Сладкий грех. Искупление (СИ) - Мур Лина

Слэйн замолкает и открывает папку. Он листает несколько страниц и показывает мне незнакомого мужчину.

— Он стал моей первой жертвой, когда мне исполнилось пятнадцать. Мне нужно было придумать, как заманить его в ловушку и заставить покончить с собой. Это было моё летнее задание. Я его выполнил. Я изучил его прошлое и нашёл в нём несколько моментов, которыми мог манипулировать и притворился его племянником, о котором он не знал. Я сводил его с ума и напоминал ему о том, что он выбрал своего сына, а не жену, которая умерла при родах. Мне было неважно, почему мне указали на него. Всё, что я помнил, это то, что должен выполнить задание, достичь цели, которую выстроил себе в голове. Мужчина бросился под колёса поезда и умер на месте. После его смерти я почувствовал свободу. Мне она понравилась, потому что больше никто и ничего не требовал от меня, а я мог жить до следующего задания.

Слэйн перелистывает папку, и я вижу множество незнакомых лиц, сменяющих друг друга. Женщины, мужчины, подростки, девушки. Слэйн останавливается на следующей фотографии. Это фотография Кавана.

— Пришло время расплаты. Я был достаточно силён и умён, когда Каван пришёл ко мне с извинениями. Но моя цель состояла в мести ему. Я хотел, чтобы он ощутил себя на моём месте. Я изводил его. Посадил его на цепь и изводил каждый день. Я бил, изнурял, бросал его в клетки с крысами. Он смиренно принимал каждое издевательство и постоянно просил прощения. Меня это только раздражало, и я злился ещё больше. Дед ничего не говорил мне, а только наблюдал. В то время у меня случился первый приступ. Я сошёл с ума. Из моей памяти стёрлись воспоминания того, что я делал, а когда очнулся, то лежал вокруг трупов, разодранных на части. Среди них был Каван. По его словам, на него натравили убийц, это сделал мой дед, и я превратился в зверя, который убивал одного за другим. Дед же, кем я его считал в то время, только смеялся и восхищался мной. Он сказал, что я достиг своей цели. Я поработил Кавана, и теперь он будет работать на меня всю свою жизнь. Но Каван считал это спасением. Свободы я не ощутил, а только боль и жжение в желудке. Три дня меня рвало от крови и мяса, которое я сожрал. Человеческого мяса и крови. Мне было страшно в тот момент, но я не имел права на это. Каван нашёл вариант, как успокоить меня. Он предложил мне лекарство, и оно помогло мне.

Слэйн снова переворачивает папку и останавливается на фотографии Дарины.

— Она тоже была моей жертвой, но я научился правильно ставить цели. Убийства перестали приносить мне удовольствие. Сам факт убийства. Мне больше нравилось порабощать людей. Брать у них то, что они не хотели мне отдавать. И я начал свою работу с ней. Я свою цель достиг. Дарина была порабощена мной, влюблена и выполняла самую грязную работу. Она готова на всё, только бы быть рядом со мной. А для меня же она никто. Я не воспринимаю её за человека, а вижу только грязную игрушку, которая стала мне противна. Но я использую её в своих целях.

Слэйн листает несколько страниц, и я вижу старика, портрет которого висит в замке Ангуса.

— Я убил его. Нет, не просто убил, а вырезал его сердце. Он говорил, что у него его нет. Я задался целью убить его после того, как мне исполнился двадцать один год. Тогда я уже стал его официальным преемником. Но до тех пор, пока преемнику не исполнится двадцать один год, главу семьи убивать запрещено. Всё, что у нас есть, будет передано государству, как и все нелицеприятные поступки, за которые каждого казнят или посадят в тюрьму. Глава семьи хранит всё это у себя и манипулирует страхами. Я бы не убил его, а использовал, как и всех вокруг, но узнал, что именно он был моим отцом. Кровным отцом. Я узнал случайно, пока искал кое-какие данные на Ангуса. В компьютере деда я нашёл закрытый документ и взломал его. Оттуда я узнал всё. Я видел фотографии насилия моей матери, убийства моей бабушки, дневник отца о том, как я меняюсь и каким я буду. Он описывал всё. Это окончательно сломало меня. Целый год я готовился к тому, чтобы убить его. И убил. Я наслаждался каждой минутой, пока вырезал его сердце. И я сказал ему, что знаю всё. Я сказал ему достаточно, чтобы он боялся того, что я сделаю дальше. И он боялся. Я видел страх в его глазах перед смертью и теперь храню его сердце, как трофей. Я приучен собирать трофеи, оставшиеся после смерти моих жертв.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Моё сердце пропускает удар за ударом.

— Не стану перечислять всех, с кем играл и кого уничтожил, их было слишком много, но остановлюсь на своей последней жертве. На тебе, — Слэйн поворачивает папку с моей фотографией ко мне. — Я узнал о проблемах чуть больше трёх лет назад. Услышал разговор Ангуса и Фарелла, Киф сообщил мне твоё имя, и я взялся за это дело. Я много узнал о прошлом. Ангус каждый день отговаривал меня от затеи, но это был я, злодей, который уже возбудился от своей новой жертвы. Это была моя лучшая игра. Больше сотни задействованных лиц. Все шаги просчитаны, оставалось только ждать, когда ты вступишь в игру. Мне было интересно наблюдать за тобой, слушать то, что я уже и так знал. Я обожал клеить фотографии рядом с тем местом, где ты спишь, и улыбался, наслаждаясь твоим неведением. Играть не надоело и после. Я подстроил всё. Буквально всё, чтобы ты снова оказалась рядом со мной, и я уничтожил тебя. Это был только первый раунд, второй же начался паршиво. Я укусил тебя и понял, что со мной творится то же, что было в прошлом по отношению к Кавану. Я ушёл, дав тебе возможность спрятаться, но ты этого не сделала. Моё желание обладать жертвой нарастало, а ты сопротивлялась. Я врал о том, что тебе кто-то угрожает. Напоил тебя наркотиками и был в шаге от твоей смерти. Я остановился, и это снова заставило моё животное возмутиться. А дальше симптомы только нарастали. Я держался подальше от тебя, но в то же время близко, чтобы контролировать всё. И в какой-то момент всё вышло из-под контроля. Мой злодей требовал смерти, а животное защищало тебя. В тот день я закрыл крышку гроба. Это сделал лично я, но животное убило всех и вытащило тебя оттуда. Я не понимаю, почему ты защищаешь животное, а не можешь смириться со злодеем? До сих пор не понимаю, но это не важно. Теперь я стараюсь сохранить твою жизнь, играя дальше так, как и планировалось. Но ты не даёшь мне спасти тебя.

Слэйн придвигается ближе ко мне, а я не смотрю на него. Мне стало ещё больнее. Боль слишком яркая в моей голове, и ведь разумом я понимаю, что Слэйн всё делал так, как его научили, как ему вбили в голову. Но он это делал и получал удовольствие.

— Я не могу простить тебя. Не могу, — шепчу. — Я никогда не смогу простить такое. Не знаю, что ещё сказать тебе.

— Ты не можешь бросаться такими словами, Энрика. То прощаю, то нет. То люблю, то нет. То рядом, то нет. Это приводит меня в странное чувство, а я с ним не знаком. За последние две недели я устроил ад для всех членов своей семьи, потому что не понимаю, что мне сделать для того, чтобы ты прекратила так вести себя. Ты убиваешь себя, и мой злодей рад тому, что он достигает своей цели, а животное отыгрывается на всех вокруг. Ты думаешь, что тебе одной больно? Нет. Я давно не чувствовал какой-либо реакции на слова и отношения других людей. А твои слова надолго остаются в моей голове, и я начинаю ненавидеть себя ещё сильнее. Ты не можешь давать мне обещания, а потом забирать их.

От его обвинений я вскидываю голову, и злость моментально появляется, а потом так же быстро исчезает, и мне снова становится всё равно.

— А ты можешь? Тебе можно так со мной обращаться? Можно смеяться над тем, что ты сделал со мной? Можно? — тихо и без эмоций спрашиваю его.

— Я не смеюсь, Энрика. Да, раньше смеялся, потому что у меня не было такой сильной зависимости от тебя, и я следовал своей цели. Но цель изменилась, а вот моё окружение нет. Ты не осознаёшь, сколько проблем создаёшь мне.

— Прости, что приношу проблемы. Так почему бы тебе не убить меня? Все будут только рады, — усмехаюсь я.

— Потому что я не хочу убивать тебя. Я не хочу. Я. — Слэйн двигается ещё ближе ко мне и берёт мою руку в свою. Он расстёгивает свою рубашку и прикладывает мою ладонь к своей груди.