Глобалия - Жан-Кристоф Руфин

— Обе главные политические партии собираются выступить с решительным осуждением терактов. Я уже получила копии их официальных заявлений, которые будут опубликованы сегодня утром. Обе партии считают, что виновный и его организация должны быть уничтожены.

Миниатюрную брюнетку, которая произнесла эту тираду, звали Пенелопа. С самого начала собрания большинство мужчин не сводило с нее глаз. На Пенелопе была полупрозрачная блузка с большим вырезом, туго облегавшая красивую грудь. Остальные женщины время от времени бросали на нее испепеляющие взгляды. Но Пенелопа прекрасно знала, что Гленн никогда не даст ее в обиду, и пользовалась этим без зазрения совести.

— Что касается политологов, — добавила она, насмешливо прищурившись, — то они превзошли самих себя. Месяц назад профессор Фондемориньи объяснял по всем каналам, почему наш главный враг всегда останется одним и тем же, и уверял, что основная угроза исходила и будет исходить от секты сокубару. Теперь он точно так же лезет из кожи вон, доказывая, что сокубару неминуемо должны были исчезнуть, а на их место не мог не прийти Новый Враг...

— Да кто теперь помнит, что там было в прошлом месяце? — сыронизировал Гленн, а потом добавил, к полному возмущению всех присутствующих женщин подмигнув брюнетке: — Конечно, кроме нас с тобой, дорогая Пенелопа.

Вышеупомянутая Пенелопа громко рассмеялась, и почти все мужчины тут же последовали ее примеру, хотя их воодушевление было вызвано скорее видом заколыхавшихся под тонкой голубой тканью грудей.

Гленн призвал всех к порядку, решительным жестом открыв крышку своего многофункционального телефона.

— Все это прекрасно. Теперь пора перейти к планированию второй фазы. Посмотрим на календарь... Надо же, завтра День кондитера, — проговорил он как бы между прочим и улыбнулся, — надо не забыть купить круассанов. Ну все, хватит шуток. Мы не имеем права почивать на лаврах. Что у нас запланировано на ближайшие дни для закрепления образа Нового Врага?

Покраснев, слово взял Виме, отвечавший за связи с общественностью.

— Опросы общественного мнения, которые мы провели при подготовке первой фазы, показывают, что определенные моменты нуждаются в серьезной доработке.

— Вы хотите сказать, мы где-то допустили ошибку? — резко переспросил Гленн.

— Если бы я хотел сказать, что мы допустили ошибку, я бы так и сказал, — сухо ответил Виме и покраснел еще сильнее.

Он бросил осуждающий взгляд на Пенелопу, как бы подчеркивая, что его стиль поведения в корне отличается от того, что себе позволяет начальница политического сектора. Он не собирался добиваться внимания и уважения к себе с помощью улыбочек и округлых форм.

— Я хочу сказать только, что участвовавшие в опросе представители разных сегментов общества выражают сомнения относительно предложенного нами Нового Врага. Во второй фазе мы должны помочь им преодолеть эти сомнения.

— И в чем же они состоят?

— Первое касается возраста нашего Врага. Его считают слишком юным.

— Разве это не говорит в его пользу? Он ведь должен вызывать неприязнь.

— Безусловно. Однако мы хотим, чтобы его ненавидели, а не презирали. Необходимо, чтобы население воспринимало его всерьез. Вот почему мы собираемся срочно подбросить прессе несколько тщательно подготовленных нами документов, которые будут доказывать, что Новый Враг серьезно вредил обществу с самых юных лет. Мы задействовали специалистов по инфографии. Они поработали с имеющимися в нашем архиве снимками и воссоздали облик Нового Врага в пятнадцать, двенадцать лет, и даже в два года.

Он сопровождал свои слова видеопрезентацией: все участники совещания могли на своих персональных экранах наблюдать, как поразительно преображалось лицо Байкала, оставаясь при этом вполне узнаваемым.

— Второе возражение касается его доходов. Для того чтобы организовывать все новые и новые теракты, тем более растущего масштаба, Враг должен располагать крупными средствами. До сих пор мы утверждали, что этот человек работал поваром у миллионера, который завещал ему свое состояние. Нужно придать этой версии большую убедительность. Для этого мы воссоздали дом покойного, документы о его владениях и нотариальные акты, подтверждающие факт наследования.

Последовало восхищенное молчание. Речь Виме имела явный успех. Теперь кровь отхлынула от его лица, но тут же переместилась в основание шеи, где кожа надулась и покраснела.

