Русские солдаты Квантунской армии - Евгений Яковкин

15 августа 1945 г. стало известно о принятии Японией решения о капитуляции, в Харбине с помощью части эмигрантов под руководством Генерального консульства СССР был создан Штаб обороны Харбина (ШОХ), куда вошли и советские граждане. Непосредственное руководство ШОХа осуществлял харбинец, советский гражданин, автомеханик В.Д. Панов. От Генконсульства СССР эту работу курировал сотрудник Н.В. Дрожжин. Всего в ШОХ записалось 1200 человек. Одной из первых акций ШОХа стало освобождение из тюрем русских, китайских и корейских заключенных. Некоторые из них присоединились к повстанцам.

Через два дня, 18 августа 1945 г., 5 бойцов ШОХа во главе с В.Г. Широколобовым взяли в плен начальника штаба Квантунской армии X. Хата и генерального консула Японии в Харбине Миякава. Их тут же доставили в ШОХ и передали только что прибывшим советским десантникам генерал-майора Г.А. Шелахова, особоуполномоченного по организации порядка в Харбине{413}.

Дезертиры из РВО, перешедшие на сторону советских войск, принимали участие и в некоторых боевых операциях, например, в боях и при захвате станций{414}. Эти факты были отмечены позже в мемуарах командующего 1-го Дальневосточного фронта советского маршала К.А. Мерецкова: «Замечу, что серьезное содействие оказали нам русские жители этих городов. Например, в Харбине они наводили наших десантников на вражеские штабы и казармы, захватывали узлы связи, пленных и т.п.

В основном это были рабочие и служащие бывшей Китайско-Восточной железной дороги. Благодаря этому нежданно-негаданно для себя оказались внезапно в советском плену некоторые высшие чины Квантунской армии.

Миссия по организации порядка в Харбине и Гирине была возложена нами па особоуполномоченных генерал-майора Г. А. Шелахова и гвардии полковника Лебедева, сопровождавших наши десанты.

Каковы были настроения местного населения, я убедился лично вскоре после освобождения Харбина. Донесение о высадке в нем нашего десанта во главе с подполковником Забелиным застало меня в Полевом управлении фронта, находившемся в 8 километрах юго-западнее селения Духовская, в лесу. В этом донесении сообщалось, что харбинская молодежь активно помогала советским войскам.

Вооружившись, она взяла под охрану к нашему прибытию средства связи и другие государственные учреждения. Конечно, 120 наших десантников в огромном городе не могли много сделать. Когда позднее, сев в самолет, я часа через два приземлился на Харбинском аэродроме, то узнал, что командный пункт уже оборудован в городской гостинице.

Пока мы ехали к ней, встречавшиеся на улицах патрули вооруженных гимназистов-старшеклассников отдавали нам честь. Такой же патруль стоял и возле гостиницы. Оставив машину возле одной из гимназических групп, я стал расспрашивать о том, как она вооружилась.

Оказалось, что русская молодежь разоружила воинские части Маньчжоу-Го и поставила перед собой задачу сохранить в неприкосновенности все городские жизненные коммуникации и сооружения, пока их не займет наша армия. Благодарность они восприняли с энтузиазмом и пообещали и впредь помогать всем, чем только сумеют»{415}.

Про этих «гимназистов» вспоминает и советский генерал, на тот момент командующий 1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта А.П. Белобородов, который в своих воспоминаниях пишет: «Еще до нашего вступления в Харбин здесь была создана организация, назвавшая себя “штабом советской молодежи”, гимназисты на своем собрании переименовали гимназию в “Советскую” и так далее»{416}.

Кое-кто из бывших белогвардейцев пытался ценой предательства своих бывших сослуживцев спастись от расправы со стороны советской власти. Так, к наступавшим в Маньчжурии советским войскам вышел полковник В.Я. Белянушкин в форме времен Гражданской войны, которому они предложили «искупить вину перед родиной» оказанием помощи советской контрразведке в обезвреживании японской агентуры. С помощью Белянушкина было задержано 210 человек{417}. Полковник В.Я. Белянушкин был начальником охранного отряда на Мулинских копях в Лишучжене. Отряд состоял как из белоэмигрантов, так и из тех, кто бежал из СССР.

Вот как описывает один из сотрудников СМЕРШ те события: «Свою явку на допрос японский пособник пытался превратить в театральную постановку. Огромного роста, с большими седыми усищами, в полной форме Белой гвардии со многими орденами и медалями, пройдя несколько шагов от двери, Белянушкин зычным голосом доложил: “Господин капитан, полковник русской армии Белянушкин явился к вам и сдается на милость победителей”, после чего упал на колени, наклонился лбом до самого пола и зарыдал. От такой необычной сцены контрразведчики вначале несколько растерялись и машинально схватились за автоматы. Но, прервав секундное оцепенение, капитан Крамар и старший лейтенант Тимофеев, не сговариваясь, подскочили к Белянушкину, подняли его под руки, усадили на стул и дали воды. На вопрос о том, кто присвоил ему звание полковника, Белянушкин рявкнул:

— Адмирал Колчак!

В памяти капитана всплыл рассказ отца о том, как в 1919 г. отступавшие через Сибирь […] Белянушкин сразу же был предупрежден, что его ожидает суровое наказание, но есть возможность хотя бы частично его смягчить. Колчаковец сдался. Его вербовка оказалась очень ценным приобретением. Почти час контрразведчики записывали показания источника о деятельности японцев. Из слов Белянушкина следовало, что начальник лишучженской ЯВМ подполковник Ясудзава вечером 8 августа выехал в Муданьцзян к своему руководству с каким-то докладом. Когда утром 9 августа начались военные действия, сотрудники лишучженской ЯВМ разбежались, унеся с собой часть документов. Содержавшихся в тюрьме человек пятнадцать арестованных, в основном китайцев, они освободили.

В числе арестованных якобы находились два советских разведчика, выданных японцам в Мулине или Мишане провокатором и двурушником, беглым кулаком из Приморского края Терещенко. Фамилии и судьбу советских разведчиков Белянушкин не знал. За несколько часов до занятия Лишучженя советскими танкистами Ясудзава явился в ЯВМ, вызвал туда Белянушкина и его помощника поручика Симачкина, которым рассказал, что по указанию своих начальников он с трудом вернулся по забитым дорогам из Муданьцзяна, с тем чтобы эвакуировать наиболее важные документы и перебазировать часть находившейся в резерве своей агентуры в муданьцзянскую ЯВМ. Удалось ли Ясудзаве это сделать, Белянушкин сказать не мог. Тогда же японец предложил Белянушкину и Симачкину увести охранный отряд ЯВМ и находившуюся при миссии группу “Асано” на полевую базу, расположенную в сопках километрах в 12 от города, выждать там, пока отодвинется линия фронта, и затем приступить к операциям по нападению на тылы советских войск, взрыву мостов и совершению терактов в отношении советских военачальников.

Уйдя из ЯВМ, Белянушкин и Симачкин по обоюдной договоренности решили, что объединенный диверсионный отряд уведет в сопки Симачкин, а Белянушкин останется в городе, с тем чтобы через своих соглядатаев разведывать обстановку и наводить диверсантов на объекты нападения. При этом Белянушкин клятвенно заверял смершевцев, что, принимая такое решение, он и не думал бороться против советских войск, пошел на это из-за опасений стать жертвой расправы. По словам полковника-колчаковца, Симачкин мог немедленно застрелить его лишь за малейшие колебания.

Под утро 11 августа Симачкин увел 150 диверсантов в сопки. Наряду с этим Белянушкин назвал более 20 агентов и резидентов ЯВМ, половина из которых, но его мнению, являлась резервной. Видимо, Ясудзава их хотел перебазировать в Муданьцзян. О том, куда девался Ясудзава, ему известно не было. После допроса чекисты сверили полученные данные со своими списками — информация Белянушкина подтверждалась»{418}.

Но, несмотря на симпатии значительной части белоэмигрантов к СССР, далеко не все остались в Китае встречать советские войска и помогать им. Некоторые, как командующий Захинганским казачьим корпусом Алексей Проклович Бакшеев, приняли участие в боях против советских войск, были ранены и захвачены в плен в августе 1945 г. Против наступающих советских войск в Маньчжурии воевали и другие Русские воинские отряды.

Отметим отряд Трофимова, который участвовал в боевых действиях в составе Муданьцзянского особого отряда 5-й японской армии генерал-лейтенанта Симидзу Наритцуне. Шли упорные бои против советского 26-го стрелкового корпуса генерал-майора А.В. Скворцова. Об ожесточенности боев говорит хотя бы тот факт, что к 19 августа 1945 г. советские войска уничтожили 8674 японских солдат и взяли в плен 41 199 человек{419}. Но вернемся к судьбе асановцев. Несколько раз русские бойцы отряда посылались в разведку. Фактически отряд прекратил свое существование 18 августа, часть бойцов разошлась, другие дезертировали, а сам командир с оставшимися верными людьми отступил вместе с японцами.