Правила эксплуатации, или Как не влюбиться в демона (СИ) - Орлова Марина

Я все еще редкими вечерами, лежа и рассматривая потолок, размышляю, чтобы могло произойти, как бы повернулась судьба, выдай дядя меня замуж? Супруг защитил бы меня или, напротив, осерчал сильнее и мой позор оказался бы еще более болезненным? Скорее второе, учитывая, с каким скандалом купеческая семья разорвала отношения с моими родственниками.

А что было бы, согласись я выйти замуж за Василия?

Это только вопросы, ответы на которые я едва ли узнаю. Особенно часто меня мучает последний вопрос, но и ответов я знать на него отчаянно не хочу, потому что в любом случае принесут только горечь и разочарование.

— В конце осени я вернулась в город. Первое время Василий еще слал мне весточки, редкие, но они были. А затем прекратились. Ждала известий хотя бы от матушки, но вместо ее письма пришло известие от Тихона, адресованное не мне, а дяде. Письмо оказалось очень информативным. Во-первых — мамы больше не было. Исчезла при странных обстоятельствах, но очевидцы утверждают, что видели, словно ее тело… исчезло во вспышке огня, а на том месте были будто бы доказательства ведьминского ритуала, как будто даже с жертвоприношением. Вторым известием стало то, что Василия женили на Дарье. Тихон наотрез отказался иметь дело с моей семьей, и Василий на фоне известия о моей маме… поддался. Дядя, переживая за свою репутацию, отослал меня, не завершив обучения. И так я оказалась здесь — в лесу, подхватив оброненный мамой статус «ведьмы», — глубоко вздохнула я, сдерживая слезы обиды. — Правда, дом оказался разорен. Деревенские взбунтовались и разнесли половину дома в поисках доказательств причастности мамы к злой магии. Не нашли, но, как говорится — осадочек остался. Вот так я стала лесной ведьмой и лишилась сразу двух друзей. Василий не смог или не захотел противостоять напору отца, а Дарья не простила чувства мужа ко мне. Сейчас они уже поладили и живут в мире и, кажется, в любви. Василий смирился, и Дарья успокоилась, но простить позора так и не смогла.

— Ты была не виновата, — прохрипел Володя, прожигая меня взглядом, под которым я сделала торопливый глоток из чашки.

— Да, я знаю. Теперь — знаю. Но от того не легче.

— То, что он женился… Тебя это сильно огорчило? — как-то непривычно неуверенно уточнил Володя. А я, подумав, покачала головой.

— Нет. Я ведь… я ведь, вернувшись, хотела отказать ему. Василий был мне другом. Почти братом, с которым я выросла. На тот момент я его только так и воспринимала. Это он был уже взрослым парнем, а я пятнадцатилетней девчонкой. Потому… нет, то, что он женился на Дарье, было неприятно, но и только. В какой-то степени я даже была рада за бывшую подругу. Но то, что никто не вступился… понятное дело Дарья, но Василий! Он не вступился ни за честь моей мамы, ни за мою сразу после моего возвращения.

— Он вступился сегодня.

— А сегодня я научилась защищать себя и без посторонней помощи, — усмехнулась я и замолчала, ощущая почти физически повисшую неловкость. И, как ни странно, стало чуть легче. Кажется, в последний раз я говорила на эту тему с Азуриком. После, конечно, поняла, какую ошибку совершила, и больше обещала себе этого не делать, закрыв тему. Не говорила ни с кем, даже с Велесом, хотя знала, что он выслушает и поймет. Но было очень тяжело, так как мама и для Велеса стала родной, взяв к себе еще щенком. Он в этом, разумеется, не признается, но Велес тоскует по маме очень сильно. Вероятно, даже сильнее, так как проводил с ней больше времени, чем я.