— И последнее дополнение, — заключил он, поворачиваясь к начальнице психологического сектора. — Мы должны более четко сформулировать идеологию Нового Врага. Мы собрали много информации касательно его происхождения. Среди его предков обнаружились вожди одного африканского племени и португальские аристократы, владевшие крупными плантациями в Бразилии. Некоторые из этих последних были рабовладельцами. Внутренний конфликт, заложенный в самом происхождении молодого человека, мог вылиться в ненависть по отношению к обществу. Теперь нашим психологам предстоит показать, каким образом воспринятое в детстве чрезмерное количество этнокультурных элементов, которое, как мы помним, закон строго ограничивает, может способствовать развитию преступных наклонностей.

— Прекрасно, — сухо сказал Гленн, который терпеть не мог этого Виме с его одновременно робкой и заносчивой манерой изъясняться.

Затем взял слово очень высокий и худой мужчина, сидевший, слегка ссутулившись, на другом конце стола. Он был в штатском, но на груди у него виднелся значок глобалийских вооруженных сил.

— Если позволите, несколько слов о военном аспекте операции. К началу второй фазы мы сможем предоставить аэрофотоснимки мест, где предположительно скрывается Новый Враг, и фотографии, сделанные во время бомбардировок.

— Великолепно! — воскликнул Гленн, желая отблагодарить офицера за краткость, а заодно поставить его в пример всем этим болтунам. — Что-нибудь еще?

— Да, — отозвалась блондинка из психологического сектора, — в данный момент мы с помощью тех же специалистов по корректировке изображения готовим поддельные видеосъемки человеческих жертвоприношений, чтобы обвинить в них Нового Врага.

— Что?! — вскричал Виме, покраснев на этот раз от возмущения. — Что вы сказали? Человеческие жертвоприношения?!

— Мы не первый раз так делаем, — язвительно парировала психолог, — я лично руководила подобными съемками, когда нужно было обвинить в подобных же зверствах секту сокубару.

А потом, призывая Гленна в свидетели, добавила:

— Нам всегда говорили, что плох тот враг, которого нельзя заподозрить в манипулировании человеческим сознанием и ритуальных практиках.

— Ничего подобного! — возразил Виме.

Подавшись вперед, он судорожно искал что-то в своем мобильном.

— Вот, пожалуйста, список обвинений, разработанный для нас консалтинговой компанией «Хили энд Клайн»: «Новый Враг должен радикально отличаться от всех предыдущих. Следует всячески акцентировать, что внешне он во всем походит на нормальных людей».

— Думаю, в этом наш коллега Виме прав, — прервал Гленн, не особенно скрывая, насколько ему неприятен этот факт.

Он так торопился положить конец завязавшейся было полемике между двумя начальниками секторов, потому что как раз в это время в кабинет потихоньку вошел еще один человек. В своем неизменном плаще с широким воротником, еще более бледный, чем обычно, Рон Альтман, стараясь не привлекать к себе внимания, мелкими шажками прошаркал вдоль стены и уселся в пустое кресло, стоявшее немного в стороне от стола. Как раз благодаря такой подчеркнутой скромности его появление производило эффект разорвавшейся бомбы.

Все взгляды были обращены на старика, который в ответ лишь скромно улыбался. Гленн пригладил волосы. Он собирался продолжать вести собрание, как ни в чем ни бывало, а тут этот идиот Виме полез на рожон. Вместо того чтобы пропустить мимо ушей всю эту чушь с человеческими жертвоприношениями, он нарочно подливает масла в огонь, чтобы на глазах у Рона Альтмана доказать свое превосходство над коллегами. Но психолог, как и следовало ожидать, сдаваться не собиралась. Ее поддержала Пенелопа, которая терпеть не могла Виме и очень хотела обратить на себя внимание вновь прибывшего. Тут в спор ввязался Норман, со свойственным ему занудством потребовавший дать более однозначную интерпретацию списку обвинений, который разработала консалтинговая компания. Гленн был на грани отчаяния. Собрание, которое началось вполне конструктивно, все больше напоминало базарную склоку. И надо же было Рону Альтману заявиться именно в этот момент!

Гленн поднял руку, призывая всех замолчать.

— Пожалуйста, успокойтесь! — прокричал он.

К его удивлению, в зале сразу же воцарилось гробовое молчание. Все теперь выжидающе смотрели на Гленна, который и сам еще толком не знал, что собирается сказать. Нужно было срочно высказать какое-то авторитетное суждение, но все мысли его вдруг спутались, и в голову решительно ничего не приходило. Так что Гленн предпочел поскорее отвлечь от себя внимание собравшихся и обратился к гостю: