Волшебный свет - Шарлотта Лэм

Росс потянулся и зевнул.

– И правда, хорошо бы выспаться. Я прошлую ночь почти не спал, и позапрошлую тоже. Чувствую: адреналин на исходе.

– Ступайте, – кивнула Руфь. – Дилан, девочку я тоже у вас забираю. К ней ночью вставать надо – перепеленать, дать водички, а вы уж выспитесь хорошенько. А если чего будет нужно – крикнете: я чутко сплю, сразу услышу.

– Да зачем? Оставьте ее здесь, я справлюсь. Дома ведь у нас нянек не будет.

Но Руфь уже подхватила корзинку.

– Вот и запасайтесь сном, пока возможность есть. После родов надо отдохнуть хорошенько, верно, Росс?

– Да, – послушно кивнул Росс. – Отдыхай, милая. Спокойной ночи. Спасибо вам, Руфь.

Он поцеловал жену в макушку и вышел, а Руфь осторожно взяла у Дилан свою маленькую тезку и уложила в корзинку. Малышка недовольно почмокала, сдвинула бровки, потом смешно зевнула и снова погрузилась в сладкий сон.

Руфь спала беспокойно, то и дело просыпалась от крика младенца. Еще не рассветало, а она расхаживала с красной, надсадно орущей новорожденной взад и вперед по кухне.

– Шшш… шшш… – успокаивала ее Руфь, похлопывая по спинке, а после, когда это перестало помогать, стала тихонько петь ей колыбельную, слышанную в детстве. Всех слов Руфь не помнила и большей частью просто мычала, но девочке, как видно, понравилось: она затихла, прислушиваясь.

– Приятный голос. Тебе бы в церковном хоре петь, – сказал с порога Генри, и Руфь вздрогнула от неожиданности.

Он был чисто выбрит, седые волосы аккуратно приглажены, а глаза лучились улыбкой. Взглянув на него повнимательнее, Руфь с удивлением узнала свой синий свитер, надетый на вчерашнюю рубашку.

– Не сердишься? В твоем гардеробе позаимствовал. А то вставать уж очень холодно.

– Нет, ну что ты. Странно, что он тебе подошел. Возьми себе, я его не ношу, а тебе идет.

– Спасибо. С Рождеством!

– Господи! Я и позабыла, что Рождество! Вот ведь дура старая!

– Ну да, с младенцем на руках еще не то позабудешь, – засмеялся он. – К тому же гостей полон дом. Чем кормить собираешься? Рождественской индейки что-то не видно, да и пудинга тоже.

– Я праздновать не собиралась. Какой интерес, когда живешь одна?

Генри сказал, посерьезнев:

– Я тебя понимаю. У меня тоже не было потребности праздновать. Открытки пошлешь, подарки купишь, а чтобы готовить или омелу наряжать – и в голову не приходило. Меня всегда куда-нибудь приглашали.

Еще бы, с легким раздражением подумала Руфь. Одиноких женщин в деревне хватает, а он чем не жених? Видный, серьезный, обеспеченный мужчина – такие в праздник одни не остаются.

Вот ей никто приглашения не пришлет: кому нужна скучная старая дева в такой уютный, веселый, исключительно семейный праздник?

– И чье же приглашение ты принял? – полюбопытствовала она, прижимая к себе малышку и чувствуя, как маленькое тельце трогательно обмякло у нее в руках: убаюкала все-таки!

– Твое, – удивленно отозвался он, как будто это само собой разумелось.

Она вытаращила глаза.

– Я тебя не приглашала!

– Однако я здесь и намерен остаться на весь день. Давай-ка я сварю кофе, а ты пока отнеси девочку матери. Потом вместе приготовим завтрак и подумаем, как устроить праздник твоим нежданным гостям.

Сегодня он совсем на себя не похож. Куда девались ворчливость, резкость, глухой, насмешливый голос? Даже морщины, изрезавшие лицо с тех пор, как от него сбежала жена, будто разгладились.

– Что это ты нынче такой живенький? – буркнула Руфь.

– Это называется «дух Рождества». Погоди еще, вот отнесешь ребенка, и я тебя подловлю где-нибудь под омелой.

К ужасу своему, Руфь почувствовала, что заливается краской.

– Язык у тебя без костей! – Она поспешно отвернулась и пошла к двери.

– Точно, без костей! – ухмыльнулся он. – Ведь омелы-то все равно нет. Ну и не надо! Когда хочется кого-то поцеловать, можно и без омелы обойтись.

У нее перехватило дыхание. Давным-давно она себе сказала: «Стара ты, чтоб мечтать о чужих мужьях. Не смеши людей, а то подумают: старуха из ума выжила». Себе самой она внушила, что они с Генри просто добрые друзья, а вот его бывшую жену провести не сумела. Гвен своим хватким, как капкан, умом сразу почуяла неладное.

Еще совсем недавно Руфь скорее умерла бы, чем признала, что Гвен права. После того как Гвен открыто обвинила ее в том, что она преследует Генри, Руфь при встречах с ним надевала маску холодной вежливости, а в душе переживала: что, если Гвен все расскажет Генри и они вместе будут смеяться над ней?

Когда же Гвен сбежала с этим юнцом, Руфи стало проще держать дистанцию: оскорбленное достоинство Генри во многом облегчило ей задачу.

И вдруг их отношения неуловимо изменились. Руфь сама не понимала, когда и почему.

Росс проснулся и не сразу сообразил, где он. В крохотной комнатушке царил полумрак, но солнечные лучи, отражаясь от снежного покрова, все настойчивей проникали сквозь шторы и плясали на потолке. Когда же память вернулась к нему, он, как подхлестнутый, спрыгнул с кровати и натянул старый, свежевыстиранный халат, который приготовила ему Руфь. Халат едва прикрывал бедра; Россу казалось, что вид у него идиотский.

Он заглянул к Дилан и увидел, что комната пуста. Постель разобрана, а жены нет. Сердце ухнуло в пропасть: где же она, где ребенок?

Но тут дверь ванной распахнулась, и появилась Дилан в длинной, до пят рубашке желто-лимонного цвета, облепившей полную грудь, тонкую талию и бедра, такие стройные, что голова у Росса пошла кругом. Она улыбнулась ему немного смущенно, а он даже не нашел в себе сил улыбнуться в ответ, только глаза полыхнули огнем.

– Привет.

– Здравствуй, – пробормотала она и, чуть прихрамывая, двинулась к постели.

Вчера он не заметил, что она хромает.

– Что с тобой, ногу подвернула? – забеспокоился он.

Дилан забралась под одеяло и села в постели, облокотясь на подушку.

– Это когда я в ограду врезалась. Небольшое растяжение. Но мне уже лучше.

– Дай посмотрю.

Она высунула из-под одеяла ногу, и Росс внимательно, осторожно ее ощупал.

– Опухла. Сильно болит?

– Наступать больно. А опухоль уже спадает.

– Ты Генри показывала?

– Конечно. – Она спрятала ногу под одеяло. – Он говорит: ничего страшного. Ну как ты спал?

– Без задних ног. Свет потушил, больше ничего не помню. – Росс присел на постель и поцеловал ее в губы. – А ты умница, уже душ принять успела, благоухаешь.

Он спал голый, вдруг подумала Дилан и невольно потянулась взглядом в прорезь короткого халата. Росс заметил, куда она смотрит, и шумно выдохнул. Потом схватил ее за руку и дал ей почувствовать свое неуемное желание. Росс прикрыл глаза и со стоном выговорил ее имя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});