Ожившие древности (с иллюстрациями) - Анатолий Деревянко

При раскопках, продолженных затем в 1965 и 1966 годах, удалось выяснить, что все три слоя буквально насыщены находками, в которых наблюдается единство форм и техники обработки изделий из камня и приемов в орнаментации сосудов.

Во всех трех слоях найдена керамика. Наиболее распространен орнамент, нанесенный колотушкой, обмотанной травой или грубой тканью, а также орнамент из различных ромбических, прямоугольных и округлых вдавлений, расположенных рядами, опоясывающими сосуды. Встречаются гребенчато-пунктирный орнамент, нанесенный подвижным зубчатым колесиком, а также на-лепной рассеченный валик и различного рода комбинации из прочерченных линий.

Во втором и третьем слоях обнаружены очаги и небольшие хозяйственные ямы. Изделия из камня в этих слоях концентрировались в основном вокруг очажных пятен. Если сравнить формы каменных орудий и технику их изготовления на этом поселении и в Новопетровском, то можно заметить резкий контраст. Это разные культуры, представляющие разные этнические группы древнего населения. А вот между громатухинскими находками и более ранними, осиповскими (в низовьях Амура), относящимися к мезолиту, есть много общего. Одинаковы наконечники копий и дротиков и мелкие орудия; наконечники стрел, проколки, скребки для обработки шкур животных, резцы, тесловидно-скребловидные инструменты. Единственно новое, что появилось у громатухинцев, в отличие от осиповских племен — керамика. По-видимому, эти две культуры разделяет промежуток времени, в течение которого люди научились выделывать глиняную посуду и украшать ее разнообразным орнаментом. Громатухинцы были потомками племен, некогда живших на высоких холмах по берегам нижнего Амура.

От поселений новопетровской культуры громатухинское отличается не только формами орудий, но и образом жизни. Если при раскопках неолитических поселений у села Новопетровки обнаружены полуподземные дома, в которых большие семьи жили продолжительное время, то здесь найдены лишь очаги, сложенные из крупных речных галек, что говорит о кратковременности пребывания людей, обитавших, по-видимому, в легких переносных жилищах типа чума. Они вели кочевой или полукочевой образ жизни, останавливаясь на некоторое время только в местах, богатых зверем или дичью. Точно так же кочевали с места на место в течение тысячелетий неолитические охотники прибайкальской тайги.

Это объясняется иной, чем у новопетровцев, экономической основой хозяйства. Если новопетровцы занимались в основном рыболовством, то громатухинцы — охотой. Видимо, рыболовство по каким-то причинам утратило для них свое значение. На поселении не обнаружено грузил, так обильно представленных в неолитическом поселении у Новопетровки.

Зато у громатухинцев появляются новые формы каменных орудий, которых нет в новопетровской культуре. Это прежде всего крупные лавролистные и полулунные ножи-кинжалы и наконечники копий, характерные для неолита Восточной Сибири. Рабочее лезвие этих орудий оббито широкими сколами и дополнительно обработано мелкой ретушью. Большие размеры ножей и наконечников копий свидетельствуют о том, что основным объектом охоты становится крупный зверь: лось, медведь, изюбр. На промысле использовались самострелы, ловушки, петли.

Орочи, например, еще недавно настораживали самострел на медведя следующим образом. По обе стороны звериной тропы устанавливали загородку. Посредине тропы вбивали колышек, к которому привязывали нить, свободный конец ее в виде петли накидывали на спусковой крючок; сбоку от тропы вбивали два кола, расположенные на небольшом расстоянии друг от друга, в одну линию. Сверху в их развилки клали станину самострела, а на нее — стрелу с наконечником. Для сгибания луковища применяли упорную палку. На мелких животных самострелы настораживались почти таким же образом, но в древко стрелы вставлялся меньший наконечник, и слабее сгибалось луковище. Наряду с самострелами могли применяться и ловушки в виде глубоких ям с вбитым на дне острым колом. На мелких животных ставились ловушки давящего типа.

Бабочки

Обитатели Громатухинского поселения охотились и на дичь. Бассейн Амура в XIX веке был краем непуганых птиц, поэтому главное было хорошо замаскироваться. Особых приспособлений охота на них не требовала. Использовались луки, дротики, силки. Громатухинские племена имели, судя по наконечникам, луки такого же типа, что и неолитические племена Забайкалья и Прибайкалья, то есть усиленные. Костяная обкладка лука на поселениях громатухинской культуры не сохранилась по той причине, что супеси, перекрывающие заполнение жилища, достаточно хорошо пропускают влагу и воздух.

