Единственная сверхдержава - Анатолий Уткин

Громогласные заявления о союзнических обязательствах, коллективизме, консультациях и т. п. оказались фикцией. Вашингтон принимал все главные решения без каких бы то ни было консультаций с союзниками и даже без их оповещения. Там, где США попытались прикрыться именем международных организаций, их лицемерие обнажилось сразу же. Американский главнокомандующий генерал Д. Макартур значился как “командующий войсками Объединенных Наций”, однако он никогда не получал никаких приказов, кроме приказов объединенного комитета начальников штабов США, и не знал никакого контроля, кроме того, который исходил из Вашингтона. Даже формальные донесения в ООН, по собственному признанию Д. Макартура, подвергались цензуре госдепартамента и министерства обороны США".

Соединенные Штаты поставили половину из воевавших против КНДР вооруженных сил (т. е. больше, чем собственная армия южнокорейского режима и контингенты западных союзников), 80% военно-морских, 90% военно-воздушных сил. Весьма беспардонное обращение США с Организацией Объединенных Наций достигло своего апогея, когда военное командование увидело возможность нанести северокорейским войскам серьезный удар. До 17 августа 1950 г. представители США в ООН говорили лишь о помощи южнокорейскому режиму. В этот же день американский представитель У. Остин открыто заявил, что США распространяют свое “политическое планирование” не только на южную, но и на северную часть Корейского полуострова. Из Вашингтона генералу Макартуру было приказано двигаться вперед до тех пор, пока, “по вашему мнению, действия сил, находящихся ныне под вашим командованием, дают основания верить в возможность успеха”. Учитывая солидарность СССР и КНР с КНДР, можно сказать, что это была санкция на действия, чреватые весьма серьезными последствиями.

Корейская война стала своеобразным рубежом в жизни американского общества. Экстремизм во внешней политике породил реакцию внутри страны.

На волне имперского угара, считая свою победу в Корее обеспеченной, Соединенные Штаты ранней осенью 1950 года приняли решение об укреплении своих позиций повсеместно. 12 сентября 1950 г. государственный секретарь США Д. Ачесон поразил английского и французского послов предложением создать западногерманскую армию в составе 10 дивизий"*. Громкие протесты двух главных союзников по НАТО были напрасны. США демонстративно послали в Европу четыре свои дивизии, подвергли союзников массированному политическому давлению с целью интеграции их сил под американским командованием. В декабре 1950 г. главнокомандующим объединенных натовских сил в Европе стал американский генерал Д. Эйзенхауэр.

Однако вопреки ожиданиям идеологов и стратегов внешнеполитического курса США война в Корее не принесла быстрого успеха. Китайская сторона дала понять, что не потерпит американского военного присутствия на реке Ялу, служащей границей между КНР и КНДР. Были сделаны предложения о начале мирных переговоров. Делегация КНР прибыла в Нью-Йорк 24 ноября 1950 г. для того, чтобы дипломатическим путем предотвратить конфликт. Если бы США стремились к миру, к переговорам, к компромиссному решению проблемы, они не должны были упускать такую возможность. Но США не желали возвращаться к “миру равных”. Вашингтон сделал ставку не на переговоры, а на силовое решение. Утром того же дня, 24 ноября, генерал Макартур начал генеральное наступление против северокорейских войск. Англия и Франция открыто выразили возмущение. Французское правительство обвинило Вашингтон в том, что Макартур “начал наступление в указанный час с целью сорвать переговоры”. Английский журнал “Нью стейтсмен” указал, что Макартур “действовал вопреки всякому здравому смыслу”. Делегация КНР покинула Нью-Йорк.

Китайский и солидарные с ним народы соседних стран грубо и однозначно были поставлены перед выбором – либо отступить перед американской вседозволенностью, либо оказать помощь попавшим в беду соседям. Корейская Народно-Демократическая Республика не была изолированным государством – она опиралась на помощь и поддержку СССР и КНР. КНДР была оказана как политическая, так и военная помощь, что полностью изменило военную ситуацию. Из атакующей силы войска Макартура превратились в отступающую на юг лавину. С тех пор больше никогда уже в Вашингтоне с официальных трибун не говорили об освобождении столиц “находящихся за железным занавесом держав”. В декабре 1950 г. была продемонстрирована ограниченность американской мощи. Советский Союз и КНР оказали КНДР необходимую в этой ситуации помощь.

Стратегам глобального американского господства, тем, кто все предшествующие годы наблюдал за постоянным и безостановочным распространением влияния США, поражение наступавших против северокорейских войск американских дивизий, дошедших почти до границы с КНР на реке Ялу, представлялось трагедией. На пресс-конференции 30 ноября 1950 г. американский президент призвал к всемирной мобилизации против коммунизма. Он заявил, что генералу Макартуру могут быть даны полномочия использовать атомное оружие*.

