Живущая свободной - Джой Адамсон

А через несколько секунд я, к своей великой радости, увидела идущего нам навстречу Нуру. Только я хотела поблагодарить его за то, что он примчался мне на выручку, как Нуру сказал, что тоже спасался бегством от носорога. Мы от души посмеялись над своими страхами и вместе пошли домой.

В лагере никого не оказалось. Узнав от Македде, что Эльса нашлась, Джордж, Дэвид и Джеф поспешили мне навстречу. Я послала за ними объездчика, а Эльса и львята тем временем затеяли игру в реке, освежаясь после долгого перехода по жаре. Потом они утащили в заросли козью тушу и оставались там допоздна, а около полуночи ушли за реку.

Чувствуя, что на следующий день нам удастся начать съемки только под вечер, мы с утра пошли снимать даманов на скалах. Вернулись усталые, распаренные, закусили и спустились в «кабинет», где нас уже ждали раскладушки. Дэвид, Джордж и я легли отдыхать, а Джеф стал заряжать камеры. Я задремала, но вдруг проснулась от толчка. Эльса, вся совершенно мокрая, сидела на мне и нежно облизывала, придавив меня своим весом. Дэвид мигом перемахнул через Джорджа, подбежал к Джефу, и сразу застрекотали камеры. А Эльса прыгнула на Джорджа, приласкалась к нему, потом важно направилась к палаткам и легла отдыхать в одной из них. Гости ее совершенно не смущали. Вечером, когда мы сели за стол, Эльса вышла из палатки, где отдыхала вместе с Джеспэ, и проследовала почти у самых ног Джефа с таким видом, будто его и не существовало.

Утром мы по следам дошли до гряды Ворчун и на склоне увидели спящую Эльсу. Нам не хотелось ее тревожить, и мы ушли домой. Вернулись мы сюда уже после чая, захватив несколько камер, чтобы снимать с разных сторон.

Нам повезло. Эльса и львята отлично позировали на седле гряды. Потом Эльса спустилась и всех поприветствовала, включая Дэвида и Джефа, потершись головой о колени каждого. Она пробыла с нами дотемна. Затем мы возвратились в лагерь. Львята, видимо встревоженные присутствием чужих людей, остались на гряде.

Хотя съемки, судя по всему, ничуть не беспокоили Эльсу, я все-таки боялась, что она не придет ужинать. Но я зря волновалась. Только хотела предупредить гостей, чтобы они сегодня не очень-то рассчитывали на новую встречу с Эльсой, как она ворвалась в лагерь и так бурно меня приветствовала, что чуть не сбила с ног.

Я приготовила ее любимое блюдо — мясо с рыбьим жиром, и направилась к ней, но Джеспэ выскочил из засады и отнял у меня миску.

Джеф в это время проверял магнитофон, он пустил как раз ту ленту, на которой было записано рычание свирепой львицы. Джеспэ насторожил уши, склонил голову набок, прислушиваясь к ненавистному голосу, потом, бросив лакомство, помчался предупреждать мать об опасности.

На следующий день мы опять снимали Эльсу на гряде и получили новое доказательство ее расположения к Дэвиду и Джефу: она привела львят, чтобы они поиграли с нами. Любопытно, что Джеспэ относился к чужим людям в точности так, как Эльса в детстве. Он тотчас угадывал, какое чувство вызвал в человеке: расположение, замешательство или страх. И соответственно вел себя. К сожалению, должна сказать, что Дэвиду не повезло. Джеспэ все время подкрадывался к нему или наскакивал на него из засады. Тот только поспевал увертываться. Жаль, что из-за темноты нельзя было снять эту игру.

В последний вечер гости попрощались с Эльсой, когда она сидела на крыше лендровера. Они пожали ей лапу. Я чувствовала, что для них она не просто очередная киносенсация, и была очень благодарна Дэвиду и Джефу за дружелюбие и такт, с которыми они провели съемки.

Глава двенадцатая. СТЫЧКА С БРАКОНЬЕРАМИ

Днем 21 сентября Джордж, Тото и я встретили наше львиное семейство в буше. Эльса поздоровалась как всегда, Джеспэ лизнул меня и Джорджа, но, когда он хотел приласкаться к Тото, Эльса загородила ему путь. Почему-то ее отношение к Тото изменилось, а ведь она любила его ничуть не меньше, чем Нуру и Македде. Эта перемена наступила, когда родились львята.

Ночью мы слышали рычание льва, и днем Джордж неподалеку от лагеря нашел его следы. Позднее мы с Тото пошли искать Эльсу. Она была на гряде Ворчун и не обратила на меня никакого внимания, хотя я звала ее и даже поднялась на скалу. Львята тоже не взглянули на меня. Я побыла с ними минут двадцать и отправилась домой. Может быть, объявился Эльсин супруг, и поэтому она так вела себя? Вечером Эльса не пришла в лагерь. Мы увидели семейство только на следующий день, когда они плескались в реке. Львята играли, спорили из-за палок, плавающих в воде, а Эльса улеглась на берегу рядом с Тото и за всеми наблюдала.

Когда мы шли домой, Джеспэ, заинтересовавшись винтовкой Тото, без конца подкрадывался к нему, Эльса несколько раз вмешивалась, наконец уселась на сына и дала Тото уйти вперед.

В тот вечер мухи цеце были на редкость назойливы. Эльса зашла в палатку, повалилась на землю и замяукала, умоляя избавить ее от них. Я хотела ей помочь, но рядом с матерью уже катались, давя мух, Джеспэ и Гупа, и, когда я приблизилась, они заворчали. Я все равно стала бить мух, а Эльса облизывала сыновей, чтобы умерить их ревность. Обычно Эльса всегда была благодарна мне за помощь. И, однако, на следующее утро, когда я смотрела, как львята играют с матерью, она ни с того ни с сего раза два стукнула меня лапой.

Ночью Эльса заглянула в лагерь на несколько минут, потом целые сутки не показывалась. А когда снова пришла вместе со львятами, держалась отчужденно. Получив мясо, она утащила его в укромное местечко и вскоре удалилась.

На другой день, возвратившись с прогулки, во время которой мне попалось много свежих слоновьих следов, я увидела, как Джеспэ старательно жует мой единственный тропический шлем. Какая досада, ведь в жаркую пору мне без шлема не обойтись. Эльса в тот вечер была на редкость ласкова, словно хотела загладить вину проказника сына. Мы долго сидели вместе у реки, любуясь зимородком. Птица, как видно, ничуть нас не боялась и подходила совсем близко.

В эти дни я стала примечать, что Гупа ревнует мать не только ко мне, но и к брату. Когда Джеспэ играл с Эльсой, он старался его оттолкнуть, а если Эльса приближалась ко мне, Гупа сжимался в комок и ворчал до тех пор, пока она к нему не подойдет.

Когда уехал Джордж, я устроила себе постель в лендровере, возле которого мы привязывали на ночь козью тушу, чтобы уберечь ее от посторонних. Не могу сказать, чтобы это обеспечило мне спокойный сон, зато было хорошо наблюдать ночных животных, обитателей буша.

Особенно мне полюбилась темно-бурая бесстрашная виверра. К великому неудовольствию шакалов, она всегда первой поспевала к добыче. Стоило ей поднять голову, как они бросались врассыпную. Если это была та же виверра, которую Джеспэ прогнал однажды, то я преклоняюсь перед отвагой львенка. Чтобы получше разглядеть виверру, я позволяла ей есть вдоволь. Гиены и шакалы не могли рассчитывать на такую щедрость.