— Агафья из-за дочери злится, получается? — привлек меня очередной вопрос. Интересно, какой по счету? Стоило бы, наверное, напомнить, что игра у нас взаимная, но, заговорив о моем прошлом впервые за долгие годы, остановиться оказалось сложно. Вероятно, сейчас я делаю очередную и очень большую ошибку, которую делать, очевидно, не следует, давая Володе рычаг на меня, в случае, если тот все же решится забрать мою душу. Что же, пусть попытается. Благо, опыт у меня уже был. Искушали меня много и разными способами. Потому распознать подвох мне не составит труда. Всегда распознавала. И чтобы он там ни говорил, но искуситель из него не лучше остальных. На былые провокации хотелось поддаться, размахивая белыми портками в знак капитуляции, Володьку же больше хочется стукнуть, стоит только вспомнить белую простыню, которую ему еще зашивать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— В некоторой степени, — уклончиво протянула я и поморщилась. Почесала нос, собираясь с мыслями, и невольно фыркнула от иронии ситуации, что вырисовывалась. Судя по реакции демона, требуется пояснить свое веселье, чтобы меня не приняли еще и за дурочку. — Просто поражает, как в маленьком селенье кипят страсти, в которые моя семья невольно оказалась замешана. Агафья всегда хотела породниться с семьей старосты. Когда Тихон овдовел, она предприняла попытку сойтись со старостой, но не получилось. Тогда она задалась целью женить дочь на сыне Тихона, чтобы впоследствии стать свахой главы деревни.

— А почему не вышло сойтись со старостой?

— Тут-то и самый смак, — зло засмеялась я, отчего невольно слезы обиды наворачивались на глаза. — Тихон ухаживал за моей матерью, но безуспешно. Она отказывала много лет подряд, предпочтя статусу и уважению жизнь отшельницы в лесу. Староста обиделся, затаил обиду, и с его попустительства моя мама обрела полноценный статус ведьмы, которым ее окрестила злопамятная и завистливая Агафья. Этот статус я подобрала после маминой кончины, — развела руками с видом «как-то так». — Я ответила на твой вопрос. Теперь ты, — подобралась я, загоняя тоску подальше. — О каких методах и мотивах ты говоришь? — прищурилась подозрительно, но сколько не кривилась, внушительного впечатления произвести не смогла. И, вообще, припозднились мы. Устала я что-то, день был долгим, неприятным и утомительным. А мне еще бы успеть хоть немного погреться в парной…

От своих мыслей, сама не заметила, как на меня напала зевота, которую я поторопилась скрыть в кулаке.

— Скажем так, я пока что в режиме наблюдения. Изучаю тебя, вот тогда и выберу тактику. Либо просто отработаю контракт и вернусь ни с чем. Не уверен, что хотел бы видеть твою деятельную душонку еще и в моем мире, — цинично фыркнул, как оказалось, очень щепетильный и трепетный демон. — На себя такое грузило, как ты, я вешать не хочу. Пусть другой несчастный испытает удачу.

Что ты! Душонка ему моя не угоди… Так! Погодите-ка! ЧТО?!

— В каком смысле? — изумилась я, тут же вытянувшись по струнке.

— Ты не знала? Проданная душа попадает в услужение к тому, с кем заключала контракт. Именно поэтому я еще в большом сомнении, что с тобой делать. Какой мне от тебя прок на моей стороне? Если только подарить кому. Вот только как минимум шестеро моих знакомых определенно будут против даже находиться рядом с тобой, а может, и расплачутся. А другие просто наслышаны о твоих успехах и едва ли обрадуются такому соседству, как бы ты еще восстание среди грешников не устроила с требованием улучшить жилищные условия трудящимся! Другое дело, если брать с демонов плату, чтобы я к ним в твоей компании в гости не заявлялся. Полагаю, это меня значительно обогатит, — издевательски засмеялся демон, пока я переваривала информацию.

— Подожди, а разве во Мраке проданные души не мучаются в пытках за свои грехи? — захлопала я ресничками, заново осознавая мировые законы и порядки. Сегодня выясняется, что демоны в этот мир приходят за личными рабами и несут скорее судебную миссию, очищая мир от падких на темные блага людишек, а завтра что? Что мавки-навки в целом неплохие, просто следят, чтобы перенаселения не было? Санитары озер?!

— Не без этого, конечно, но все зависит от степени прегрешений человека при жизни и от того, как он даром демона воспользовался. Все равноценно, и за свои грехи действительно придется отвечать. А степень этого самого греха и запланированную степень искупления определяет оракул при появлении души во Мраке.

Нет уж! Это не отменяет того, что демоны осознанно дают этим людям возможности грешить, пусть затем и взимают плату. Все равно что лисицу запустить в курятник и загибать пальцы, подсчитывая, насколько лет она себе «наказание» задушила!