Гроза Кровавого побережья - Леонард Карпентер

Лабиринт вел Конана все дальше от двери, через которую он вошел, но по-прежнему он оставался в поле зрения сгрудившихся на стене зрителей, которые дружески подбадривали его. Выйдя на первую развилку, откуда в разные стороны вело три прохода, Конан выбрал коридор, который через несколько поворотов привел его в тупик. Он уперся в деревянный частокол, за которым пряталось множество вопящих дураков. Конан решил, что по деревянной стене можно взобраться, но делать это было бессмысленно, ведь его все равно столкнули бы назад копьями, закидали бы камнями и отбросами. Повернув, Конан пошел назад. В глубине души он почувствовал первый слабый страх перед встречей с чем-то неведомым.

Второй выбранный им коридор завел его еще глубже в лабиринт. Конан почти добрался до центра… В том месте, где стена поворачивала, он видел издали верхушки сразу трех стен. Теперь не все крики толпы доносились до него. Они то оглушали его, то затихали, подчиняясь странным законам акустики в этом лабиринте с полотняными стенами. Если бы поблизости пряталось дикое животное, волшебное оно или нет, его бы наверняка раздражал и злил шум, пусть даже и предупреждавший о приближении Конана. Двигаясь бесшумно, Конан мысленно проклинал идиотов гирканийцев, желая, чтобы те заткнулись.

Новый, прямой коридор вел все дальше, и в конце его замаячила четвертая стена частокола с единственным зрителем на широком парапете под навесом. Означает ли это, что зверь спрятался в логове возле привилегированной театральной ложи?

Зрителем под навесом был, естественно, вождь Клана Анталла, развалившийся в кресле и сияющий от предвкушения кровавого зрелища. По левую руку от него стоял Кроталус, по правую, на месте увешанной драгоценностями девушки, — Филиопа. Ее крепко держали две служанки. Она никак не показала, что видит Конана, и он ничего не крикнул ей. Вместо этого он завернул за угол и исчез из ее поля зрения. Конана ничуть не смутило ее присутствие. Если ему суждено умереть у нее на глазах, то пусть так и будет.

И вот он получил первое реальное доказательство того, что в лабиринте скрывается нечто смертоносное. Мягкая земля была истоптана и разворочена так, словно по ней прошли могучие лапы с длинными, загнутыми когтями. На стене частокола виднелись пятна грязи. Над чьими-то останками, заляпанными смесью грязи и засохшей крови, роились мухи. В нескольких местах плотная материя стен обтрепалась и потерлась, хоть и не прорвалась насквозь на удобной высоте, чтобы через дырку Конан мог взглянуть на то, что делается по другую сторону стены. Самая большая дыра в полотне располагалась высоко над головой Конана — след клыка или отметка когтя, до которой пират не мог дотянуться. В тот же момент, как Конан заметил след, грубый запах гниющего мяса ударил ему в ноздри. Он казался почти знакомым… Тяжелая, отвратительная вонь перекрывала все другие оттенки запаха, ставшие трудноразличимыми.

Все объяснилось мгновением позже, когда Конан обнаружил еще один тупик. Там лежала выпотрошенная лошадь, разорванная надвое и наполовину съеденная. Мухи роились над окровавленными и обгрызенными кусками. Неожиданно черные мухи яростно зажужжали, и Конан встревожился, так как насекомые заглушали все остальные звуки и чудовище могло незаметно подкрасться к нему. Зрители на этой части стены испустили вздох разочарования, когда Конан отвернулся от отвратительного зрелища.

Методом проб и ошибок отыскав дорогу к главному залу лабиринта у ног вождя Яков, Конан наконец вышел на открытое пространство — почти прямо под тем местом, которое выбрал себе вождь, — площадь, с трех сторон огороженная частоколом. Здесь земля оказалась утрамбованной сасаруком. Возбужденные разговоры на стенах подтвердили, что пират добрался до арены, где должна была состояться основная часть представления. Перекопанная и покрытая бороздами квадратная площадь, усеянная костями… и ни одна из костей не могла послужить надежным оружием. Полотна и деревянные стены зала были забрызганы грязью, кровью и навозом.

Именно здесь находилось логовище неведомой твари, но сейчас оно пустовало. Оглядевшись кругом, Конан Никого не увидел.

Потом неожиданно, яростно вопя и разрывая когтями грязь, чудовище догнало Конана. Он повернулся и увидел несущееся по хорошо утоптанному проходу лабиринта существо — с адскими клыками и когтями, с выпученными красными глазами, алой гривой демона и хвостом, неистово развевающимся за спиной.

Больше всего сасарук напоминал коня кроваво-гнедой масти, но более высокого и волосатого, чем скакуны восточных степей. Его изрыгающая рычание слюнявая пасть сверкала клыками, напоминающими кинжалы, а передние и задние ноги заканчивались гибкими, острыми, как бритва, когтями. Тварь неслась к Конану прыжками, словно тигр.

С кувырком отскочив от чудовища, Конан отлетел к столбу, на котором была закреплена одна из стен лабиринта, и вскочил на ноги. Зверь промахнулся… но не намного. Он проворно развернулся и снова понесся на киммерийца с дикой бычьей яростью. Когда Конан помчался по арене, тварь погналась за ним, вопя, словно дьявол. Грязь брызгами летела у нее из-под лап.

Сверху раздались довольные крики:

— Смотрите, дети! Это — сасарук, лошадь-каннибал северных степей! Посмотрите на эти клыки, эти когти! Ни один всадник не сможет ни поймать ее, ни спастись от нее, потому что она с одинаковым удовольствием сожрет и жеребца, и всадника!

Конан в отчаянии выскочил на утоптанную арену. Зверь слишком быстро двигался на открытом пространстве, и не было способа подставить ему ножку. Скорее уж самого Конана загонят в угол. Из-за бессчетных насмешек и шуточек зрителей Конан раньше и не задумывался, что станет делать, нос к носу столкнувшись с чудовищем. Лабиринт с его прямыми углами и смертоносными тупиками был единственной надеждой пирата.

И вот Конан побежал назад, туда, откуда пришел, чувствуя горячее дыхание чудовища, преследующего его. Каждый резкий поворот давал человеку выигрыш на одно мгновение, так как твари требовалось чуть больше времени, чтобы развернуться на полной скорости. Добравшись до развилки, Конан мысленно нарисовал карту лабиринта. Все ходы, где он побывал, заканчивались смертоносными ловушками. Киммериец знал, что, скорее всего, в лабиринте нет прохода, который описывал бы безопасный круг, чтобы можно было постоянно убегать от погони. Теперь его единственным желанием стало хоть на несколько секунд вырваться из поля зрения сасарука… и он метнулся в боковой коридор, на краткое мгновение приведя зверя в замешательство.

Потом раздался взрыв аплодисментов и одобрительных криков. Смертоносной ловушкой встал впереди палисад. Конан уже почти вернулся назад, к месту старта. Оба прохода, лежавшие перед ним, оканчивались тупиками, а зверь сопел и топал в каких-нибудь десяти шагах у него за спиной. Пригнувшись, Конан прыгнул на полотно в том месте, где уже пытался подниматься, и полез наверх, перебирая руками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});