Водоплавающую птицу неолитические племена ловили при помощи силков. В этнографии этот способ отражен довольно подробно. Тунгусы, живущие у дельты Лены, протягивают силки поперек оврагов, часто посещаемых дикими гусями, и дети и женщины загоняют в них птиц. Еще недавно в Сибири силки ставили даже под водой, чтобы ловить за шею лебедей, выкапывавших корни водяных растений.

Некоторые народы применяли силки и для ловли ценных хищных зверей. И. Лопатин писал, что нанайцы ловили соболя на петли из волосяных веревок. «Для того чтобы зверек не перегрыз петлю и вскоре после попадания не вырвался из нее, гольды привязывают такую петлю к верхушке силою нагнутого дерева. Для этой цели нагибают растущее вблизи тропинки дерево и закрепляют его приблизительно так же, как тетиву на курок лука-самострела. Когда соболь попадет в петлю головою, то он сильно дернет, и от этого наклонное дерево сорвется с зацепки и с силою выпрямится; от этого пойманный соболь окажется подвешенным на выпрямившемся дереве и, конечно, в несколько мгновений будет удавлен до смерти». Силки, таким образом, являются универсальным орудием для охоты как на птиц, так и на мелких животных.

Дуэль

Промысел крупного зверя требовал от неолитического охотника большой сноровки, отличного знания тайги, хитрости. Эти качества, несомненно, прививались охотникам с раннего возраста. Например, В. Ларькиным описан обряд посвящения в охотники у орочей. Корни этого обряда наверняка уходят в эпоху каменного века. Как только юноше исполнялось 14 лет, отец давал сыну

лук и семь стрел. Подросток отправлялся в тайгу и не возвращался до тех пор, пока не убивал кабаргу или не подстреливал подсвинка. Успешно выполнив первое задание, сын возвращался домой и получал от отца уже девять стрел и копье. На этот раз «кандидат» в охотники обязан был убить сохатого или медведя, и в случае удачи юноша должен был принести домой голову убитого зверя. Через три дня после возвращения сына с охоты отец устраивал торжество, на которое приглашал всех родственников, а также всех соседей по стойбищу. На следующий день начинались спортивные игры: стрельба из лука, метание копья, остроги по движущимся целям, фехтование на палках, борьба. Во всех этих состязаниях обязательно должен был участвовать молодой охотник. По окончании празднества присутствовавшие гости дарили юному охотнику ножи, наконечники стрел, остроги, копья, лыжи и лыжные палки, а отец — лук и полный колчан со стрелами. После этого юноша становился полноправным членом охотничьего коллектива.

Летом и осенью женщины и дети Громатухинского поселения занимались, по-видимому, собирательством. В лесу в это время года много грибов, ягод, орехов.

В Приамурье известно уже около двадцати поселений громатухинской культуры, и с каждым годом их число увеличивается.

Будучи как-то проездом в Чите, я зашел к своему другу Игорю Ивановичу Кириллову, профессору Читинского пединститута. Он много лет исследует неолитические памятники в Забайкалье и сделал много интересных открытий. Его небольшая квартира была завалена пакетами с коллекциями. Просматривая находки, мы развернули сверток с тесловидно-скребловидными инструментами и лавролистными наконечниками копий.

— А не с Громатухинского ли поселения этот материал? — спросил я его.

— Да, с Громатухинского, — спокойно ответил Игорь Иванович. — Но только эта Громатуха — наша, забайкальская.

Это было в самом деле какое-то удивительное совпадение. Мало того, что древние племена Приамурья дошли до Забайкалья, но одно из них жило тоже на речке Громатухе. За последние годы ряд поселений этой культуры найден и раскопан на реке Ононе и в других местах Забайкалья.

В двадцатых-тридцатых годах в Маньчжурии русским исследователям А. Лукашину, В. Поносову, М. Яковлеву и другим удалось открыть ряд памятников, тоже близких к громатухинским. Племена среднего Приамурья 5—6 тысяч лет назад оказали, следовательно, большое влияние на формирование неолитических культур верхнего Амура, Забайкалья и Маньчжурии. Возможно, в то время происходило складывание большой этнической общности охотников и рыболовов, ядром которой были приамурские племена.