Предельно напуганные союзники пытались удержать США от опасного шага. Английский премьер-министр Эттли в декабре 1950 г. прибыл в Вашингтон, требуя от президента Трумэна, госсекретаря Ачесона и только что назначенного министра обороны Маршалла гарантий того, что слепая ярость, авантюризм или уязвленная имперская гордость Вашингтона не приведут к применению американскими вооруженными силами атомного оружия. Американская сторона в переговорах с англичанами привела рассуждение, позднее названное «принципом домино”. Если американцы уйдут из Кореи, уверял президент Трумэн, “тогда следующими на очереди будут Индокитай, затем Гонконг, потом Малайя”*. Америка, потерпев поражение в одном месте (Корея), думала не о судьбе Кореи, не о цене понесенных потерь, а о возможной утрате других сфер влияния.

К. Эттли буквально умолял американских руководителей переключиться на более позитивную политику в Азии. Ничто не может быть опаснее, говорил он, чем отчуждение азиатских государств от Запада. На это Д. Ачесон отвечал, что “ослабление Соединенных Штатов было бы определенно более опасным явлением”*. США стремились решить вопрос о своем влиянии в освобождавшихся от колониального ига районах отличным от западноевропейских метрополий путем, даже иногда противостоя им. Согласно мнению Д. Ачесона, посылка американских войск в Корею “вывела рекомендации меморандума СНБ-68 из сферы теории” и превратила его выводы в цифры военного бюджета, который уже в 1953 г. достиг 52,6 млрд. долл., что было значительным ростом по сравнению с 17,7 млрд. долл. в 1950 г. Расширение американской военной мощи было внушительным: значительно возросла армия; создано тактическое ядерное оружие; еще четыре армейских дивизии были развернуты в Европе, теперь их там насчитывалось шесть; создан новый реактивный бомбардировщик Б-52 в 1952 г.; осуществлен взрыв ядерного устройства в октябре 1952 года; в 1954 году была испытана водородная “супербомба”. Соединенные Штаты увеличили свое заокеанское присутствие. Они получили базы в Южной Аравии, Марокко и договорились об их создании в фашистской Испании, начали проводить в жизнь планы по перевооружению Западной Германии. В 1951 г. США, Австралия и Новая Зеландия образовали блок АНЗЮС. Были резко расширены тайные операции ЦРУ*.

Особенностью развернутой президентом Трумэном «холодной войны”, обеспечившей идеологическое обоснование внешнеполитической экспансии, было отсутствие четких установок в отношении того, насколько далеко пойдет Америка, отстаивая свои имперские интересы. По существу, в ходе наступления генерала Макартура на север от 38-й параллели США оказались перед выбором, либо быть последовательными в своих глобальных притязаниях идти до конца, либо отступить, опасаясь катастрофических последствий такого курса. После весьма мучительных колебаний администрация Г. Трумэна решила повернуть вспять. В Корее американцев ждали жертвы невиданных масштабов, но и они были бы невелики по сравнению с потерями, которые могли бы понести Соединенные Штаты, если бы было принято предложение генерала Макартура о переходе «к открытым действиям”* против союзников Северной Кореи. В Корее Макартур в начале апреля 1951 г. превысил полномочия и должен был уступить свое место представителю более осторожной внешнеполитической стратегии.

Спор между президентом – олицетворением высшей власти, и сверхэнергичным генералом, претендовавшим на то, что он лучше понимает интересы Америки, принял размеры общенационального спора. Генерал сделал попытку обратиться к американским законодателям через голову своего прямого руководителя по военной иерархии – главнокомандующего американскими вооруженными силами, которым, по конституции, является президент США 5 апреля 1951 г. в палате представителей было зачитано письмо генерала с призывом радикально пересмотреть внешнюю политику страны. В качестве первоочередной задачи он провозгласил “воссоединение Кореи”, в качестве следующей – возвращение Чан Кайши на континент, борьбу против коммунистов в Китае. Вот его мнение: “Здесь, в Азии,, коммунистические заговорщики решили сделать ставку на победу в мировом масштабе... Здесь мы ведем борьбу военными средствами, в то время как дипломаты воюют лишь при помощи слов”*. На эти предложения генерал Брэдли — председатель объединенного комитета начальников штабов — ответил, что распространение войны на Китай означало бы ведение “не той войны, не в то время, не в том месте, против не того врага”*. Взгляды двух генералов отражают диапазон мнений по вопросу проведения экспансионистской политики. Один генерал говорил о повсеместном приложении мощи США, второй – о выборочности, приоритете, необходимости более экономного и осторожного приложения сил Соединенных Штатов.