Тьма перед рассветом - Лори Макбейн

- Люсьен, это ты? - раздался приглушенный голос из-за портьер, закрывавших высокие окна.

Рея с отцом резко обернулись, вздрогнув при звуке этого хорошо знакомого им голоса. Приглядевшись, они увидели, что длинные бархатные шторы подняты и на низком подоконнике свернулась клубочком закутанная в ночную рубашку неясная фигура.

- Рина? Кто тебе разрешил встать? Разве можно сидеть вот так, в одной рубашке, да ещё когда камин потух?! И конечно же, с босыми ногами! Ты, верно, сошла с ума, моя дорогая! - проворчал Люсьен, но в голосе его, когда он устремился к жене, звучало искреннее беспокойство.

- Ты просто вылитый Роули, вечно брюзжишь и переживаешь из-за всякой чепухи! - хрипло отозвалась герцогиня все ещё простуженным голосом, - Что плохого в том, что я сидела тут и любовалась восходом солнца? Думаю, сегодня день будет пасмурный. Надеюсь, твоя поездка в Бат прошла удачно? Напрасно ты не взял с собой Баттерика. Более верного глаза на лошадей, по-моему, нет ни у кого. Как я рада, милый, что ты вернулся, я так скучала по тебе, - пробормотала герцогиня, протянув руку герцогу.

- Тебе уже лучше? - с тревогой в голосе спросил он, ласково накрыв её хрупкую ладонь своей рукой и став так, чтобы герцогиня не увидела, кто стоит у него за спиной.

- Да, немного. Ты же видишь сам, голос почти вернулся, - она слабо хихикнула, но смешок тут же сменился резким, лающим кашлем. - А кто это с тобой? Мне показалось, я слышала шепот. Если это ты, Роули, можешь сама пить это Особое Лекарство миссис Тэйлор, - ворчливо предупредила герцогиня, но когда от предполагаемой Роули не донеслось ни звука в ответ, она вздрогнула и принялась нетерпеливо вглядываться в полутемный угол за спиной герцога. - Роули?!

Люсьен сделал шаг в сторону, чтобы бледные лучи утреннего солнца проникли в комнату, и позволил подойти все ещё закутанной в накидку Рее .

- Мама!

Герцогиня Камаре застыла, как будто превратившись в камень.

- Рея, - пролепетала она, но пересохшие губы только слабо шевельнулись, не пропуская ни звука.

Через мгновение Рея Клер уже рухнула на колени перед матерью, прижав заплаканное лицо к её груди и чувствуя, как мать прижала её к себе так хорошо знакомым с детства жестом. Сабрина Доминик, не замечая, как трясутся от волнения руки, гладила золотистые волосы любимой дочери. Потом, обхватив ладонями её лицо, повернула его к свету и жадно вгляделась в эти неповторимы голубые, как фиалки, глаза, точную копию её собственных.

- Девочка моя милая, моя Рея, - прошептала она. В её прерывающимся голосе звенели слезы, она, веря и не веря, жадно смотрела в глаза дочери.

Отойдя в сторону, Люсьен Доминик оставил их вдвоем, не желая мешать радостной встрече. Он посмотрел на две головки, прижатые друг к другу, одну темную, другую - белокурую, которые были ему одинаково дороги и глаза его загорелись. Уставший после долгой дороги, он, как ни странно, в эту минуту совсем не чувствовал утомления. Такого радостного возбуждения он не помнил с того самого дня, когда в прошлом году начался этот кошмар. И глядя, как слабые, утренние лучи солнца пробиваются в эту полутемную комнату, герцог всей душой надеялся, что мрачное отчаяние и безнадежность, поселившиеся в Камаре после похищения Реи, покинули его навсегда.

Прижав к груди лицо дочери, Сабрина подняла голову и её глаза остановились на лице мужа. Никакие слова не могли бы передать, что эти двое испытывали в эту минуту. Их Рея вернулась, все остальное было совершенно не важно. Бесчисленные вопросы подождут, их время придет позже, а теперь родителям было вполне достаточно чувствовать рядом свое дитя.

Правда, эта гармония очень скоро была нарушена, в дверь настойчиво постучали и герцог отрывисто велел стучавшему войти. Двери распахнулись и на пороге появилась крепкая, грубовато сложенная женщина с кислым выражением недовольного лица. Увидев на подоконнике двух обнимавших друг друга женщин, она остановилась, как вкопанная.

- Ну вот, наконец-то, я вижу собственными глазами, что вы вернулись, леди Рея. Недаром я всем им говорила, что это случится непременно и очень скоро, - торжественно произнесла женщина, похоже, ничуть не удивившись, когда заметила Рею в объятиях матери. - Бьюсь об заклад, самое время выпить Особое Лекарство миссис Тэйлор, - провозгласила она непререкаемым тоном и Рея впервые увидела, как губы седовласой служанки её раздвинулись в широкой улыбке. Такого она не помнила за все свое детство и недоверчиво уставилась на Роули. Та улыбнулась и стала почти красивой.

