства. Сейм, приняв решение о начале военных действий, ввел на три года специальный налог — «серебщину», призванный собрать необходимую сумму для найма жолнеров. На 23 мая 1534 г. в Минске был назначен сбор шляхетского ополчения, в дальнейшем неоднократно переносившийся. Это обстоятельство надолго задержало выступление литовского войска в поход.

Впрочем, и русские войска не выдвигались на западные рубежи. 8 мая крымские татары совершили набег «на рязанские места, на Проню», который был успешно отбит отрядом князя Семена Федоровича Хрипунова. Однако правительство, опасаясь нового большого вторжения степняков, держало свои главные силы именно на южной «украйне». Любопытная картина распределения русских войск в начале лета 1534 г. вырисовывается из подробного рассказа бежавшего из плена польского жолнера Войтеха из Познани. По дороге в Литву он прошел сложным маршрутом: Москва — Коломна — Кашира — Серпухов — Таруса — Калуга — Воротынск — Серенск — Мещовск — Мосальск — Дорогобуж и далее мимо Смоленска к границе. Из увиденного Войтехом становится ясно, что лучшая часть русской армии стояла опасаясь татарского набега «на берегу, на Коломне: князь Иван Бельский, [д]а князь Михайло Кислица, [д]а князь Федор Хованский, [д]а шурин князя Глинского, князя Ивана Немого сын; тых, поведает, своими очима видел, бо их добре знает. А на Кошири стоят: князь Микита Оболенский, [д]а два брата Хованскии, князь Петр, [д]а князь Иван. В Серпухове стоит князь Семен Бельский, [д]а Иван Лядский. А в Боровску стоит князь Андрей, брат князя великого, а при нем сорок тысяч людей». Как видно из этого перечисления, южная граница была прикрыта надежно. Гораздо хуже обстояло дело с обороной границы на западе, где с опозданием, но заканчивалось формирование литовской армии. «А здеся от Литовского рубежу, — сообщал Войтех, — нигде людей не поведает, только в Дорогобуже семьсот детей боярских лежит. А на Вязьме не ведает колько есть людей, а теж поведил, иж слышал, штож не великии люди».

Еще слабее была прикрыта граница с Литвой со стороны Пскова. Один из перебежчиков, «дьяк больший» наместника псковского Дмитрия Семеновича Воронцова Родион, подробно информировал новых хозяев о малочисленности находившихся здесь русских войск. Хуже всего дело обстояло в Опочке, прославившейся героической обороной в прошлую войну. В крепости находилось всего 15 детей боярских «старых, которыи вжо не могут на службу ездити». С целью укрепления обороны этого участка границы, псковичи «наняли без ведома великого князя полтораста пищалников и до Опочки послали».

Однако поставленный во главе литовской армии гетман Юрий Николаевич Радзивилл не спешил выступать в поход и не воспользовался слабым прикрытием русской границы. Между тем ситуация на рубеже начала меняться. 22 июля 1534 г. стоявшее у Боровска войско Андрея Ивановича Старицкого, численность которых бежавший из московского плена жолнер Войтех определял в 40 тыс. человек, было переброшено к Вязьме. Отдельные отряды из этой рати встали в Дорогобуже и Смоленске. Вскоре о дислокации русских войск и о планах командовавших ими воевод литовские власти получили самые точные и подробные сведения. В начале августа 1534 г. два видных русских военачальника Иван Васильевич Ляцкий и Семен Федорович Бельский, командовавшие полками расположенными в Серпухове, бежали из России в Литву с частью своих слуг (по сообщению Евреиновской летописи отряд перебежчиков насчитывал «400 коней»). Причины побега воевод ясны не до конца, но вскоре после этого временная опала обрушилась на Михаила Львовича Глинского, Михаила Юрьевича Захарьина (двоюродный брат Ивана Васильевича Ляцкого), Дмитрия и Ивана Федоровичей Бельских (родных братьев Семена Федоровича Бельского), Ивана Михайловича Воротынского и его сына Ивана. Связь арестов в Москве и бегства двух родственников опальных князей и бояр (Михаил Юрьевич Захарьин был видным деятелем правления Василия III, по свидетельству наблюдательного Герберштейна, одним из его главных советников) несомненна. Арест вышеперечисленных лиц призван был продемонстрировать готовность московских властей в зародыше пресекать измену в своем государстве.

Тем временем литовское войско, командование которого было воодушевлено переходом на свою сторону хорошо известных прошлыми победами полководцев, готовилось нанести первый удар по русской территории. Местом сосредоточения главных сил противника стало село Дулебы Любошанской области. Армия, собранная здесь в середине августа гетманом Радзивиллом, насчитывала 40 тыс. человек. Однако разделение ее на три корпуса, существенно ослабило боевые возможности литовских войск, так как два из этих корпусов должны были первоначально действовать на разных направлениях, а третий — прикрывать их наступление и собственную территорию. 19 августа 1534 г. в поход на Северскую землю выступило войско киевского воеводы гетмана дворного Андрея Немировича (в русских источниках Андрей Немиров) и Василия Чижа. Затем под Смоленск пошли полки Ивана Вишневецкого и Андрея Коверского. Отряд под командованием самого Ю. Радзивилла остался в Могилеве, выполняя функцию стратегического резерва.

В начале сентября 1534 г. литовскому нападению подвергся Стародуб, посады которого при получении известия о приближении противника были выжжены своими же городовыми приказчиками. Столкновение, произошедшее здесь между литовцами и русскими войсками, закончилось победой отряда стародубского воеводы Федора Васильевича Овчины Телепнева. В плен к победителям попали около 50 наемных солдат и гетман жолнерский Суходольский. Более удачным для литовского войска стал набег на Радогощ, в окрестностях которого Немировичу удалось разгромить рать новгород-северского «загородного» наместника князя Ивана Ивановича Барбашина. Следствием литовской победы стал захват Радогоща, сожженного затем противником. Об упорном сопротивлении защитников крепости свидетельствует гибель в огне пожара местного воеводы Матвея Лыкова. Победа под Радогощем стала единственным успехом войска Немировича и Чижа в этом походе. Нападения, совершенные их отрядами на Почеп и Чернигов, были отбиты, после чего действовавшая на Северщине часть литовской армии ушла на соединение с корпусом Ивана Вишневецкого под Смоленск.