- Вот увидите, миледи, теперь, когда вы вернулись, на щеках её светлости непременно снова расцветут розы. И должна сказать, миледи, протарахтела служанка, со все возрастающим удивлением вглядываясь в фигуру стоявшей на коленях Реи, накидка сползла с её плеч, открыв сверкающее великолепие её наряда, - Никогда ещё я не видела вас такой красивой! Но все равно, мне кажется, будет лучше, если старая, верная Роули возьмет вас за руку, отведет в постель и даст большую ложку Особого Ле ...

- Особого Лекарства миссис Тэйлор, - со смехом закончила Рея, Здравствуй же, Роули!

- Миледи! - сморщенное лицо Роули расплылось в улыбке, - Ну, и переполох же вы устроили, ваша светлость, весь дом гудит, как пчелиный улей, - повернулась она герцогу, как будто возлагая на него персональную ответственность за весь этот шум. - Глупые горничные суетятся, словно это Майклмас*. Бедняжка миссис Пичем, вряд ли от глупых девчонок будет какой-то толк сегодня на кухне, придется ей готовить самой! Да, кстати, ваша светлость! Принести вам что-нибудь поесть или вы предпочитаете вначале немного вздремнуть? Должно быть, вы с ног валитесь от усталости после такого долгого путешествия, бедненькая вы моя! Ну, надеюсь, вы хорошо провели время, - продолжала Роули. Слова лились из неё могучим потоком, казалось, её уже не остановить.

- Я сейчас вряд ли усну, отец, - улыбнулась Рея, по-прежнему сжимая руку матери, - Мне хочется увидеть остальных.

- А я, если честно, в первый раз за много дней чувствую волчий голод, - со смехом призналась герцогиня.

Рея Клер бросила на мать встревоженный взгляд, впервые заметив, как сильно она исхудала. Герцогиня сидела, перекинув на грудь темные, густые волосы и выглядела такой хрупкой и беззащитной, что у Реи защипало глаза. Она поняла, что минувший год дорого обошелся родителям.

- Ох, ну что может быть приятнее! Мое старое сердце того и гляди, разорвется от радости! - воскликнула Роули и Рея заметила, как та тайком перекрестилась от радости.

- Передайте миссис Пичем и Мейсону, что мы будем завтракать здесь. А я пойду предупредить Робина и Френсиса, что их сестра вернулась. Был бы вам весьма признателен, Роули, если бы вы проследили, чтобы нам никто не мешал, по крайней мере, полчаса.

- -

*Майклмас - национальный праздник, день святого Михаила.

- Слушаюсь, ваша светлость, - кивнула Роули, поклявшись в душе, что не позволит никому даже близко подойти к двери. - Страшно сказать, ваша светлость, но, похоже, Мейсон уже не тот, раз уж вам удалось войти в дом, а он не караулил вас возле дверей. Вот что бывает, когда у человека разбито сердце. А ведь он свято верит, что хранит семейные традиции герцогов Камаре. Да и слух у него совсем не тот, с вашего позволения, - продолжала брюзжать старая Роули, направляясь к двери.

- А теперь сядь возле меня, Рея, чтобы я могла насмотреться на тебя, девочка, - сказала герцогиня. Она была совершенно уверена, что могла бы вечно смотреть в дорогое лицо. Сколько же времени она мечтала о том, что этот миг, наконец, настанет! - Старушка Роули права, моя дорогая! Я никогда не видела, чтобы ты выглядела такой прелестной! А ты как считаешь, Люсьен? А слушая Элис, я ожидала, что ты вернешься больше похожей на скелет! - с печальной улыбкой сказала герцогиня. Боль в сердце напомнила ей о всем том ужасе, что мог выпасть на дою обожаемой дочери во время плавания по морю.

- Отец сказал мне, что вы оставили Элис жить здесь, в Камаре. Спасибо, мама, - искренне сказала Рея. Она снова вспомнила те ужасные дни, когда они с Элис во время плавания стали подругами по несчастью.

- Я была счастлива сделать все, что угодно, для несчастного ребенка. Если бы не она, мы бы даже и не подозревали, что ты осталась в живых и не узнали бы об этом жутком путешествии в колонии. Даже услышать обо всех этих несчастьях было благом для нас, ведь, по крайней мере, мы знали, что ты осталась в живых. Бедная девочка рассказала мне, как вы подружились и как ты часами рассказывала ей о нашем замке и всех нас. Когда её привезли сюда, она была так напугана вначале, но потом так привязалась к Камаре и всем нам, что у меня не хватило решимости отослать её в Лондон. У неё ведь нет никого на свете, а у нас здесь сколько хочешь свободных комнат, - бормотала герцогиня, стесняясь того, что она считала слабостью, и что на самом деле было добротой и великодушием.

- Знаешь, я иногда просто из себя выходила, когда она засыпала меня бесконечными вопросами о замке и всех вас. Только потом я поняла, что осталась жива и не сошла с ума именно благодаря воспоминаниям. Когда я голодала или умирала от холода, они напоминали мне о вас и я продолжала бороться, потому что больше всего на свете боялась, что умру и не смогу вернуться к вам, - пробормотала Рея, все ещё погруженная в воспоминания.